Н.К.Рерих. Листы дневника т.3. Грустное

Материал из Энциклопедия Агни Йоги.

Грустное

Прилетела Ваша грустная весть от 22 Апреля с письмом Зюмы. И там, где Зюма живет, и там, где Т.Г. живет, все тот же печальный, безрадостный быт. Да и у Вас не многим лучше. Слышали мы о прозябании во Франции, в Англии, во всей Европе. Может быть, в Швеции и в Швейцарии быт легче, но мещанство удушает. Вот письма Валентины проник­нуты той же безнадежностью. Еще ей не приходится дрожать о хлебе земном, но пища духа, видимо, на голодном пайке. Вот Вы пишете о письмах из Европы, требующих пищи и денег. Хватаются утопающие за соломинку, за мечту о небы­валом рае американском. Там, мол, куют золото, там горы хлеба, там изобилие, как в сказках, молочные реки и медо­вые берега. Майя, страшная Майя гонимых странников. К че­му же писать об этих бедах, когда помочь нечем? А То, что поможет при всех обстоятельствах, То забыто и сделано Гос­тем, вместо того, чтобы пребыть у очага, как Светоч негаси­мый. Вы знаете, что помощь не оскудеет, лишь бы допустить ее и вовремя открыть дверь Вестнику. Но несломима должна быть сила духа. Вы правы, говоря, что не может быть безыс­ходности. Живем в опасности, но под щитом. Будьте под щи­том в полной находчивости. Не очевидность, но действитель­ность открыта. Кто-то подумал бы — экий набор слов, но Вы-то знаете значение.

Непонятно, почему Дедлей не имеет контракта. Кажет­ся, теперь повсюду участие обусловлено письменными согла­шениями — а тем более в Америке, где на слово не верят и имеют к тому основание. Ох, знаем, что значит попасться в зубы гангстеров. Бедный Дедлей! Каково ему быть под дамокловым мечом грубости и невежества. Какая закалка доспеха нужна! И опять вспоминаются мудрые слова Лео­нардо о терпении. На ближней вешалке должна быть шуба терпения. Если тяжко от невежд-дикарей, то не менее тя­гостно от пустословия «сочувствующих» и убегающих, о чем Вы поминаете. Бегущие от культурного дела подобны пре­дателям. И какую ничтожную судьбу они себе готовят! Хо­рошо, что пришло лето, отставились дела, а события спе­шат. У нас здесь с каждым днем все усложняется, разделя­ется, дробится. Все усложнилось! Радиоактивное облако со­вершает шестой оборот вокруг Земли. Опасность так велика, что аэропланам указано держаться ниже 17.000 фут. А ка­ковы последствия такого «облака»?

Показательные сведения мелькают в газетах. Оказывает­ся, что в неповинную Помпею, где не было немецких войск, союзники бросили 163 бомбы. Древние останки города и му­зей сильно разрушены. Потребуются годы, чтобы подделать разгром. Теперь офицер союзных армий уверяет, что можно было легко избежать и уничтожения исторического монастыря Монте Кассино. Уже после первой войны мы не раз предуп­реждали об опасности, что Европа, ценная своими реликвия­ми, может оказаться поддельной. Фальшивка Европа! Где-то что-то как-то будет заштопано, загримировано, подделано, и молодые поколения не будут знать, где подлинное, а где об­манная фальшь. И не было вовремя принято Знамя Мира. Не была разъясняема войскам драгоценность культурных сокро­вищ. А ведь там, где была добрая воля, там и уберегли на­родное достояние. Рим не был обезображен. Сиенна не была разрушена. Все возможно, где есть добрая воля. Так или ина­че опять случилось много непоправимого. И опять нужно приняться за прежнюю пашню.

Вот сейчас строют новые военные академии, и во всех школах вводят военные упражнения. Значит, разговоры о все­общем разоружении еще пребывают в мечтах. А пока пусть в школах и академиях хоть изредка читаются лекции о народ­ных сокровищах, о сохранении всего, чем жив дух человече­ский. О Культуре пусть поминают. Пусть зовут к ней звонко и приказно. Ох, далеко народам до Культуры! Пока что они на ступени «хлеба и зрелищ!» И грозит скелет голода. Повсю­ду пищевые провалы. И бренчит паяц всяких крикетов и футболов, а где-то, чего доброго, еще бои быков происходят. И ревут толпы. Радио каждодневно гремит о спорте и очень редко о науке и искусстве. На культурное дело люди жалеют грош, а на скачки бросят последнюю копейку. Разве не так? Разве можно молчать об одичании? Вторгается оно безжалост­но. А «научные» бомбежки не помогут отбиться от этого все­мирного врага. Даже язык человеческий грубеет и обезобра­живается. Можно привести множество примеров падения ли­тературных выражений, а ведь по речи узнаем уровень наро­да. Но не плакать нужно, а всеми культурными мерами пробивать толщу невежества. Иначе за грубостью идет одича­ние. А цивилизованный дикарь — зрелище отвратительное. Пишутся книги, гремят резолюции, и все, как в подушку.

Р.Ренц прислал нам пять интересных книг, изданных в Лондоне, о разрушениях в Италии, Греции, Австрии, Герма­нии — ценный материал. Эти издания напомнили мне изда­ния Армана Дайо в Париже во время первой войны. Я очень радовался, когда по моему совету Дайо дал несколько выпу­сков о вандализме над историческими памятниками Франции. Ведь и в Питере предполагались такие издания-синодики в поучение будущим поколениям. Где теперь все эти материа­лы? Да вообще, где весь мой архив? Не в Мойке ли?

Больно видеть, что одна из лучших фресок пизанского Кампо Санто погибла. Она приписывалась трем мастерам — Беноццо Гоццоли, Нардо ди Чионе и Орканье. Содержание ее относилось к буддийскому преданию. Останется память по воспроизведениям, но могут ли снимки вполне передать очарование подлинника? Обнищала Италия и в погибших сокровищах и в увезенных. Много их разбежалось по миру и где-то потонут в иноземном быту. Пусть искусство как светлый посол шествует по миру, лишь бы оно было до­ступно и не оказалось узником. Увы, в Америке таких уз­ников много. Рассказывали, как некий богач отомстил певице, отказавшейся петь лишь для него. Он скупил все места в театре, и певица пела лишь для него. Другие за­пирают искусство в подвалы, в темницы, чтобы никто не видел произведений, созданных для народа. Мрачную драму можно написать о таком преступлении. Вы знаете и поста­новку такой трагедии. Какой-то Золя мог бы блестяще раз­работать такую темную тему.

Но главное — не плакаться. Всюду сложно, всюду трудно. Коли лодка плывет, и на том спасибо. Здесь сообщают, что около Пешавара мусульманские зверства были неописуемы. Ганди и Неру взывают против звериных обычаев. Что гово­рить! Не так давно в Сиалкоте было человеческое жертвопри­ношение. В Ориссе и посейчас могут происходить такие дикости. Наги в Ассаме и сейчас охотятся за черепами. Да ведь и линчевание негров в Америке, и рабство в Китае, и люди-леопарды в Африке — все эти ужасы еще в пределах зоологических двуногих. Говорю к тому, чтобы не плакаться, а всеми мерами бороться за Культуру. Пора человечеству выйти за границы каменного века. Блестящи научные дости­жения, но и они привели к атомным бомбам. И не знают заседатели, как поступить с такой опаснейшей «игрушкой». Не пора ли новым глазом взглянуть на основы человечности? Все нашли, а человека потеряли. С этой потерею утерялось и сотрудничество и добролюбие.

Посылаю Вам отзыв на «Химават» из большого бомбей­ского журнала «Иллюстратед Уикли». Автор S. нам неизве­стен, а хотелось бы узнать его, и для «Знамени» он пригодился бы. Также посылаю копию письма Гурдиал Маллика о «Знамени». Такие авторитетные голоса, как Маллик, Рудра для признания очень полезны. Собирайте новый ар­хив. Письмо Е. Смита прекрасно. Если бы все друзья «Зна­мени» дали громкий радиозов! Такие радиовещания лучше газетных хроник. Теперь Вы знаете имя норвежского министра и можете ему послать брошюру. Мансон отписался, ви­димо, он разбогател, и Культура ушла на задний план. Хо­рошо, что Ал.Ренц, наконец, понял несвоевременность своих начинаний. Письмо от Марины. Оказывается, Потоцкие плыли сорок пять дней в такую бурю, какую капитан па­рохода вообще не запомнит. Да, теперь — все трудно. В се­редине океана ночью они ясно услышали музыку и пенье. Думали, что кто-то забыл закрыть радио. Осмотрели, оно оказалось закрытым. Любопытно, из какого далека донес­лась музыка? На воде в бурю особенно возможна такая не­жданная передача. От Гаральда нет вестей. За последнее время опять обнаружилась пропажа писем, а в то же время какие-то странности доходят. Конлан Вам писал, что не мо­жет связаться с Наггаром, а совсем неведомые люди из Па­рижа пишут даже не заказные письма. Не слыхали ли, где Джайлс? Он часто вспоминается. Перешлите Местровичу мой привет — дайте наш адрес. Непременно прочтите «Тайм» от 17 Марта. А тут у меня все выборы. Теперь уже по два в неделю. В Дели — вице-президентом Вся Индия Изящных Искусств Общества. В Лагоре — покровителем но­вого издательства. Уж и не знаешь, хорошо ли? Но и от­казать нельзя — будут бесконечные обиды. Люди здесь очень чувствительны. Что же значат все избрания, умножившиеся за последнее время? Что значат издания семи книг разными издательствами? Приобретения групп картин — так, в Дели сперва взяли семь, а потом докупили еще пять. Не значит ли  все это,  что наш отъезд близок?

Зорко наблюдайте движения русофобии. Будем осуждать проявления враждебности и приветствовать каждое культур­ное сотрудничество. Друзья Культуры должны обнаружить действенное свое участие. Да будет!

 

 

15 мая 1947 г.

Публикуется впервые

 

<< предыдущий параграф - оглавление - следующий параграф >>