01.12.1937 (Письма Н.К.Рерих в Америку)
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
| Информация о письме |
|---|
|
1.XII.37
Родные наши З[ина], Ф[рансис], А[мрида], и Мор[ис],
В письме от 11-го ноябр[я] З[ина] сообщает, что и другой судья оказался так же несправедлив, как и первый. Положительно, все эти действующие в мрачном разрушении лица являются членами какого-то заговора. Ведь нельзя же огульно отрицать решительно все фактические поводы, которые представляет наш адвокат. Если бы было какое-то частичное соображение судей, то еще можно было бы предполагать какое-то судоговорение и судопроизводство. Но при огульном отрицании всех законных доказательств наших адвокатов делается ясным еще раз, что мы имеет дело с преднамеренным заговором. Апостаты могли бы назвать свою партию “грабительство и вандализм” – этим все было бы сказано. Они пытаются забрать Ваше имущество, все шеры, все картины – словом, решительно все, а кроме того, потребовать еще какие-то фантастические 200000. Неужели же люди здравые и добропорядочные не видят, что происходит именно грабительство и вандализм?
Когда от Хорша справедливо потребовали показать музейные книги, то он, как Вы пишете, самым наглым образом заявил, что эти книги украдены Зиною. Только подумайте, что по его совершенно голословному измышленному заявлению запрос о книгах прекратился. Спрашивается, где же можно обвинять совершенно голословно человека в воровстве и безнаказанно тем самым избегать справедливого обвинения? Спрашивается, неужели наши адвокаты не думают, что такое обвинение заслуживает резкого ответа? Безразлично, при каком именно деле Хорш произносит свою преступную клевету. Раз эта клевета произнесена и в делопроизводстве зафиксирована, то для адвокатов она является чрезвычайным поводом нанести удар гнусному лжецу.
Если с каждым оборотом дела обнаруживается существование какого-то мрачнейшего заговора, то лишь общественное мнение может реагировать на такое недопустимое в стране преступление. Вот почему неоднократно мы поминали, что Комитет друзей должен быть активен. Такие лица, как Стокс, Косг[рев], Мерр[ит], Флор[ентина], Нар[одный], Фосд[ики], и все прочие друзья не только должны быть совместно с адвокатами ознакомлены с положением дела, но и должны совокупно обдумать, какие же общечеловеческие и общегражданские меры должны быть приняты. Когда-то письмо к кузену было признано неуместным, но потом один из юристов полагал, что и такое выступление могло оказать неожиданную моральную диверсию. Может быть, сейчас друзья совместно с юристом найдут, что какое-то такое письмо, конечно, новое, становится полезным? Такое действие может быть произведено лишь с согласия друзей о передаче письма делегацией. Конечно, лишь на месте можно судить о ближайших сроках для всего полезного, а такие общесогласованные обсуждения могут производиться не только наедине разрозненно, но именно в каких-то совместных дружеских обсуждениях. Попытки к мрачному грабительству и вандализму обострились. Уже нельзя только мягко защищаться, и это адвокат должен понять. Мягкие письменные доводы хороши в каких-то страховых или других механических дискуссиях, но ведь здесь происходит мировое злоупотребление основными человеческими правами, происходит самый гнусный вандализм, где наряду с художественными произведениями разрушаются и все человеческие основы. Происходящее принадлежит к числу именно тех вопиющих вандализмов, при которых бледнеют необдуманные разрушения, производившиеся невежественными руками. Ведь апостаты достаточно слышали о том, что именно есть вандализм. Они слышали о моральных основах, которые позволяют человечеству охраниться от непоправимых, навсегда остающихся в истории страны разрушений. Апостаты достаточно слышали о том, что разрушения происходят не только во время войны, но именно в так называемое мирное время. Апостаты читали и шекспировского Шейлока – все это знают апостаты, и тем самым их грабительство и вандализм становятся особенно тяжкими. К ним, к этим апостатам, приходят их соучастники в замаскированном виде, значит, эти личности отлично сознают, что они идут на темное дело. По черному ходу, в темных очках, с поднятым воротником, не приходят светлые вестники.
