28.12.1937 Е.И.Рерих Е.А.Зильберсдорфу
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
| Информация о письме |
|---|
|
Е.И.Рерих – Е.А.Зильберсдорфу
28 декабря 1937 г.
Дорогой Евгений Александрович, получила Ваших два письма от 5 декабря, также главу книги и реферат г-на Баруна. Еще не имела времени прочесть присланный материал, но спешу ответить на письма, чтобы рассеять некоторые недоразумения, перечисленные в Вашем письме.
Начну с передачи Вам книги «Наставление Вождю». В начале октября я писала в Ригу о Разрешении дать всем членам Правления, а также Евгению Александровичу Зильберсдорфу и г-ну Стребейко по одному экземпляру этой книги и предупредить всех, что делать из нее выписки или же перепечатывать выдержки Запрещено. Если же Вы до 5 декабря не получили этой книги, то очень прошу Вас не обижаться на рижских друзей, а проявить великодушие и припомнить, как все последнее время они были перегружены спешною работою при всей их служебной занятости. Выпуск монографии в двух изданиях с красочными репродукциями, книги по Конгрессу, окончательная корректура второго тома «Тайной Доктрины» и книги Учения «Братство» – весьма ответственные задания, требующие и времени, и большой затраты труда. Также не забудем, что Рихард Яковлевич сам поэт и пишет крайне ответственный труд, но из-за перегруженности общей работой должен был отложить свой труд. Это следует очень ценить. Потому обращаюсь к Вашей справедливости и прошу взвесить работу всех членов на весах сердца, по плодам будем судить их.
О.Н.Крауклис пишет Вам, что «правдивое описание некоторых фактов вызывает, как видим, недоумение и недовольство в Гималаях, так как все пишут только о блестящем положении дел». Но откуда О.Н. может знать, что все пишут лишь о блестящем положении дел? Ее провидение в данном случае грешит большою неточностью.
Скажу Вам доверительно, что знали и знаем несколько прискорбных инцидентов, имевших место среди членов разных групп, и, кроме того, мы все же обладаем некоторыми способностями, позволяющими нам почти безошибочно понимать характер многих людей. Аппарат психической энергии принимает многие волны и утверждает так называемую скульптуру духа испытываемого субъекта. Но поверх всего, конечно, стоит Суждение Высшее. Рихард Яковлевич является избранником Великого Владыки.
Правдивое описание фактов с приведением обусловленных причин никогда не может вызывать недовольство. Но осуждение и, главное, письменное распространение его, конечно, глубоко огорчило нас. Ведь первое условие для вступивших на путь Великого Служения заключается в поддержании сотрудничества среди всех членов Общества, и такое сотрудничество прежде всего обязывает к принятию авторитета главы. На разъединении строить нельзя. И в Учении многократно указана необходимость ЕДИНЕНИЯ.
Так Александр Иванович допустил резкое осуждение некоторых членов Правления в письме к д-ру Асееву, который усмотрел в этом опасность, грозящую Обществу, и решил уведомить меня о таком тяжком состоянии и переслал мне выдержку из письма Александра Ивановича к нему. Конечно, я должна была встать на защиту и осведомить Асеева, что «Рихард Яковлевич пользуется нашим полным доверием уже потому, что он был назван Великим Владыкой "духовным наследником Лукина". Будучи весьма культурным человеком и тонким поэтом, Рихард Яковлевич обладает многими качествами, необходимыми на пути Служения, и одним из величайших, именно, он умеет хранить доверенное, соблюдая при этом житейский такт. Многие мероприятия Рихарда Яковлевича получили высшее Одобрение, ибо они были продиктованы пониманием времени обстоятельств и свидетельствовали о его неусыпном дозоре. Знаем, сколько вредных и несвоевременных действий со стороны дальних и безответственных сотрудников было прекращено благодаря его зоркости и тонкому пониманию, за что и передавала ему Одобрение Владыки. Также и Валковский, по отзыву самого Карла Ивановича Стурэ, сильно продвинулся в своем духовном развитии. Большинство членов Правления работает в полном согласии, и мы от всего сердца приветствуем начало Рихарда Яковлевича. Вероятно, Вы знаете, что он заикается, и это малое физическое затруднение делает его застенчивым и принуждает иногда передавать свой голос Валковскому.
Справедливости ради следует отметить, что за время председательства Рихарда Яковлевича общество развернуло необычайную деятельность и подняло большое культурное дело. Каждое предложение, каждая мера и соображение Рихарда Яковлевича, представленные Рихардом Яковлевичем на одобрение Н.К., всегда обоснованы и доказывают понимание принятой им на себя ответственности.
Александр Иванович – добрейший человек, но слишком доверчивый, отсюда не всегда правильная оценка им людей и обстоятельств. Имею примеры, когда ему приходилось брать свои суждения обратно, ибо лица, за которых он ходатайствовал, по расследованию оказались недостойными. Впрочем, надо отдать ему справедливость, что каждый раз он имел редкое благородство признаться в своей ошибке. Но допускающий неправильную оценку в одном направлении может заблуждаться и в другом. Кроме того, будучи сам большим патриотом, он особенно чувствителен к проявлению такого же патриотизма со стороны некоторых латвийских членов Общества. Но в этом отношении нужно уметь проявлять терпимость и помнить, что большинство наших рижских друзей доказали свое великодушие. Разве не на русском языке издают они книги? Разве не русское имя почитается ими? Разве не больший процент всех выступлений происходит на русском языке? И это в стране, где русское сейчас не в фаворе. Так явим справедливость.
Именно, соотношение сил в Рижском Обществе нам известно, и мы желаем одного – чтобы иерархическое начало Рихарда Яковлевича было принято всеми. Неоднократно имела радость переслать Рихарду Яковлевичу слова Одобрения и знаки Доверия...».
Так с болью в сердце пришлось мне писать Асееву. Мое единовременное письмо к Александру Ивановичу, вероятно, он сам прочтет Вам, тем более что он, видимо, уже поделился им с О.Н.Крауклис.
Я очень люблю Александра Ивановича, и мне тяжело, что он посвятил в свой непродуманный поступок младших членов и еще поделился с ними якобы нашим недовольством на него!!! Все это должно было бы остаться между ним и мною и, увы, д-ром Асеевым. Кто не делает ошибок, но не следует заниматься перемыванием их с младшими членами, большой вред получается. Конечно, к младшим членам отношу Асеева и О.Н.Крауклис.
Я писала Александру Ивановичу, что все члены должны явить объединенный фронт против тьмы и недругов, которых немало, потому пусть червь недоверия и обиды не угнездится среди ближайших, призванных творить великое культурное дело.
На мое письмо Александр Иванович еще не ответил. Неужели допустил обиду? Если да, то много еще испытаний придется пройти.
Теперь просмотрим остальные предъявленные обвинения. Кто-то недоумевает, почему никто из членов Общества не присутствовал на похоронах Стипрайтиса? Нужно узнать все обстоятельства, и потому не будем спешить с выводами.
Что же касается до выдачи Портретов Владыки, то должна сказать, что мы не поощряем эту выдачу. Много тяжкого было от преждевременной выдачи Изображений. И Сам Великий Владыка очень не любит этих раздач. Также знаю, когда и кому и как были даны Портреты литовским друзьям.
Первый лист из первой части книги «Листы Сада Мории» должен был быть вынут из книги по приказу Самого Великого Владыки. Небрежность или забывчивость со стороны заграничных друзей, пересылавших книгу без изъятия этого листа, меня удивляет и огорчает. Впрочем, может быть, книги эти были получены из Парижа, а там могли этого и не знать.
В последнее время переписка с Ригой касалась устройства Конгресса, Музея, издания монографий и т.д. Скоро должна выйти книга «Братство», в ней найдете Указания. Но самый основной, самый насущный Указ остается во всей своей силе – храните единение, дружелюбие и торжественность, эта триада оградит от всякой скверны.
Ваше признание, что «вступление в Общество еще мало изменило нас к лучшему... и тряпье, обильное тряпье еще волочится за нами», конечно, звучит не очень весело, но думаю, что улучшение все же имеется, хотя оно, может быть, и не так очевидно Вам самим, ибо при приближении к Учению, как Вы знаете, и худшие стороны нашей природы начинают выявляться с особой силой и могут временно даже заслонить лучший лик. Но когда Облик Великого Владыки живет в сердце, то все эти почти неизбежные ныряния духа не так опасны.
Дорогой Евгений Александрович, будем поддерживать друг друга на путях испытаний и примем за правило не посвящать младших, доверившихся нам, во все обиды, необоснованные обиды. Не следует смущать сознание новичков, а д-р Асеев именно новичок. Я всегда готова выслушать всех и каждого, но мне нужно иметь вполне обоснованные факты, а не предположения и догадки. Ведь часто Рихард Яковлевич действует на основании полученных им инструкций. Сами видите теперь, как неосновательны обвинения в задержке выдачи Портретов, в изъятии первого листа из первой части «Листов Сада Мории», также и в непередаче сообщений или Указаний.
Также хочу сказать, что сама я – большая патриотка и очень уважаю это чувство в других национальностях. Знаю также, что не все любят русских, но разве и все русские так уж беспристрастны или безупречны? Необходимо явить терпимость, иначе многое осложнится. Терпимость великая нужна будет и при соприкосновении с новым сознанием, народившимся в Новой Стране. Придется говорить по сознанию.
Теперь о Вашей беседе о Буддизме. Конечно, Владыку Будду под именем Индийского Царевича Иосафа чтит не только православная церковь, но и католическая, конечно, там, где это им выгодно. В католической книге «Золотые Легенды, или жизнеописания Святых» упоминается и индийский царевич, имя же Его Иосаф объясняется как испорченное санскритское слово «Бодисаттва», что вполне вероятно. В наших «Четьи Минеях»[1] тоже имеется жизнеописание этого Царевича, почти во всех деталях отвечающее жизни Будды. Описание это приведено Н.К. в его книге «Шамбала», но, к сожалению, она была издана на английском языке[1]. Также на стенах католического храма Кампо Санто в Пизе имеется фреска работы Нардо ди Чионе, изображающая индийского Царевича, будущего Будду, впервые узревшего конец человеческого существования – трупы, встреченные им во время его прогулки. У нас также имеется образ Царевича Иосафа, освященный епископом Сергием в Праге. На этом образе Царевич изображен в диадеме Бодхисаттвы, рядом белый конь, на котором он покинул свой дворец, и буддийская белая Ступа, непременная принадлежность каждой буддийской страны и монастыря. Если хотите, могу переслать Вам собранную мною книжку «Основы Буддизма». Она была напечатана на английском языке, но теперь я перевела ее полностью по-русски. Великий Владыка одобрял эту книгу, по Его Указу я должна была собрать ее. Прилагаю Вам стихи о Царевиче Иосафе из «Листов» Н.К.[1] Читал ли Ваш просвещенный друг «О Началах» Оригена?
В заключение хочу сказать Вам, дорогой Евгений Александрович, очень была тронута Вашим доверием, посвящением меня в историю Вашей жизни.
Да, жуткое отрочество и тяжкая юность выпали на Вашу долю. Но так как во всем есть великий смысл, то, вероятно, все это было нужно, чтобы привести Вас к новому пути и тем прочнее удержать на нем.
И в переживаемые времена русские познали многие стороны жизни, и именно это сделает их сильными и устойчивыми. Мощь растет в суровых условиях. Годы унижения создадут армию, не знающую поражения, так суждено. Подъем нового сознания в народе велик. По всему миру готовятся события. Здесь у нас выходят книги индусских пандитов, сулящие конец Кали-Юги в сорок втором году. По эзотерическим вычислениям этот год точен.
Так явим терпимость и великодушие к сотрудникам и будем радоваться, что Родина наша крепнет духом и лучше многих разбирается в происходящем. Много радости впереди.
Пишу Вам в день Вселенского Праздника и прилагаю Беседу, прочтите ее Вашим ближайшим друзьям.
«Вы знаете, как Мы ценим чувство торжественности. Именно торжественность дает устойчивость стремлению ввысь. Особенно расцветает это чувство в памятные дни Великих Героев. Особенно знаменательно, что человечество почитает Наших Братьев под разными именами. Можно собрать целые книги о почитании Нашего Братства. Люди полагают, что их Герои не имеют ничего общего с Нами. Но разве самые почитаемые, можно сказать, боготворимые Гиганты человечества не были Основателями Нашего Братства? Не забудем, что Они являлись на Землю под особым Лучом, и потому рождение Их соединялось с некоторыми легендами. Не будем нарушать эти сказания, они поднимают торжественность и помогают воспринимать Великие Облики. Мы не поправляем сроки, условно установленные. Со своей стороны Мы посылаем добрые мысли к Празднику человечества. Не нужно нарушать торжественность, когда знаем, какой подвиг связан с Днем памятным.
Люди не знают и сотой части значения подвига Великих Учителей. Люди сделали самые прекрасные жертвы чем-то обиходным и своекорыстным. Но даже и в умалении люди сохраняют частицу торжественности. Будем со всем терпением помогать сохранить хотя бы зачаток прекрасного чувства торжественности. Оно преображает жизнь и делает героев. Так будем сопровождать памятные дни каким-то необычным подвигом.
Служение проявляется в подвиге, и он возможен в каждом состоянии человечества. Явление подвига есть радость Наша. Мы даем путь, но идти нужно ногами человеческими – таков закон, данный Великим Спасителем.
Явленный подвиг запечатлен в хранилищах Наших. Невежды пытаются обратить действительность в мираж, но, по счастью, Мы храним доказательства подвигов. Так посвятим Великий День необычному Подвигу»[1].
Посвятим свою жизнь подвигу Дружелюбия. Шлю Вам всего самого радостного в духе.
Сердцем с Вами,
Е.Р.
Прилагаю Вам снимок с моего последнего портрета, написанного моим сыном. Вероятно, он будет помещен в монографии.
Примечания
