Н.К.Рерих. Держава Света. ДЕРЖАВА СВЕТА
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
ДЕРЖАВА СВЕТА
“Ангел Благое Молчание”. Кто не восхищался пламенною тайной в образе огневого Ангела? Кто не преклонялся перед всепроникающей вестью этого жданно-нежданного Гостя? Он безмолвен, как сердце постигшее. В нем хранима нетленная красота духа. Красота в вечности безмолвного и кроткого духа, — он и хранит и напутствует. “Ангел есть неосязаемое, огневидное, пламеносное”, — говорит Зерцало. “Языка для слова и уха для слышания не требует; без голоса и слышания слова подает един другому разума своя”... “Мечтательное тело надевают ангелы для явления людям”. В молчании было видение. Исполнились света предметы. И воссиял лик Великого Гостя. И замкнул Он уста, и скрестил руки, и струился светом каждый волос Его. И бездонно пристально сияли очи Его.
В бережности принес Пламенный весть обновленного, благословенного мира. Тайностью Он дал знак ко благу. В дерзании Он напомнил о Несказуемом. Без устали в часы дня и ночи будит Он сердце человеческое. Он сказывает приказ к победе духа и каждый поймет и примет его на языке своего сердца.
Кто же запечатлел Ангела Благое Молчание? — Образ Его писем поморских. Но не только от полученного моря тайна сия. В ней ясен и покрытый лик вестника Византии. В ней и тайна Креста. Запечатлен Ангел Молчания тою же рукою и мыслью, что сложила образ Софии — Премудрости Божией. Пламенны крылья устремленной Софии, пламенны же и крыла Ангела Благого Молчания. Огненны кони Илию возносящие. И пламенное крещение над апостолами. Все тот же огнь, Агни всеведения и возношения, который проникает все Сущее и перед которым слово не нужно. Рассекают пространство искры динамо. В напряжении расцветают они спиралями восхождения и сверкают, как древо, ветвями и листами Огня. Логос Мысли нагнетает прану и в трепете смущается человеческое естество перед блистанием языка молнии. Вспыхивает огнь Кундалини. Вращаются колеса Иезекииля, вращаются чакра Индии, грозен глаз Капилы... Где же предел сиянию, где размер мощи? Но невидим стал свет и звук потонул... Ничто не мерцает и сам аромат праны растворяется. Это высшее напряжение. Недоступно глазу и неслышно уху. Лишь сердце знает, что взывает молчание и переполнена чаша. Сперва молния и гром, и вихрь, и трепетание и лишь затем в молчании Глас Несказуемый. Благовествует Агни-Йога: первый завет грому подобен, но последний творится в молчании. Сперва Вестник Пламенный, а затем Сама Пречистая София — Премудрость...
Сказано: Благодать пугливая птица; стремительны крыла Софии — горе неусмотревшему, горе непостигшему, отогнавшему. Крыло, пламенное по Благодати, ставшее Явным, почему явится опять жестокому или робкому глазу. Но сколько огней, уже различимых даже неиспытанным оком. Об обителях света мечтает человечество. Мечтает в молчании, среди мрака, в дерзании признаваясь себе. Даже верит ночью, но днем не исповедует. Хотя и помнит закон: верую и исповедую. Сами отлично знают, что вера без утверждения лишь призрак. Лишь отвлеченность. Но ведь Благодать есть привлеченность и утвержденность. Иначе к чему все туманные воздыхания? К чему наука, если дух не дерзает на приложение? Никодим во нощи — лишь символ веры без последствий. Лишь искра без пламени и отепления.
Смердяще разложение. Невыносим холод невежества. Недопустим по вреду своему, по заражению накоплений, по разложению основ. Уже многожды испуганная Благодать — птица трепещет белыми крылами у запертых окон, но боимся всего нарушающего невежество наше и надеемся на затворы. Если даже глаз увидит — мы назовем случаем, если ухо подтвердит — мы скажем совпадение. Для нас даже Икс-лучи и радий просто нечто, а электричество есть просто фонарь для удобства. Если вам скажут, что мысль изменяет вес тела, и это не смутит механиков цивилизации. Необычно увеличивается неправильность кровообращения и губительное давление крови. Последняя форма инфлуэнцы, подобно легочной чуме, сжигает легкие. Пылает гортань. Свирепствует астма. Усиливается менингит и непонятные сердечные явления. Но для нас эти показатели пока лишь модные болезни, не заслужившие еще общего внимания. Мы слышим о переполнении пространства волнами радио, об отравлении газолином, об особенностях пресыщения электричеством. Но думать о будущем неприятно и судьба шара для гольфа равняется иногда судьбе шарика планеты. Мы боимся обратиться, подобно мудрой Хатшепсут, к тем, которые будут жить в грядущие годы, которые обратят сердца свои и будут взирать на будущее. Но если даже пугающее понятие “будущее” и будет произнесено, то обычно оно будет обставлено такими пережитками вчерашнего дня, что путь к нему сразу превратится в подземелья темницы. Между тем первое условие познания — не стеснять методом изучения. Не настаивать на условных методах. Познание складывается дерзанием, внутренними особыми накоплениями. Подходы к Единому Знанию так многоразличны. Описание этих зовов и вех жизни составило бы нужнейшую и ободряющую книгу. Не настаивать, не урезать, не угнетать указкою, но напоминать о свете, об огнях пространства, о высоких энергиях, о сужденных победах необходимо. Надо собрать все факты, еще не вошедшие в элементарные учебники. Надо нанизывать эти факты с полнейшей добросовестностью, не презирая и не высокомерничая. Также и без лицемерия, ибо за ним скрыт личный страх, иначе — невежество. Никогда нельзя знать, откуда придет полезное зерно или звено завершающее. Физик, биохимик, ботаник, врач или священник, или историк, или философ, или тибетский лама, или брамин-пандит, или раввин-каббалист, или конфуцианец, или старуха-знахарка, или, наконец, спутник, имя которого почему-то забыли спросить, — кто и как принесет? В каждой жизни так много замечательного, светлого, необычного. Только вспомнить. Среди напоминаний вспыхивают лучшие, временно затемненные звезды. Итак, опять, не покидая трудового дня, мы близимся не к запрещениям, но к возможностям, осветляющим жизнь. Именно, не наше дело настаивать, чтобы не перейти в насилие. Ибо насилием ничто не достигнуто. Но, твержу, следует напоминать о радостях возможных. Имена этих радостей духа трудно выразимы на языке плотского мира. Надежда покоя во все времена заставляла людей забывать великое, — заповедует Преподобный Исаак Сирин. Кто не знает, что и птицы приближаются к сети, имея в виду покой. Счастливы те, кто, осознав беспредельность, полюбили труды каждого дня. После святоотеческих заветов вспомним и последнюю книгу проф. Эддингтона “Звезды и Атомы”. Говоря о неземных условиях прочих светил, профессор отмечает: “И было бы более правильно сказать, что причина данного явления в том, что оно земное и не относится к звездам”. Ведь еще недавно люди пытались приписывать земные условия всем остальным мирам.
Нужна непредубежденность. Горение нужно. Огонь костра сзывает в пустыне путников. Так и зов напоминания стучится и доходит под всеми одеяниями до созревшего сердца. Путевые вехи разнообразны. Неожиданные зовы. Но ведь неустанная зоркость и заботливое внимание будут ключами к затворенным вратам. Невместны отрицания, где заповедано широкое вмещение, честность познания и почитание иерархии Блага. В жизнь науки начинает входить непредубежденность. С трудом, под усмешки, но уже в разных странах освобожденные от страха души устремляются к сужденным синтезам. Может быть, скоро будут возможны съезды этих работников созидания. Уже слагаются центры, где безбоязненно, неосужденно невежеством или завистью, можно обмениваться доверчивыми мыслями. Будем со всею заботливостью бережно собирать эти разносияющие цветы единого сада Культуры, помня: “Не бо врагам тайну повем, ни лобзание дам, яко Иуда”. Без холода осуждения, без невежества отрицания откроем двери привета и светлого утверждения каждому зерну Истины.
Мы делаем из огненного восхищения возвышенных духов Hysteria Magna с повышенною температурою. Вишудха — центр гортани — лишь клубок истерический. Огни Святых Терезы, Клары, Радегунды; сердечная теплота Отцов Добротолюбия; Туммо Тибетских высоких лам; или хождение по огню в Индии — обряд, живущий и до сего времени; ведь Агни-Дику — престол Огня, тоже издревле помещался в Индии, где тысяча глав горы Маха Меру, — все это еще в пределах ненормальности повышения температуры. Даже разница веса картофеля до разложения и потеря в весе при сложении отдельных частей его не заставляет подумать об энергиях, которые пока что избегали изучать чистосердечно и добросовестно. Между тем каждый искренний химик сознается, что при любой реакции воздействует какое-то несказуемое условие, может быть, условие личности самого экспериментатора. Присутствие определенного лица воспрепятствовало смерти растений в лаборатории Sir Jagadis Bose. Но так как Sir Bose истинный ученый, то он сейчас же отметил это явление. Мало кто обращает внимание на воздействие природы человеческой на жизнь растений. Мало кто настолько утончен и зорок, чтобы принимать факт так, как он есть, а не так, как ему предписали суеверия, предрассудки, эгоизм и самомнение.
Светоносность (танджаси) Манаса та же действительность, как и светоносные излучения, возникающие особенно при напряжении мысли высокого качества. Художники христианского иконописания так же, как и буддийские мастера, изображали световые излучения с великим знанием. Вглядитесь и сопоставьте эти изображения, и вы найдете наглядное изложение кристаллизации света. Эту действительность ценности мысли, ценности света пора изучать и прилагать в жизни. Пора подумать, что, произнося великое понятие Благодать, мы не впадаем в отвлеченность, но осознаем реальность и благоценность действительности. Наступило время установления ценности находимых лучей и энергий. Предстояли долговременные сознательные опыты над воздействиями и последствиями радия, Х-лучей и всей той мощи, которая незримо напитывает и нагнетает атмосферу планеты. Вез отрицания, в упорном познании, нужно предпринять лабораторный опыт именно многолетних изучений. Там же будет исследоваться и психическая энергия, физиология духа, и мысль, и светоносность, и жизнедатели, и жизнехранители. Огромное целебное и творческое поле, и в самой длительности опытов отразится безбоязненность перед беспредельностью.
Огонь и свет; весь прогресс человечества приходит к этой вездесущей, всепроникающей стихии. Вызванная, она или будет осознана и законно приложена, или опалит неразумие несознательности. И в этом искании слово “Единство” зовет еще раз, и стираются условные наросты Запада и Востока, Севера и Юга, и всех пыльных недоразумений. То же умное делание, та же тонкая боль познающего сердца, то же восхищение духа. И, отбрасывая мелочи наростов, мы усиливаемся тем же Неделимым, Единым и вместе с апостолом повторяем: “Лучше пять слов сказать умом, нежели тьму слов языком”. Не оставим действительные ценности в отвлеченности, но будем неотложно применять их без предрассудков. Перенос действительности в абстракцию есть одно из прискорбных преступлений против культуры. Еще до сих пор часто не чувствуют различия между цивилизацией и культурой и тем отсылают ценности последней в облачную недосягаемость. Сколько уже сужденного изгнано, засорено страхом и лицемерием... Но рано или поздно от страха нужно лечиться и освободить ту массу энергии, которую мы тратим на страх, раздражение, ложь и предательство. Скорей научимся запечатлевать фильмом наши излучения — мы увидим истинный паспорт духа. Говорит Агни-Йога: “Оглушая обыденностью, тьма кричит. Тьма не выносит дерзновение света”.
Святая Тереза, Св. Франциск, Св. Жан де Ла Круа в экстазе поднимались к потолку келий. Но что ж, скажете, просто нарушение поляризации... к тому же теперь уже вообще неочевидное. Ну, а если и теперь есть свидетели левитаций и изменения веса? Пламенный сослужил Святому Сергию. От пламенеющей чаши Сергий приобщался. В великом огне прозревались незримые истины. Возвышенное сознание озарилось пламенными языками. Во время молитвы Св. Франциска так сиял монастырь, что путники вставали, думая, не заря ли.
Сияние возгоралось над монастырем, когда молилась Св. Клара. Однажды свет сделался так блистателен, что окрестные крестьяне сбежались, подумав: не пожар ли.
Много преданий, а вот и нехитрый рассказ о Псково-Печорском монастыре:
“Наш монастырь особенный. Отойдите в темную ночь подальше от монастыря да оглянитесь вокруг. Кругом — мрак беспросветный, зги не видать, а над монастырем светло. Сам сколько раз видел.
— Может быть, это от огней монастырских?
— Вот и другие, кто не знает, так говорят. Какие в монастыре огни? Два фонаря керосиновых, да две лампады перед иконами. Вот и все освещение. В городе у нас электричество горит, да и то в темноте не узнаешь, в какой он стороне находится. Нет, это свет особенный”.
Так же сбежались на пожар и в Гималаях и так же, вместо пламени уничтожения, нашли сияние духа.
Так же стояли горы, окаймленные синими листами огненного лотоса. Вспыхивал неопаляющий огонь. И пролетали молнии очищения. И не в предании, а теперь, когда знаки так нужны; когда познание опять начинает подходить к явлениям с благостною рукою и глазами открытыми; когда неотложно выступили многие знаки. И стали их замечать на разных материках различные люди. После всех оговорок, после всех извинений, люди стали сознаваться, что не по оплошности глаза, но подлинно видят они самые разнообразные огненные явления. Особое проявление электричества. А что есть электричество — того так и не сказали опять.
При землетрясении в Италии видели все небо в языках пламени. Над Англией видели огненный крест. Суеверие ли только? Или просто кто-то увидал то, что часто не замечали?
Попробуйте проверить внимательность людей и вы ужаснетесь, насколько мы не умеем изощрять нашу подвижность и зоркость. И сама мысль — этот действительный магнит и мощная стрела — не заострена и засорена в пренебрежении. Смейтесь, смейтесь, а все-таки не пытайтесь мыслить четко.
Впрочем, и бокс, и гольф, и крокет, и бейсбол вряд ли требуют силу мысли? Да и скачки, пожалуй, не для мышления. Можно придумать множество занятий, оправдывающих пренебрежение к мысли, но все-таки к творчеству мысленному обратиться придется и потому малые упражнения внимания не будут излишни. Положительно в школах надо устроить особые курсы обострения внимания и мысли. Ведь редко умеют диктовать два письма или писать двумя руками или вести два разговора. Часто совсем не умеют сохранить в представлении четкое изображение предмета и запомнить даже незатейливую обстановку. Для некоторых даже почти все иноземцы — на одно лицо. А ведь маленькая внимательность и четкость мысли дала бы огромные нахождения. Среди гигиены мышления заметим многое такое, что в мещанстве называют феноменами. И еще одна отвлеченность станет реальностью. И еще одна возможность заменит отчаяние отрицания.
Нам не уйти от века огня. И потому лучше оценить и овладеть этим сокровищем. Скепсис хорош в мере разумности, но как сомнение невежества он будет лишь разлагателем. Между тем весь мир сейчас особенно ярко разделился на разрушителей и созидателей. С кем будем?
Наслышаны мы о всяких световых излучениях, но все-таки презрительно слушаем об аурах человеческих и животных. Даже если фотографическая пластинка запечатлевает их, мы скорее намекнем на случайный дефект пластинки, нежели вспомним об общеизвестном издревле законе.
Когда мы вспоминаем о странных экспериментах Келли, мы скорее назовем его шарлатаном, но не подумаем об особом психическом свойстве его природы. Аппарат действовал в его руках, но отказывался действовать в руках других. Почему тогда каждая машина устает в одних руках быстрее, нежели в иных? Каждый опытный инженер замечал это. Почему усталость коня зависит от всадника? И рука сокращает жизнь букета цветов. Ходим вокруг психической энергии. Знаем, что подобно мощной старой Militia crucifera evangelica, собравшейся вокруг символа Креста, так же должны мы собираться вокруг понятия Культуры. Не умаляя, не унижая это великое ведущее начало, но служа ему во всеоружии беспредрассудочного познания.
И сложно и прекрасно наше время, когда в горниле сплавов сияют многоцветные звезды. Опытные старцы заповедуют о дивном в сердце делании. “Должно всегда вращать в пространстве сердца нашего Имя Господа, как молния вращается в пространстве пред тем, как быть дождю. Это хорошо знают имеющие духовную опытность во внутренней брани. Брань эту внутреннюю надлежит вести так-де, как ведут войну обыкновенную”.
“Когда же солнцем правды рассеются страстные мечтания, тогда обыкновенно в сердце рождаются световидные и звездовидные помышления”.
Или: “У того, кто установился в трезвении (сознании), чистое сердце соделывается мысленным небом со своим солнцем, луною и звездами, бывает вместилищем невместимого Бога по таинственному видению и восторжению ума.
Сядь или лучше встань в несветлом и безмолвном углу в молитвенном положении. Не распускай членов. Сведи ум из головы в сердце. Храни внимание и не принимай на ум никаких мыслей, ни худых, ни добрых. Имей спокойное терпение. Держи умеренное воздержание.
Чтобы успособить этот труд. Св. Отцы указали особое некое делание, назвав его художеством и даже художеством художеств. Естественное художество, как входить внутрь сердца путем дыхания, много способствующее к собранию мыслей.
Дыхание через легкие проводит воздух до сердца. Итак, сядь и, собрав ум свой, вводи его сим путем дыхания внутрь, понудь его вместе с сим вдыхаемым воздухом низойти в самое сердце и держи его там, не давая ему свободы выйти, как бы ему хотелось. Держа же его там, не оставляй его праздным, но дай ему священные слова. Попекись навыкнуть сему внутрь пребывание и блюди, чтобы ум твой нескоро выходил оттуда, ибо вначале он будет очень унывать. За то, когда навыкнет, ему там будет весело и радостно пребывать и он сам захочет остаться там. Если ты успеешь войти в сердце тем путем, который я тебе показал, и держись этого делания всегда; оно научит тебя тому, о чем ты и не думал.
Итак, потребно искать наставника, знающего дело. Деятельность — умносердечная молитва совершается так: сядь на стульце в одну пядь вышиною, низведи ум свой из головы в сердце и придержи его там и оттоле взывай умно-сердечно: Господи Иисусе Христе, помилуй мя! — Ведай и то, что все такие приспособительные положения тела предписываются и считаются нужными, пока не стяжется чистая и не парительная в сердце молитва. Когда же Благодатью Господа достигнешь сего, тогда, оставив многие и различные делания, пребудешь паче слова соединенным с единым Господом в чистой и не парительной молитве сердечной, не нуждаясь в тех приспособлениях. Не забудь при этом, что ты, когда по временам будет приходить тебе самоохотная чистая молитва, ни под каким видом не должен разорять ее своими молитвенными правилами... Оставь тогда правила свои и сколько сил есть простирайся прилепиться к Господу, и Он просветит сердце твое в делании духовном.
Даже в глубоком сне молитвенные благоухания будут восходить из сердца без труда: если и умолкнет она во сне, но внутрь тайно всегда священнодействоваться будет не прерываясь.
Ибо только сей посвященный меч, будучи непрестанно вращаем в упраздненном от всякого образа сердце, умеет обращать врагов вспять и посекать, опалять, как огонь солому”.
Многотомно можно выписывать из Отцов Церкви и из заветов пустынно-жителей и подвижников правила их, ими выношенные и примененные в жизни. “Когда сподобится духовных дарований, тогда, непрестанно бывая воздействуем Благодатью, весь соделывается световидным и становится неотклоним от созерцания вещей духовных. Таковый не привязан ни к чему здешнему, но перешел от смерти в живот. Неизреченны и неизъяснимы блистания божественной красоты. Не может изобразить их слово, ни слух вместить. На блистание ли денницы укажешь, на светлость ли луны, на свет ли солнца — все это неуважительно в сравнении со славою оною и больше скудно перед лицом истинного света, чем глубочайшая ночь или мрачнейшая мгла перед чистейшим светом. Так может говорить познавший из опыта, что есть сокровенный сердца человек — свет, который во тьме светит и тьме его не объять”.
Не отвлеченные символы, но реальное сознание отображал Макарий Египетский, когда писал: “Те, кто суть сыны света и сыны служения во Св. Духе, те от людей ничему не научатся, ибо они суть богонаученные. Ибо сама Благодать пишет в их сердцах законы Духа. Им не нужно достигать полноты убеждения в писаниях, написанных чернилами, но на скрижалях сердца божественная Благодать пишет законы Духа и небесные тайны. Сердце же начальствует над всеми органами тела. И если Благодать проникла в долины сердца, то она властвует над всеми членами тела и над всеми помышлениями”. “Начало тайны врача — знание хода сердца” — заповедует египетский папирус. Тот, кто знает духовное сердце, тот знает и тонкую боль сердца физического, о чем так проникновенно говорит Добротолюбие. Знающий эту тонкую боль познал и огнь любви — не любви воздыхания, но любви действа и подвига. Той любви, которая издревле зовется богочеловеческою, вознося людское чувствование. “Какой мудрец знания не будет владыкою любви?” — заповедует Агни-Йога.
Тонкая боль, жар огня сердечного ведом потрудившимся в накоплениях опыта. Ведом тем, у кого труд осознанный вошел в молитву, а молитва претворилась в неумолчное биение сердца, в ритм жизни. Спросят ли вас, что есть ритм и почему важно назначение его? Значит, вопросивший не знает тонкую боль сердца и не знает пространства и не прислушался к гимну природы. Без собственного напряжения не познает он искр подвига, приближающих его сердце к мере созвучия с Бытием и Любовью. Центр Духа связан с центром организма. Связь эта, веками известная, ни научно, ни философски не разгадана, но вместе с тем совершенно очевидна. Чаша опыта. И этим путем мы опять подойдем к творчеству мыслью — к таинственному, но непреложному “Слово плоть бысть”. Таким путем Логос воплощается и в телесное. Тайна эта явлена в каждом человеке, в каждом воплощенном духе. Бог вложил человеку вечность в сердце, — обитель духа нетленна, вечна через все воплощения. И познает она свет, ибо и сама является источником света. Тонкая боль есть шевеление тонкой энергии, а светоносность есть один из первых признаков действия энергий этих. Когда нагнетется свет этот, когда делается видим и нашему глазу, — этот момент всегда остается жданно-нежданным. Завещано держать светильники зажженными, но момент вестника несказуем. Так несказуема и тонкая боль, и завет, что радость есть особая мудрость. Можно вспомнить заветы “Бхагавадгиты” и Агни-Йоги и Каббалы и пророков Библии и огнь Зороастра.
Платоновское солнцеподобие относится к тем же несказуемым, но светоносным понятиям. Встречаются испытавшие, и для них не нужен словарь, но в движении едином, и даже в молчании они взаимно поймут язык всех словесных различий. Потому исповедуйте, испытывайте, ибо не знаете, где лучший час ваш и когда вспыхнет огнь над чашею накоплений. Качество мыслей будет вожатым, а ненасытная устремленность будет крылами света Софии. Ведь сиять, но не сгорать заповедано.
Звучание сердечного центра, подслушанное и Сократом, созвучит ритму блага. Очищение материи Спинозы озонируется теми же волнами света. Световой центр сердца может засиять всеозаряющим пламенем — карбункул легенд Грааля.
Агни-Йога говорит: “В основе всей Вселенной ищите сердце. Творчество сердца напрягается чакрою Чаши. Величайшая мощь лежит в магните сердца. Слово, не содержащее в себе утверждение сердца, — пусто. Жемчужина сердца — тончайшая напряженность. Архат, как пламя, несет в сердце все огни жизни”.
Ориген утверждает: “Глазами сердца видим Бытие”.
“Для чистых все чисто”, — безбоязненно заповедует апостол Павел. Он знал чистоту и действенность сердца, когда оно ведает лишь благо и, как магнит, собирает вокруг себя лишь доброе. Магнитоподобность сердца упоминается часто, хотя научно также еще не познана. Между тем сокровища премудрости и ведения постигаются именно умом сердца, чашею любви и самоотверженного действия. Где сокровище ваше, там и сердце ваше. Светоносность сердца подобна флуоресценции моря, когда движение возжигает зримые бесчисленные световые образования. Так и дуновение творческой любви возжигает светочи сердца. “Да будет свет”, — говорится Мыслью Великого.
Внутренний человек хочет только добра и в минуты сердечного сияния он необманно знает, где благо. Из сердечного сияния истекает лишь благо, и свет излучаемый может пресекать все изломы нарощенного невежества. Ибо грех, невежество — братья мрака. Жить в духе — значит сиять и благотворить, и постигать, жить в плоти — значит затемнять и осуждать, и невежествовать и удлинять путь. Но не следует забывать, что удлиняя наш путь, мы затрудняем и путь близких, потому всякий эгоизм, думание о себе, саможаление, гордыня, всякое невежество — есть престол тьмы. Во имя близких мы не должны нарушать ритм волн света. Полезны наблюдения над цветами. Сад света также нуждается в заботе и уходе, и струи чистых мыслей лучшее для него питание. Чем напряженнее свет, тем слабее тьма. Даже светоносное сердце прекрасного ангела могло избрать свободу омрачения вместо свободы служения и сияния. Потому нужно неотложное питание сада света, иначе пятнистые языки тигровых лилий пожрут лилии Благовещения, и предательская белладонна скроет фризии сияния вершин. Надо светиться, надо рождать и усилять свет сердца. Сосияния и созвучия света в свободе познания усиляются взаимно. Безмерна мощь объединенных благом мыслей. Уготован каждому свет, но можем закрыть его сосудом пустым. Сказано: “От падения лепестка розы миры содрогаются и перо крыла птицы рождает громы на дальних мирах” — какая прекрасная, великая ответственность, и не обернем громы, рожденные легкомыслием, на бытие земли.
Из этой возводящей ответственности истекает светоносное стремление добросовестно, без разочарований, изучать все окружающее. Даже каждый виртуоз нуждается в ежедневных упражнениях. Повторено: “Если ты устал — начни еще. Если ты изнемог — начни еще и еще. И как щит любовь призови”.
Теплота любви так же реальна, как тонкая боль сердца. Свет сияния мысли не только ощутим глазом, но и доступен фильме. Неотложно нужно несуеверное изучение, безбоязненное и неэгоистичное. Очевидность родственна плоти, но не духу. Истина — в действительности, но не в патологии очевидности.
Сердце — великий трансмутатор энергий — знает, где содрогание ужаса и где трепет восхищения. Дух отличает пятна ужаса и сияние восторга. Столько лучей и энергий улавливается вниманием ученых; это же внимание должно быть проявлено каждым человеком к ритму и свету, ведущим каждую жизнь. Зачем опалиться и обуглиться, если можно сиять в нетлении? “Бог есть огонь, согревающий сердца”, — говорит преподобный Серафим.
“Он знает тайны сердца”, — поет псалмопевец в созвучии восхищения. Когда говорим о прекрасном, о тайнах сердца, то прежде всего имеются в виду прекрасные, творящие мысли. Как самые нежные цветы, их нужно растить, нужно поливать непрестанно радостными струями Благодати. Нужно ежедневно учиться четко и благостно мыслить. Нужно научиться мечтам — этим высшим ростками мысли. Дерзнем! Не убоимся мечтать в высоте. С горы — виднее.
С гор — скрижали Завета.
С гор — герои и подвиг.
Мечта светоносна.
Пламенная мечта — порог Благодати.
Огнь и мысль. Пламенны крылья Софии — Премудрости Божией.
Гималаи. 1930 г.
