Н.К.Рерих. Листы дневника т.3. Торнадо

Материал из Энциклопедия Агни Йоги.

Торнадо

Прилетело Ваше горестное письмо от 17 Марта — теперь вследствие расстройства почта идет гораздо медленнее. Пони­маем, глубоко чуем Ваши душевные боли. Время неслыханно тяжкое. Одними притчами «и это пройдет» — не поможешь. Но все же до некоторой степени мудрый завет опять приго­дится. Сейчас взрывается припадок русофобии. Не только разговор о реакции или прогрессе, но именно эпидемия русо­фобии — давняя застарелая болезнь. Еще Яков Шиф отвалил пятьдесят миллионов долларов на распад России вовсе не по­тому, что он был революционер (какой же революционер банкир Шиф?), но именно вследствие глубокой русофобии. Можно бы назвать и еще людей, и даже почтенных, которые жертвовали на тот же предмет и все по той же глубоко за­севшей причине. Да ведь и преступление хоршевской шайки в основе среди многих позорных причин не лишено и русофо­бии. Именно в виду этой позорной эпидемии основана АРКА для внесения основ Культуры и человеческого взаимопонима­ния. За стенами Культуры АРКА хорошо защищена. Много раз утверждена исключительно культурная деятельность АРКА. Вы сноситесь с ВОКСом, который имеет ту же про­грамму. Культура, общечеловеческая Культура есть истинная крепость и непобедимая крепость. Конечно, если Вас спроси­ли бы — реакция или прогресс, Вы скажете — прогресс — са­мый светлый, культурный прогресс-преуспеяние. Но до такого требовательного вопроса еще далеко. Море волнуется, заходи­ли гороподобные волны, и в бурю надо быть особенно осмот­рительными. До следующих выборов очень далеко. Множество обстоятельств изменится до той поры. А пока действуйте на доброй пашне Культуры.

Посылаю Вам сердечное письмо от Т.Г. Между строк Вы многое поймете. Да, бессонные рабочие ночи, и с восходом новый труд и радость сквозь слезы. Прилагаю адрес издатель­ства «Китаб Махал», где выходит моя книга «Героика». Ду­мается, что с этим издательством Вам легче будет списаться — культурные люди. Кстати, они предложили мне дать им книгу «Арт оф Ливинг». Принял их предложение, но это в будущем, и книгу-то нужно собрать еще. Это будет седьмая книга — хорошая памятка для Индии. Катрин телеграфно запрашивала, не отпечатать ли еще 2000 брошюр, пока на­бор не сломан. Ответили: полезно, если возможно. А как на­счет листовки, о чем писал Вам де Лара? В нее можно бы вставить место из речи Уоллеса, выпавшее в брошюре. Если листовка состоится, то и здесь она очень пригодится. По-прежнему ни слова от Шауб-Коха, ничего из Брюгге. Неужто неблагополучны? Много всяких бед. Вот у Щусева сын сума­сшедший и дочка нервнобольная, не нужно удивляться его молчанию — не до того! У Грабаря жена была в нервной ле­чебнице. Вообще, повсюду психические заболевания. Ведь и Б.К. ушел от мозговой болезни. Трудна стала земная жизнь, а дикари-вандалы еще калечат ее.

Английская газета в Лагоре сообщает о кризисах в Ан­глии — им и книги в руки, не будут врать на себя. Указы­вается, что ко всяким кризисам наводнений, угольных недохваток, пищевым и прочим прибавился еще кризис по­ловой аморальности. Приводятся чудовищные цифры расту­щей проституции и венерических болезней в лучших кварталах Лондона. Английская пословица — «факты очень упрямы». Чем же победить упрямство фактов о позорной аморальности в Англии? Если бы такие сведения распрост­ранялись врагами страны — не было бы удивительно, а то сами достоверные англичане оповещают мир о творящемся разложении. Кто-то говорил, что Лондон — современный Ва­вилон. Неужели готовится судьба Вавилона? В газетах пес­трят ужасные снимки жестокостей и разрушений, совер­шенных мусульманами в Индии. Свидетели, служебные ли­ца, показывают, что ужасы, ими виденные, превосходят всякое воображение. Культура! Где ты? Неужели человече­ство опять опустилось на ступень нижайшую? Культура, от­зовись!  Жива ли ты,  Культура?

Вам продолжают писать какие-то неизвестные нам чле­ны наших обществ. О них мы никогда не слышали, но если бы они были деятельными сотрудниками, то, наверно, их имена были бы отмечены вместе с другими деятельными сочленами. Ведь было много и временных прохожих. От Лу­кина и Рудзитиса Вы не получили ответа. Не будем трево­жить их, — должно быть, какая-то дверка захлопнулась. Вот и друзьям в Китае, видимо, стало труднее. Кто примолк, а у кого посеялись грустные мысли. Да и Валентине невесело. Между двух огней. Много обывательщины, а новых отзыв­чивых друзей мало. На льду цветы не цветут. И Вы — в таких же льдах, а теперь еще и Дедлей в отсутствии. Мно­гие толкующие о прогрессе, о высших идеалах потрясают наивностью и неискренностью. Так было всегда — почитайте жизнеописания, почитайте историю так называемых блестя­щих эпох. Возносят век Перикла, а прислушайтесь к лето­писям и увидите свирепые гонения против всего Культурного.  Иначе не бывает.

Посылаю Вам выписку из письма Фонтеса. Может быть, и Вы уже имели вести из Коимбры? Хотят иметь «Галерею Рериха». Любопытно! Прислан еще из Лиссабона журнал «Эстудос Психикос» — в нем статья Фонтеса «Рерих о Гу­ру». Где-то какие-то неведомые друзья. Директора Коимбры поручили Мадахилу непосредственно войти со мной в пере­говоры относительно задуманной ими галереи, о чем и на­печатано в журнале Учреждения. Значит, Мадахил не умер, но действует. Маан спрашивает, какова цена брошюры «Знамя Мира». Мы сказали — один доллар. По нынешним ценам меньше нельзя. Ведь молодежь назначила цену за «Прекрасное единение» в два доллара. «Знамя Мира» дайте и в магазины — тогда придется накинуть и заработок мага­зина. Жаль, лето уже близко, и деятельность замирает. Пусть Инге еще пришлет нам пакет брошюры. Полезно ше­велить сознание.

В Дели до сей поры были мои картины лишь в частных руках. Теперь служебные лица захотели иметь группу вещей и при содействии Магараджи Баратпура устроили группу в семь картин — все гималайские. Теперь почти во всех здеш­них центрах будут памятки. Жаль, что в Хайдерабаде при погроме погибло одиннадцать наших вещей. Такая уж жизнь — где прибывает, где убывает — отливы и приливы. Не знаю, кто читал мои обращения на религиозной и на Азийской кон­ференциях, а на художественной прочел Святослав. В обра­щении моем к религиозной конференции я первоначально думал помянуть, что украшал семь православных храмов, со­действовал построению буддийского храма и мечети. Пытался содействовать перевозке к нам индусского храма, но война помешала. Была основана иконописная мастерская и дана картина в Сарнат. Е.И. написала прекрасные книги «Знамя Преподобного Сергия» и «Основы буддизма» и перевела «Сокровенное Учение». Юрий дал «Историю Буддизма». Отец Е.И. дал проект синагоги. Таким образом, в нашей семье дав­но произошло объединение религий. Хотел упомянуть об этом, но потом раздумал. Могут не понять, еще примут за автобиографическое хвастовство. Бывает трудно заочно обра­щаться к незнакомому собранию. Вместо пользы могут воз­никнуть кривотолки. Поэтому на дальних расстояниях приходится лишь давать главные постулаты: единение, строи­тельство, Знамя Мира, создание домов Культуры, равнопра­вие женское, широкое образование молодежи. Как будто труизмы, но народам они спешно нужны. Вот в Корее семь­десят пять процентов безграмотных. В Индии наберется до сорока миллионов дикарей. Еще до сих пор можно слышать о человеческих жертвоприношениях. Да и мусульманские не­давние зверства недалеко ушли. Видели мы китайские толпы. Видели толпы филиппинские и индонезийские. Трудная паш­ня Культуры. И в то же время повсюду блестки высокой азийской мысли. Величественные памятники! Азия — колы­бель всех религий, всех взлетов в Надземное.

Кончилась конференция — разъехались на два года, что­бы встретиться в Китае. Может быть, и Китай-то изменит­ся, теперь все так изменчиво. Святослав пишет, что им удалось составить Комитет «Знамени Мира» с хорошими именами. В добрый час! Морис прислал печальное письмо, что-то у него неладно. Порывается ехать в Индию в надеж­де на профессуру. Какая же здесь музыкальная профессура? Кроме того, он, очевидно, не знает здешнего положения. Оно с каждым днем все осложняется. Для сведения прила­гаю копию моего ответа. Неужели в СЛуи жизнь становит­ся невозможной? Или какие другие причины? Во всяком случае, поездка в Индию теперь стала почти невозможной — небезопасной. Наши горы пока тихи, но ведь до них надо добраться. Тихи-то, тихи, но народ очень изменился, замет­ны старознакомые признаки. Грабарь сообщает список остав­шихся востоковедов и с грустью добавляет, что индологи все вымерли. Да и оставшиеся восточники в большинстве наше­го возраста и мало их. А где же молодая поросль? Плох лес, не имеющий подлесья. Пишет, что Академия Наук из­дает множество ученых трудов. А труды Юрия — под спу­дом! Казалось бы, наука аполитична и свободна. Или, по нынешним временам, слово «свобода» получило иное значе­ние? Теперь — эпидемия переименований! Даже хотели пе­реименовать Эверест, упуская из виду, что гора находится в Тибете и имеет исконное тибетское название: «Джомо Кангкар» («Владычица Снегов»). Красивое имя. Спасибо за пакет с февральским письмом АРКА — все это очень интересно и еще раз доказывает, насколько ВОКС, СССР дол­жны ценить дружбу АРКА. Печалимся за Жаннетт в ее семейной утрате. Сколько утрат повсюду! Скажите Жаннетт и Жину наше сердечное сочувствие. Их известия пришли с большим опозданием. Мы уже привыкли не только к опоз­даниям, но и к пропажам. Все люди привыкли, даже не удивляются. К 24 Марта Жин написал сердечное письмо. Славные они люди. Много добрых семян сеет Жин во время его поездок. Где-то и взойдут невидимо. Если никогда и не узнаем об этих всходах, они где-то кому-то принесут благо.

Прилетела и Ваша весть от 30 Марта со всеми приложе­ниями. Значит, жизнь течет среди всяких рифов и отмелей. Но Вы — испытанные кормчие и чуете, где ускорить, а где осадить движение. Хорошо, что Лук[ин] и Рудз[итис] пол­учили Ваши письма, и теперь не будем их тревожить. Если им возможно, то и напишут. В смысле возвращения Ренц прав — Вы поймете. Некоторые цены Вами и газетою сооб­щенные поучительны. И когда жизнь войдет хоть в какое-ни­будь русло? Спасибо за высылку холста. Конечно, мы его еще не получили — не скоро доплывет! Спасибо за две рецензии «Химавата». Неужели коротенькое письмо в Брюгге потребо­вало два месяца? Вы правы, некие «философские» общества добывают не философский камень, а иные металлы. То же «метафизика»! Журнал их мы более не получаем и не жале­ем. Но сколько Вам приходится говорить «по сознанию»! Да, что-то примолк Илья — давно от него не слыхали. Приехали ли Потоцкие? Уоллес пустословит в Лондоне. Не за Нобелев­ской премией поехал? «Миротворец».

Имеется ли у Вас брошюра Эдгара Хюита «Полезность Красоты»? Он кончает ее словами Линкольна: «Мы должны быть друзьями. Серебряные нити памяти и старинная дружба, протянутая от души к душе, от века к веку, от народа к народу не бывали и никогда не будут нарушены». И добавля­ет: «Мы отказываемся иметь врагов. Так я понимаю дух, пре­исполненные которым мы должны идти к нашей будущей работе». Ох, многие сейчас должны бы повторить эти слова. Ушел из земной жизни Хюит. Ушел Форд. Много деятелей ушло. Где-то должны быть их заместители. Где они? Почему так трудно найти их местожительства? Почему вместо вест­ников добра и дружества часто кажутся рога злобы? Сумеем опереться на Культуру, иначе вихри невежества могут опро­кинуть ее Знамя. Держитесь, крепче держитесь! Торнадо!

 

 

15 апреля 1947 г.

Публикуется впервые

 

<< предыдущий параграф - оглавление - следующий параграф >>