Н.К.Рерих. Листы дневника т.2. ЭПИЗОДЫ
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
ЭПИЗОДЫ
В 1906 году Комитет Общества Поощрения Художеств поручил мне ознакомиться с заграничными художественными школами. Со мною поехал и мой помощник. Первый осмотр школы в Берлине сопровождался любопытным эпизодом. Когда мы обратились к дирекции школы и предъявили наши широковещательные документы, то результат получился совершенно неожиданный. К нам отнеслись очень почтительно, но сказали, что посещение таких именитых гостей должно идти через министра. Когда же я спросил, как скоро эта процедура закончится, мне сказали, что она возьмет неделю или две недели времени. Между тем у меня уже были назначены свидания в Париже. Мой помощник упал духом и говорит: "Этак мы никогда не успеем осмотреть все намеченное". Я его успокоил, говоря: "Если нам помешали большие бумаги, то пойдем с малыми". Так и сделали – на другой же день пошли в качестве желающих поступить в школу. Ходили по всему зданию, отовсюду нас вежливо гоняли, говоря, что раньше нужно побывать в канцелярии у регистратора. Мы, конечно, не сразу нашли путь к этой канцелярии и попутно побывали во всех классах и даже обращались с разными вопросами. В канцелярии нас снабдили всеми нужными сведениями, и так как нам ничего больше не нужно было получать, то мы спокойно отъехали в Париж. Официальное разрешение осмотреть школу нагнало меня уже в Швейцарии. С удовольствием вспоминаю посещение мастерской Ходлера; и картины его и сам он мне очень понравился. Шауб-Кох поэтому-то и хочет писать статью "Рерих Ходлер – Сегантини".
Поездки вообще нелегко устраивались; пока я был секретарем Общества Поощрения, постоянно возникали какие-то спешные обстоятельства, и приходилось по телеграмме спешно возвращаться. Помню, как после свадьбы была разрешена поездка в Москву, а через три дня получилась телеграмма, вызывающая на спешное заседание Комитета. Пришлось вернуться. Запоминается и другой курьезный эпизод. Мы были тогда около станции Окуловка, вдруг получается телеграмма от принцессы Ольденбургской с просьбою быть у нее на другой день в восьмом часу утра. (Мой доклад у нее был самым ранним). Вечером же я уехал в Питер, и едва успел переодеться – поспешил с докладом. Доклад продолжился около часа, и мне показалось, что я, если не буду заезжать домой, то еще поспею на утренний Севастопольский поезд на Николаевский вокзал. Так и случилось, и после полудня я уже был в Окуловке. День был жаркий, а нужно было несколько верст пройти около полотна железной дороги. И вот, сняв пальто, я зашагал во фраке и цилиндре к вящему изумлению стрелочников и прочих встречных. Кончилось тем, что наша прислуга чуть не упала в обморок, приняв меня за привидение, ибо никто не мог ожидать такого быстрого возвращения. Впрочем, такие фрачные прогулки были не раз. Из Петергофа мы с Зарубиным решили пройтись до следующей станции и тоже шествовали во фраках – вероятно, кое-кто нас принимал за официантов. Все это благодушные эпизоды. Но бывали и очень драматические.
Однажды у нас были гости, и мы спокойно беседовали, когда прибежал взволнованный Максим, служитель, и, не стесняясь присутствующими, заявил дрожащим голосом: "Барон Врангель очень больно Михаила Петровича Боткина в глаз ударил". Оказывается, в выставочном зале произошла целая драма. Устраивалась выставка старинной живописи, а по пожарным условиям градоначальник запретил открытие. Боткин пошел предупредить выставочный комитет об этом запрещении, а Врангель, думая, что виновником всего является сам Боткин, грубейшим образом кулаком ударил его в глаз. Было очень прискорбно, ибо именно в этом случае Боткин не был виноват. Думается, что это потрясение было началом смертельной болезни Боткина.
Бесконечное количество эпизодов возникает около искусства. Всякие удачи и неудачи выставок иногда зависят от таких странных стечений обстоятельств, что наблюдать их является настоящею школою жизни. Бывали и символические, и настоящие пожары. Требовалось немалое присутствие духа тушить пламя. Чего только не было!
[1939 г.]
Публикуется впервые
