18.12.1937 1 (Письма Н.К.Рерих в Америку)
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
| Информация о письме |
|---|
|
18.XII.37.
Сейчас получено письмо З[ины] от 24-го – 28-го нояб[ря] с приложением письма от Плаута.
Какая ужасная битва с темными силами происходит. Удивительно, что апостат имеет право производить любой contempt of court, и все это, по-видимому, считается вполне допустимым. Следовало бы собрать вместе все его взломы, вторжения – словом, все оскорбления суда; может быть, когда они будут все вместе, то привлекут большее внимание. Значит, апелляция предполагается в конце января и пресловутый tax case – в феврале, как мы это видим из письма Плаута. Если Плаут и в том, и в другом случае заметит явно вредительские натиски, то ему придется изобрести какие-либо обстоятельства или дополнения, чтобы добиться опять каких-то длительных отложений. Все время могут происходить новые обстоятельства, которыми адвокат может воспользоваться. Мы помним, что после нашей deposition Плаут выразился о ней, что она хорошо составлена (in good shape), значит, он уверен в удачности наших показаний. Но если бы он заметил намеренные вредительские махинации, то пусть всеми мерами затягивает дело. Конечно, для каждого порядочного человека дело представляется совершенно ясным, но ведь мы имеем дело с каким-то злонамеренным заговором, и поведение подкупного Франкенталера это еще раз доказало. После этого Вы сообщили нам о звонках Глина и к другому судье, и этим еще раз было выявлено существование какой-то темнейшей бандитской махинации.
Хотелось бы знать о том, как прошла выставка Бушена. З[ина] писала о ценах на его небольшие вещи. Но хотелось бы знать, сколько вещей продано, какова была пресса и посещаемость выставки. Вероятно, от Андроги можно иметь эти сведения, равно как и о выставке Мещерского. По некоторым соображениям, нам хотелось быть в курсе этих выставок. Мы слышим о них из Парижа и Праги, и хотелось бы сопоставить эти сведения с данными из Нью-Йорка. Просим Мориса сообщить нам, в каком состоянии он нашел Музей и не потребовалось ли составить какие-либо новые affidavit’ы. Несомненно, апостаты мечтают о новых вандализмах, и при этом особое положение Мориса будет иметь и особое значение. Ведь Морис как гарант bondholder’ов до сих пор остается в составе пресловутого совета новых trustees. Свои вандализмы апостаты должны как-нибудь проводить через этот совет. И тогда должно произойти нечто, весьма показательное. Нельзя же предположить, чтобы апостаты могли предпринимать какие-либо действия против Музея и остальных Учреждений, не проводя их через совет. Ведь такие деяния должны же быть где-то записаны, а при таких махинациях присутствие М[ориса] будет иметь чрезвычайное значение. Апостаты вряд ли могут исключить М[ориса] из совета, ибо он является одним из двух гарантов. Если бы они дерзнули и на такой поступок, то комитет bondholder’ов не может остаться безучастным. Вообще очень нужно быть осведомленными о положении и настроении комитета bondholder’ов и их адвокатов. Кажется, от него был какой-то звонок, но чем это кончилось – неизвестно. Совершенно ясно, Вам следует всячески поощрять Плаута не только к оборонительной деятельности, но и к деятельности поступательной. Собирает ли он всевозможные факты, которые Вы ему все время сообщаете? Часто бывает, что факт, показавшийся на первый взгляд посторонним и не заслуживающим внимания, потом, под влиянием новых обстоятельств, получает совсем другое освещение.
И сегодня еще нет известий по поводу deposition’а о манускриптах. Конечно, может быть, это извещение идет длительным официальным порядком, но сегодня магистрат уже уехал на рождественские и новогодние праздники, а после Нового года, как говорят, резиденция магистрата уже будет не в Наггаре, а в Кулу. Вероятно, не сегодня так завтра будет и Ваша телеграмма о сейфе, в котором хранились манускрипты. Без этого сведения невозможно определенно ответить на некоторые вопросы. Интересно, обращал ли внимание Плаут на целый ряд страннейших вопросов, которые предлагаются, очевидно, по какому-то постороннему соображению? Также интересно знать, на какие именно книги и которого числа закреплено авторское право, о чем поминала в письмах своих Франсис. На русские книги во Франции все авторские права взяты на имя Е.И. Какие мрачные нападения происходят! Если опять помянем о единении, то это будет лишь стратегически необходимое условие. Думаем и болеем о Вас и шлем все наши объединительные мысли. Здоровье Е.И. нехорошо. Да и я не могу похвалиться. Да и все тоже.
Сердцем и духом с Вами,
Р.
