15.12.1944 (Письма Н.К.Рерих в Америку)

Материал из Энциклопедия Агни Йоги.

Информация о письме
Дата : 15.12.1944 Издание: Сфера

15.XII.44

Родные наши,

Я писал Вам очередное письмо, когда пришла Ваша горестная телеграмма. Конечно, бывают частые ошибки, и на этом основаны многие повести. Горестно, горестно подумать, если бы такая жестокая судьба коснулась такого славного мальчика. Бывает при массовых боях, что всякие подсчеты оказываются далеко не точны. Но групповая карма, проявляющаяся на войне и при бедствиях, неумолима, как бурный поток. С другой стороны, так много однофамильцев. Так или иначе, но все это ужасно, и мы потрясены. Мы так любили милого Спенсера и часто душевно его поминали. Горя, горя-то сколько! В Надземном Мире лучше.

Теперь – очередное, ранее написанное. Писем Ваших за эти недели не было. Пределы цивилизации! В американских журналах сообщается о новом счастливом изобретении – “механический композитор”! Куда же дальше идти? И машинка недорого стоит – всего три доллара. Теперь радио сообщает, что посевы с помощью тракторов в отношении урожая не оправдали ожиданий, не превзошли ручную работу. Можно усмотреть много пределов цивилизации. В разных областях встают эти показательные вехи-предупреждения. Друзья, без Культуры не прожить. Одною машиною не возвыситься. Так – во всех областях. И на Луну самолет не нанять. Даже самые прозаичные астрономы начинают широко мыслить. И напрасно смеялись над Фламмарионом и над Круксом. Помню его лекцию о мировоззрении великана и карлика. Хорошая ли у Вас теперь секретарша? Без секретаря невозможно, по себе знаю. Последняя библиография всего бывшего в печати прервалась на 1936-м (она у Вас есть). А ведь с тех-то пор сколько распылилось! Каждый год, когда сотня, когда и две сотни всяких выявлений, и все это рассыпалось. А самому укладывать все эти накопления и скучно, да и недосуг. Каждый час что-нибудь делаешь и задумываешь. Плачевно – отсутствие холста. Присланные два куска достаточны для четырех картин. А затем? Вот и бумаги уже не достать. Из нескольких магазинов отказали, и то уже все черновики пишем на обратной стороне старых конвертов и писем. Нет ли у Вас еще двух, трех отчетов АРКА? Пришлите еще маленькую монографию Корона Мунди – ведь от Вас сюда книги идут, только отсюда нельзя. Как крокодил в цирке: от головы до хвоста три аршина, от хвоста до головы – два с половиной. Теперь всюду такая сумятица, что и не узнать причины и следствия. У нас бывали престранные эпизоды. Письма вместо Наггара посылались в Нагпур. Вместо нашего адреса писался адрес далекого штата. Такое уж время армагеддонное! Продолжайте запрашивать ВОКС. В отчете АРКА помяните все, что Вы посылали в Москву: и американскую кантату (небось композитор обижается, оставшись без ответа), и манускрипт “Слава” в пользу Русского Красного Креста, и материалы о Римском-Корсакове и о Сталинграде, и статью для журнала “Славяне”. Также помяните речь Уида об АРКА, напечатанную в калькуттском журнале “Dawn of India”. Если Мясин согласен, то и о его балетном проекте можно помянуть, все-таки таким образом его добрые намерения будут зафиксированы. Ведь он теперь участник АРКА, и каждое полезное предложение может быть отмечено. Впрочем – как он хочет. Памятуя, что АРКА не политическая, но культурная ассоциация, пусть все культурно полезное будет отмечено. В ВОКС потом пошлите. Может быть, там люди меняются, ведь Вы отмечали быстрые перемены. Скоро Святослав едет по поводу выставки. Утомительные поездки в жарких городах. Вспоминали мы, как в Бароде на выставку шли такие тысячные толпы, что двенадцать стражей не могли водворить порядок и, наконец, этот поток сбил с ног Святослава. Вот так популярность! Известили, что 1-го декабря приступлено к печатанию “Химавата” в Аллахабаде. Таким путем часть записных листов зафиксируется, но ведь это лишь малая часть. Здесь один критик поместил меня в группу экспрессионистов – Ван Гог, Матисс, Мунк, Рерих. Забавно, если собрать всякие бывшие определения. Каун умер, жаль, что он всю жизнь пошатывался – то так, то этак! А ведь у него бывали отличные статьи. Его перевод статьи Андреева здесь опять появился в двух журналах. Удивительно, как усох прежний список почетных советников. Прямо – никого не осталось. Хорошо, что у Вас добрые отношения с Рокуэллом Кентом – большой художник. Скажите ему мой привет, часто о нем вспоминаю. Прилагаю для Вашего архива хронологию выставок, бывших здесь. Так у Вас сохранятся даты и последнего времени. ТАСС прислал еще пачку “Известий”, и там доклад Комиссии о разрушениях в Павловске, Петродворце (Петергоф) и в Пушкине. Как уничтожено и искалечено все сокровище русское! Можно ли зачинить все вандализмы? Ведь даже лучшая реставрация не передаст красоту оригинала. И где все увезенное? И как вернуть? Как возместить? И всюду там мы ходили, любовались, а теперь там мрачные развалины. Вот прогресс человеческий. Вот культурные ассоциации и должны неутомимо твердить об истинных сокровищах, о нерушимом достоянии народном. Через все трудности несите Свет Культуры. Ведь вихри и смерчи повсюду. От друзей, в рассеянии сущих, нет вестей.

Переживайте горе и беды – в этом подвиг. Бодро встречайте последний ярый год войны. Душевный привет всем труженикам за Культуру.

Сердечно,

Н.Рерих.

ВЫСТАВКИ

1932. Бенарес (Roerich Hall)

1933. Аллахабад (Roerich Hall)

1936. Люкноу (State)

1938. Тривандрум (State)

1939. Хайдарабад (University)

1939. Тривандрум (State)

1939. Ахмедабад (Art Society)

1939. Майсор (State)

1940. Лахор (University)

1940. Бомбей (Art Society)

1941. Тривандрум (State)

1941. Индор (State)

1941. Барода (State)

1941. Ахмедабад (Art Society)

1941. Мадрас (Adyar)

1942. Майсор (State)

1943–44. Хайдарабад (State)

Родная моя Зиночка,

Как тяжко было получить Вашу последнюю телеграмму. Тяжко из-за Катрин. Сердце щемит и болит именно за нее. Хотелось бы иметь ее при себе, чтобы утешить, влить новую силу и уявить причину случившегося. Милый мальчик много счастливее сейчас. Ведь обстановка современной войны – ад! Знаю, как легко перешел он, и находится в Док[иуде]^[1] на Высоком попечении. Знаю, как тяжка была бы ему жизнь, если бы он остался жив. Истинно, великая Помощь ведает лучший исход. Как часто мы вспоминаем утраты родных и друзей, так оплакиваемых нами перед войной, но теперь мы должны сказать: какое счастье, что они ушли раньше и тем избегли ужасной участи, постигшей их страну и друзей. Конечно, я писала Катрин, что великая Помощь будет оказана ее мальчику и он вернется к ней. Но разве я могла написать ей, что судьба его обрывается за морями. Когда он заболел простудой с осложнениями и его хотели увезти в другой климат, мне было Указано написать, что ему нельзя уезжать из Америки. По гороскопу жизнь его обрывалась за морями. Но разве могла я писать о таком горе для нее? Мы надеялись, что врачи забракуют его ввиду его слабой груди. Но когда было Сказано, что “из худшего получится лучшее”, я тоже не могла понять истинного значения этого, но теперь я знаю. Он был легко вырван из ада, и будущая жизнь его была бы очень трудной, если бы он остался жив. Пусть любящая мать найдет утешение в том, что ее сын много, много счастливее сейчас. Узы любви самые крепкие, и, конечно, сильно любившие друг друга сердца приходят вместе на новое испытание. Конечно, я не могу писать ей сейчас об этом, пока она не получит подтверждения о его уходе. Но родная моя напишет ей мои слова, как только горестная весть получит подтверждение, ибо мое письмо дойдет к ней позднее. Скажите ей, что ее славный мальчик был принят в объятия Отца и Учителя и уявился на яром счастье. Скажите, что мы всем сердцем чуем ее горе, но просим ее собрать все мужество и найти силы радоваться счастью сына. Пусть она не омрачает его счастья, ибо ее горе доходит до него. И когда сама она уявится на переходе, она, конечно, встретит его. Пошлите ей мою ласку и любовь. Знаю, как тяжела эта утрата милой Инге, она так прекрасно и любовно писала мне о чудесной природе ушедшего мальчика. Шлю ей мою нежность. Радуюсь, что Соф[ья] М[ихайловна] получила облегчение. Передайте ей мой сердечный привет; хотелось бы знать о самочувствии Жанет. Как Дедлей, что Джин и его вся семья? Ведь все они включены в нашу духовную семью, и сердце болит их трудностями и радуется их радостями. Мою Зиночку обнимаю и радуюсь ее мужеству и терпению. “И это пройдет”. Мы переживаем Великий Канун. Жду окончания войны с Германией в наступающем году. Что Муромцевы, тревожусь очень, не получая от них писем, последнее было от конца июля?

Шлю всю любовь.

Сердцем,

Е.Рерих.