Надземное, 517

Урусвати знает, что спокойствие есть понятие относительное. Мы указываем о необходимости хранить спокойствие, но знаем, что даже при добром желании оно может быть достигнуто лишь до известной степени. Тем не менее, если человек будет себе твердить о спокойствии, он хотя бы немного достигнет его.

Не будем винить людей, что они не понимают врачебного значения спокойствия. Они иногда понимают под спокойствием полное бездействие и бездумие, но покой должен быть понимаем, как гармония мысли. Отшельники могут быть спрошены, как они достигают равновесия? Они поясняют, что мысль о целесообразности мироздания будет лучшим проводом к спокойствию.

Люди могут заметить насколько прошлые заботы оказываются ничтожными по прошествии нескольких лет — так познаем пробный камень. При этом окажется, что многие пышные события утеряли все значение, но малые повороты могут приобрести значение. Они сохраняются в памяти человечества, ибо сознание имеет свои глубокие мерила.

Один врач утверждал, что в некоторых случаях мрачного отчаяния он применял обратную тактику. Когда больной уверял, что все против него, врач добавлял — не забудьте и возможность землетрясения, при таком бедствии все человеческие уловки становятся ничтожными. Так нужно размышлять о спокойствии. Может быть или вечное спокойствие, или вечное беспокойство. Невозможно продвигаться при постоянном беспокойствии, и вдохновение не может нисходить на обуянного беспокойством.

Мыслитель говорил: «Беспокойный человек подобен мешку с ореховой скорлупой».