Н.К.Рерих. Листы дневника т.3. Дозор (01.02.1947)

Материал из Энциклопедия Агни Йоги.

Дозор
(01.02.1947)

Не правда ли удивительно, что мое прошлое письмо как бы отвечает на соображения Зины, на ее справедливые не­доумения и сетования? Действительно, есть чему поражать­ся. Вы трудитесь изо всех сил на пользу культурного народного дела. А те, кто должны бы встречать Ваши до­стижения приветственно и содействовать всеми силами, предпочитают промолчать и даже отстраниться. Получается уродливое положение — труды возьмут, а о содействии за­будут. Как же так? Справедливо ли? Конечно, все мы тру­димся не ради похвал, но все же вправе ожидать внимательное сотрудничество. Так же уместно Ваше заме­чание о «буржуазных привычках», именно странно видеть высокие слова, но дела-то застряли в дряхлом быту. Вы знаете, о чем, о ком говорю, и «выпивох» мы так же, как и Вы, не любим. Ну что ж, — терпение и терпение и слу­жение Культуре. О ком поминаете здесь в газетах, не было. Наверно, Вы пришлете нам вырезку. От Катрин это время газет не было — где-то плавают. О Сикорском я уже писал Вам. Письмо от какой-то женщины из Германии — пре­странное. Мы такой не знаем. Она пишет, что вступила в Общество в [19]36-м году при Ф.Лукине, а ведь он умер в 1934-м в начале года, и мы получили эту весть на пароходе. Тогда на пароходе получились три вести о смерти друзей — Лукин, король Альберт и Спасский — запомнилось. Да, сколько страннейших писем получается со всех концов. Видим, что и Вы не знаете, что с ними делать. Помочь не­возможно. Хотели помочь Ведринской, и кончилось это гру­стно. Ее не нашли, не знаем, получены ли обратно деньги? Почта опять плоха. Даже министр сообщений созвал почтдиректоров, чтобы напомнить о бедах, наносимых дур­ными сообщениями. Значит — плохо. Но бывают и еще осо­бые беды. Год тому назад Королевское Азиатское Общество в Бенгале приняло для издания огромный труд Юрия «Ис­тория буддизма». Манускрипт в 1200 больших страниц был послан заказными пакетами. С тех пор все провалилось. На все письма Юрия — нет ответа, не помогают заказные. Между тем было и другое предложение — от Оксфорд Прес­са и из Италии. Но Калькутта молчит. Невероятно, даже неправдоподобно! Очевидно, повсюду своеобразная сысоевщина. Кто теперь работает с Мясиным и какие «модерн» — балеты он ставит в Лондоне? Может быть, к Вам зайдет барон Рих[ард] Иван[ович] де Туше — Скаддинг, он был у нас здесь. Теперь он в Бостоне и пишет, что Рокфеллерский Центр хочет иметь мою выставку. Тоже как-то не­правдоподобно, но увидим, в чем дело. Главный интерес — к Гималаям. В Нью-Йорке Гималаи у Уида, у Крэна, у Сутро, у Катрин и у Вас, в АРКА — целая группа. Боль­ших выставок они не делают. Как Вы просили, я послал для АРКА «Радуйся» — верно, Вы уже получили. Этот лист полон доброжелательства. Не по дурным, а по добрым ве­хам пройдем. Уоллес в «Новой Республике» предупреждает ген. Маршалла, чтобы не сдавал свои позиции России. Итак, «друг» СССР, наконец, проговорился. Неужели в Мо­скве еще верят этому неискреннему притворщику? Как по­учительно наблюдать такие людские виляния! Пришло дружеское письмо от Грабаря, шло всего месяц и пять дней. На мои вопросы не отвечает. Сообщает, что его выдвигают на пост президента Всесоюзной Академии Художеств, но он хочет сосредоточиться на Академии Наук. С той же почтой пришла его книга «Андрей Рублев» — иконописец, значит, и книги идут. Святослав и Девика прислали описания своих встреч с делегацией. Порадуемся добрым встречам. Пусть всходы будут лучше сысоевских. Русские ученые называли нашу тибетскую экспедицию — «мировое достижение». Это через двадцать лет, а что будет через сорок лет? Помните, Пушкин сказал в монологе Бориса: «Они любить умеют только мертвых». Так и всей культурной пашне будет воз­дано должное, а пока наберитесь терпения, оденьтесь теплее против всяких холодов. Игорь пишет, что Булгаков приехал. Не может быть, чтобы перед отъездом он не написал мне, не известил, кто теперь заведует картинами. Получили ли Вы ответ из Брюгге — тоже энигма. Святослав переслал из Бомбея посланные Т.Г. фотографии Б.К. — как изменился бедняга! Видно, тяжкая была жизнь, — жалеем его все мы и сердечно поминаем.

Сколько ушло близких, друзей! Сколько пропало без вести! Каждый день вспоминаются хорошие имена. Возьмите хотя бы три книги «Знамени Мира», вестник и бюллетень Музея — какое множество доброжелателей! Не все же умер­ли! Не сделались же врагами Культуры? Правда, подходят новые, но трудны почтовые сношения, и когда они улуч­шатся? Вот Вы помянули Голландию и Румынию, но все это — «долгий ящик». Даже деятельный Шауб-Кох как-то замолк, обессилел. Боюсь, что смерть его жены и болезнь подорвали его. Коимбра — вообще молчит. Югославская Ака­демия в Загребе жива ли? Из всех французских обществ, где я членом, прислало выпуск трудов лишь Этнографиче­ское Общество. Где же остальные? Где Осенний Салон, Ака­демия в Реймсе, Общество Морэ, Антиквары, Историческое Общество, Общество Художников, Доисторическое Общество и другие? Как осенние листья! Всюду был адрес, всюду пе­чатались труды. Где же? А если кто и отзовется — всюду нужна денежная помощь. Точно мы сами деньги печатаем. Конечно, и удивляться нечему — везде бедствие. Агента ТАСС отсюда отозвали, и что же? Из голодной Индии в сытый СССР везут пищевые припасы. Уж нет ли голодания и в СССР? Везут одежду, верно, и одеться там трудно? Газеты пишут, что Монтгомери получил в Москве соболью шубу стоимостью в 27.000 рупий. Неплохо? Выходит, аккомутаторы — аккумуляторы.

Не забудьте вкладывать в брошюру «Знамени Мира» пе­чатный листок с вопросом о мнении — легче отзовутся. Впрочем, об этом я уже Вам писал. Новая брошюра — ин­тереснейший опыт. Вновь учрежденное издательство в Лаге­ре просило меня быть президентом — я отказался за дальностью расстояний, теперь просят быть хотя бы почет­ным президентом, но и от этого почета откажусь — люди там нам неведомые и выпускают акции. Опасно! Не пишу о великих делах в Индии, из газет Вы знаете. Если кто-нибудь посторонний прочтет мои письма, то удивится, по­чему о местной жизни — ни слова, точно ничего и не бывало. Впрочем, только посторонний этому поразится. В своем последнем письме Санджива Дев пишет: «Я имею идею приготовить новую монографию о Вашем Гималайском искусстве под названием «Гималаи Рериха», которая должна содержать много красочных воспроизведений с Ваших Гима­лайских пейзажей... Мой подход к Вашим Гималаям был бы совсем новым... Эта моя мысль может быть лишь мечта. Но ведь все большие достижения были сперва мечтами». Так мыслит молодая Индия. В журнале «Караван» статья неиз­вестного мне Рундшавы о понимании Гималаев, и моим Ги­малаям дано первенствующее место. Так уж навсегда связано наше имя с Гималаями. По всему миру проявились наши Гималаи. Сейчас пишу еще гималайскую картину.

Пришлите, пожалуйста, новую бумагу «Знамени Мира» и длинные обычные конверты, да и «АРКА» осталась всего одна бумажка, да и то со старым составом. А такие памят­ки всегда полезны, особенно же теперь, когда брошюра все-таки должна выйти и Катрин-Инге разошлют ее. Как поживают всякие Ваши сысоевщины? Называем так неотве­ты на срочные вопросы. У нас тоже завелась такая — на срочную телеграмму в Калькутту с оплаченным ответом — молчание. Неужели таковы новейшие обычаи вежливости и человечности? Ну что ж, опять вспомним Соломонову пре­мудрость — «И это пройдет!» Времена всюду сложные. На всех сторожевых башнях нужны дозоры. Привет всем дозор­ным друзьям.

 

 

1 февраля 1947 г.

Публикуется впервые

 

<< предыдущий параграф - оглавление - следующий параграф >>