30.11.1936 Ю.Н.Рерих З.Г.Лихтман
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
| Информация о письме |
|---|
|
Ю.Н.Рерих – З.Г.Лихтман
30 ноября 1936 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия
Дорогой Друг.
Получили Ваше письмо от 11-го с[его] м[есяца] со вложенными возмутительными показаниями Леви и его сообщницы. Редко приходится читать такие возмутительные документы человеческой подлости. Леви пытается себя представить в роли дойной коровы, забывая, что он сам являлся и президентом и казначеем Учреждений и что Н.К., находясь в экспедициях, вообще значительное время не принимал участия в обсуждениях финансовых вопросов. Не только финансы Учреждений, но даже личные средства Н.К. находились в ведении Леви, и Вы знаете, как он ими распоряжался. Вы также, вероятно, припомните, как трудно было всегда добиться истинного финансового положения на заседаниях совета Трэсти[1] и что именно Н.К. постоянно ратовал за строгую отчетность. Следовательно, всю ответственность за финансовую сторону дела несет сам Леви и его показания легко опровергнуть. (Эти соображения о финансах передайте устно Франс[ис].) Показания белокурой особы являются редким примером кощунственного надругания. Вы имеете ее письма, в которых она в пламенных суперлативах[1] писала об Е.И. Уже тогда от этих излияний становилось как-то не по себе, а теперь в свете всего происшедшего они кажутся просто истерией. Факты искажены, а главное, она противоречит собственным официальным и чуть ли не под присягой заявлениям. Ведь когда ей приходилось говорить с официальными лицами здесь, то на ее заявления ее спрашивали: «Итак, Вы утверждаете, что то, что Вы говорите, есть истина». На все это она божилась и клялась, а теперь так же легко отрицает и возводит даже клевету. Все это говорит за себя. Невольно приходят на ум некоторые обстоятельства в прошлом, которые в настоящее время получают особый колорит. Вы, вероятно, припомните, что некоторое время тому назад г-жа Уайтсайд что-то Вам говорила о деятельности белокурой в Германии во время войны. В Пондишери в 1930 г. английский консул также спрашивал нас, «знаем ли мы о деятельности белокурой в Герм[ании]». При этом он держал в руках какую-то книжку, в которой справлялся. В то время мы, конечно, были возмущены таким вопросом и даже возможностью простого подозрения. Подобный же вопрос был мне раз задан в Париже. Мне не хотелось об этом писать, ибо знаю, как все это отражается на Мор[исе], и потому буду просить Вас не говорить ему. Вы согласитесь со мною, что настоящие события в Н[ью]-Й[орке], изумительное шатание белокурой и глубина ее падения открывают двери для самых мрачных подозрений. Буду просить Вас сообщить мне, что Вы знаете по этому вопросу. По настоящим временам приходится обращать внимание и на туманные очертания прошлого, даже если нет в распоряжении твердых данных. Симптоматично также, что Леви и его сообщница посетили Герм[анию] во время своего путешествия по Европе, в течение которого многое созрело и затем вылилось в предательство. Что думают наши адвокаты? Ведь показание белокурой настолько определенно, что содержит явную клевету, за которую ей можно было вчинить иск. Мы имеем диагноз д-ра Лапейра, известного парижского специалиста по сердечным болезням, который лечил Е.И. еще до нашего отъезда на Восток, и диагноз д-ра Лозины на пяти страницах (кстати, он никогда не был нашим родственником). Следовательно, все показания белокурой просто злостная выдумка, которую и следует разоблачить при ближайшей возможности, не жалея крепких выражений. Что думают наши друзья, ведь пора бы на огонь ответить огнем?
Буду ждать Вашего письма. Не удалось ли обнаружить недостающий ящик моих книг? Шлю сердечный привет С[офье] М[ихайловне] и Мор[ису].
Душевно Ваш.
Примечания
