ТД2.ч.I.Комментарии, Циклопические развалины и колоссальные камни, свидетельствующие о существовании великанов

Материал из Энциклопедия Агни Йоги.

Текущая версия

ЦИКЛОПИЧЕСКИЕ РАЗВАЛИНЫ И КОЛОССАЛЬНЫЕ КАМНИ, СВИДЕТЕЛЬСТВУЮЩИЕ О СУЩЕСТВОВАНИИ ВЕЛИКАНОВ

Де Мирвилль, задавшись целью доказать в своих обширных трудах «Memoires Adressees aux Academies» реальность Дьявола и установить присутствие его в каждом древнем и современном идоле, собрал несколько сот страниц «исторического свидетельства», что в дни «чудес», как языческие, так и библейские, камни передвигались, говорили, произносили пророчества и даже пели. Наконец, что «Камень Христа» или «Скала Христа», «духовная Скала», которая следовала за Израилем^[1], «стала Jupiter-lapis», проглоченным его отцом Сатурном «под видом камня»^[1]. Мы не будем останавливаться для обсуждения очевидного искажения и материализации библейских метафор просто ради доказательства «Сатанизма» идолов, хотя многое может быть сказано^[1] на эту тему. Но не претендуя на подобный peripateticism и врожденные психические способности для наших камней, мы, в свою очередь, можем собрать все доказательства, имеющиеся в нашем распоряжении, чтобы установить, что: (a) если бы не существовали великаны, чтобы передвигать подобные колоссальные скалы, то никогда не мог бы существовать Стоунхендж, Карнак (Бретань) или другие подобные циклопические сооружения; и (b), если бы не было такой вещи, как магия, то никогда не было бы столько свидетелей о «пророчествующих» и «говорящих» камнях.

В «Achaica» мы видим, как Павзаний признается, что в начале своего труда он считал греков весьма глупыми за «их почитание камней». Но когда он достиг Аркадии, он добавляет: «Я изменил свое мышление»^[1]. Потому без всякого поклонения камням или же каменным идолам и статуям, что есть одно и то же – преступление, в котором католики римской церкви неразумно упрекают язычников, – можно разрешить верить в то, во что верили столько великих философов и святых людей, не заслуживая прозвища «идиота» от современных Павзаниев.

Читателю предлагают обратиться в Academie des Inscriptions, если бы он пожелал изучить различные свойства кремней и камней, с точки зрения магических и психических сил. В поэме о «Камнях», приписываемой Орфею, камни эти подразделены на офиты и сидериты, на «Змеиный Камень» и «Звездный Камень».

«Ophites – шершавый, твердый, тяжелый, черный и имеет дар слова: когда его бросают, он производит звук, подобный крику ребенка. Именно, посредством этого камня Хелений предсказал гибель Трои, своей родины»^[1].

Санхуниафон и Филон Библский, говоря об этих «betyles», называет их «одушевленными камнями». Фотий повторяет то, что Дамасций, Асклепиад, Исидор и врач Евсевий утверждали до него. В особенности Евсевий никогда не расставался со своим Ophites, который он носил на груди и получал от него пророчества, передававшиеся ему «тихим голосом, напоминавшим легкий свист»^[1]. Арнобий, святой человек, который «из язычника стал одним из светочей церкви», как сообщают это христиане своим читателям, признается, что он, встречая один из таких камней, никогда не мог удержаться, чтобы не задать ему вопрос, «на который иногда получался ответ ясным и четким тихим голосом». Где же тогда разница между христианским и языческим Ophites, спрашиваем мы?

Знаменитый камень в Уэстминстере был назван liafail, «говорящий Камень», и он подымал свой голос только чтобы назвать короля, долженствующего быть избранным. Кэмбри в своем труде «Monuments Celtiques» говорит, что он видел его, когда на нем была еще надпись^[1]. Ni fallat fatum, Scoti quocumque locatum Invenient lapidem, regnasse tenentur ibidem.

Наконец, Свид говорит о некоем Heraescus, который мог при одном взгляде отличить неподвижные камни от тех, которые были одарены движением. И Плиний упоминает о камнях, которые «убегали, когда к ним прикасалась рука»^[1].

Де Мирвилль – старающийся оправдать Библию – задает весьма уместный вопрос, почему чудовищные камни Стоунхендж'а назывались в древние времена chior-gaur или «танец великанов» (от cor, «танец», отсюда же chorea, и gaur, «великан»)? И затем он отсылает своего читателя за ответом к епископу St. Gildas. Но авторы таких сочинений, как «Voyage dans le Comte de Cornouailles, sur les Traces des Geants», и многочисленных научных трудов о развалинах Стоунхендж'а^[1], Карнака и Уэст-Хоадлей, дают гораздо более понятные и достоверные сведения по этому вопросу. В тех областях – настоящие леса из скал – находятся огромные монолиты, «некоторые среди них весят около 500,000 килограммов». Существует предположение, что эти «висящие» камни в долине Салисбюри представляют собою остатки Друидического храма. Но Друиды были историческими людьми, а не Циклопами или великанами. Кто же, если ___________ не великаны, могли когда-либо поднять подобные массы – особенно же те, находящиеся в Карнаке и Уэст-Хоадлей, – и распределить их в таком симметрическом порядке, чтобы они представили планисферу, и установить их на такой замечательной точке равновесия, что кажется, что они едва касаются земли и, хотя они могут быть приведены в движение малейшим прикосновением пальца, тем не менее, они не поддадутся усилиям двадцати человек, если бы те попытались сдвинуть их.

Теперь, если мы скажем, что большинство из этих камней являются реликвиями последних атлантов, нам ответят, что все геологи утверждают их естественное происхождение; что скала при «выветривании» – то есть, теряя слой за слоем своего вещества под атмосферическими воздействиями, – принимает эту форму; что «горные пики» в Западной Англии являют любопытные формы, которые обязаны этой же причине. И так как все ученые считают, что все эти «качающиеся камни обязаны своим происхождением естественным причинам, ветру, дождю и т. д., вызывающим разрушение скалистых слоев», – то наше утверждение будет справедливо отвергнуто, особенно по той причине, что «мы видим этот процесс изменения скал происходящим вокруг нас и поныне». Потому исследуем этот случай.

Сначала прочтите, что имеет сказать по этому поводу геология, и тогда вы узнаете, что часто эти гигантские массы являются совершенно чуждыми для тех стран, где они сейчас установлены; что их геологические, неоднородные массы часто принадлежат к стратам, неизвестным в тех странах, и которые встречаются лишь далеко за морями.

Уилльям Тук, рассуждая по поводу огромных глыб гранита, разбросанных в Южной России и Сибири, говорит, что там, где они сейчас находятся, не имеется ни скал, ни гор, и что они должны были быть принесены «издалека при помощи баснословных усилий»^[1]. Шартон говорит об образце такой скалы из Ирландии, который был подвергнут анализу одним известным английским геологом, определившим его чужеземное происхождение, «может быть даже африканское»^[1].

Это является странным совпадением, ибо ирландское предание приписывает происхождение своих круглых камней одному колдуну, ___________ который принес их из Африки. Де Мирвилль видит в этом колдуне «проклятого Хамита»^[1]. Мы видим в нем темного атланта или, может быть, даже одного из ранних лемурийцев, оставшегося в живых до рождения Британских Островов, – во всяком случае, великана^[1]. Кэмбри наивно замечает:

«Люди не имеют к этому никакого касания… ибо, ни человеческая сила, ни его индустрия, никогда не могли бы предпринять что-либо подобное. Лишь Природа могла совершить это [!! ], и наука когда-нибудь докажет это [!! ]»^[1].

Тем не менее, это было выполнено человеческой, хотя и гигантской, мощью, а не усилиями одной только Природы, так же как и не через Бога или Дьявола.

«Наука», решив доказать, что даже Ум и Дух человека являются просто произведением «слепых сил», вполне способна принять на себя эту задачу и, возможно, что в одно прекрасное утро она выступит с попыткой доказать, что Природа одна выстроила в ряд гигантские скалы Стоунхенджа, с математической точностью наметила их положение, придав им форму планисферы Дендера и знаков Зодиака, и перенесла камни, весившие более миллиона фунтов, из Африки и Азии в Англию и Ирландию!

Правда, что Кэмбри впоследствии взял свои слова обратно, заявив:

«Долгое время я верил в Природу, но я отрекаюсь… ибо случайность не может создать подобные чудесные комбинации… и те, кто поместили указанные скалы в равновесии, суть те же, кто подняли движущиеся массы пруда в Huelgoat вблизи Конкарно».

Д-р Джон Уатсон, слова которого приведены этим же автором, говоря о движущихся скалах или о «качающихся камнях», помещающихся на склоне Голькара («Чародея»), говорит:

«Изумительное движение этих глыб, установленных в равновесии, заставило кельтов приравнять их к Богам»^[1].

В научном труде Флиндерса Петри «Стоунхендж» говорится, что:

«Стоунхендж построен из камня, находящегося в округе, красного песчаника или камня «sarsen», называемого по местному «серыми баранами». Но некоторые из камней, особенно те, которые, как говорят, имели астрономическое назначение, были принесены издалека, вероятно из Северной Ирландии».

В заключение заслуживают быть приведенными соображения по этому вопросу одного ученого в статье, опубликованной в 1850 году в «Археологическом Обзоре»:

«Каждый камень представляет из себя глыбу, вес которой подверг бы испытанию самые мощные машины. Одним словом, существуют глыбы, разбросанные по всему земному шару, глыбы, при виде которых воображение смущается и обозначение которых словом материалы, кажется лишенным смысла; их следовало бы назвать именем, соответствующим этим громадам. Кроме того, эти огромные, качающиеся камни, называемые иногда routers, поставленные одним концом своим на точке такого совершенного равновесия, что малейшего прикасания достаточно, чтобы привести их в движение… обнаруживают самое положительное знание статики. Взаимное противодействие, поверхность и плоскость, выпуклая и вогнутая поочередно…… все это связывает их с циклопическими сооружениями, о которых можно сказать с достаточным основанием, повторяя слова Де ла Вега, что «по-видимому, демоны больше трудились над ними, нежели люди»^[1].

На этот раз мы согласны с нашими друзьями и противниками, католиками, и спрашиваем – могут ли подобные чудеса статики и равновесия, достигнутые глыбами, весящими миллионы фунтов, быть созданными дикарями эпохи Палеолита, троглодитами, ростом, хотя и выше среднего человека нашего столетия, но, все же, такими же простыми смертными, как и мы? Мы не имеем намерения касаться различных традиций, связанных с качающимися камнями. Однако, может быть не худо напомнить читателю англичанину о Giraldus Cambrensis, упоминающем о таком же камне на Острове Мона, который возвращался на свое место, несмотря на все усилия удержать его в другом. Во время завоевания Ирландии Генрихом II граф Гуго Сестрензис, желая лично убедиться в истине этого факта, привязал камень Мона к гораздо большему камню и приказал сбросить их в море. На следующее утро камень был найден на своем обычном месте. Ученый Уилльям Салисбюри подтверждает этот факт, свидетельствуя о присутствии этого камня в стене одной церкви, где он видел его в 1554 году. Это напоминает нам о том, что говорит Плиний о камне, оставленном Аргонавтами в Сизикум'е, и который жители Сизикума поместили в Притэнеуме, «откуда он убегал несколько раз, так что они должны были утяжелить его свинцом»^[1]. Но здесь мы имеем дело с огромными камнями, засвидетельствованными всею древностью, как «живые, двигающиеся, говорящие и самопередвигающиеся». Также, по-видимому, они могли обращать людей в бегство, ибо они назывались «routers», от слова «rout» или «обращать в бегство»; Де Муссо указывает, что все они были пророчествующими камнями и иногда назывались «безумными камнями»^[1].

Качающийся камень признан наукой. Но почему качается он? Нужно быть слепым, чтобы не видеть, что движение это было еще одним способом для предсказаний и что по этой причине их называли «камнями истины»^[1].

Это – история, ибо прошлое до-исторических времен свидетельствует о том же факте в позднейшие века. Драконтия, посвященные Луне и Змию, были наиболее древними «скалами судьбы» старейших народов; и движение их или качание являлось совершенно ясным кодом для посвященных жрецов, которые одни лишь обладали ключом к этому древнему способу чтения. Vormius и Olaus Magnus показывают, что, именно, по приказу оракула, голос которого говорил через «эти огромные каменные глыбы, поднятые колоссальною мощью [древних] великанов», избирались короли Скандинавии. Так, Плиний говорит:

«В Индии и Персии именно у нее (Персидской Отизоэ) Маги должны были испрашивать совета при избрании своих властелинов.»^[1]; и дальше он описывает каменную глыбу над Харпаса в Азии, и помещенную таким образом, что «прикосновение одним пальцем может привести ее в движение, тогда как она не может быть сдвинута с места всею тяжестью тела»^[1]. Почему же тогда качающиеся камни Ирландии, или же в Бримгаме, в Йоркшире не могли служить для таких же способов гадания и пророческих сообщений? Самые огромные среди них являются, очевидно, реликвиями атлантов; меньшие же, подобные Скалам Бримгам, с вращающимися камнями на их вершинах, представляют собою копии с более древних камней. Если бы в средние века епископы не уничтожили все планы Драконтии, на которые только они могли наложить свою руку, наука знала бы больше об этих камнях^[1]. Но, тем не менее, мы знаем, что они были во всеобщем употреблении на протяжении долгих до-исторических веков, и все они служили для той же цели, для предсказания и магических целей. Е. Биот, член Института Франции, опубликовал в «Antiquites de France» (том IX) статью, доказывающую тождественность в расположении Чатамперамба («Поле Смерти» или древние места погребений в Малабаре) с древними могилами в Карнаке; то есть, что они имеют «возвышение и центральную могилу». В этих могилах находят кости, и г. Халиуэль сообщает нам, что некоторые из них достигают огромных размеров; туземцы называют могилы эти «обиталищами Ракшаса» или великанов. В нескольких из этих каменных кругов, «почитаемых за сооружения Панч Пандава (Пяти Панду), так же, как и все подобные памятники в Индии, где они встречаются в таком изобилии», при вскрытии их по приказу Раджи Васаридди были найдены человеческие кости очень больших размеров^[1].

Опять-таки де Мирвилль прав в своем обобщении, если и не в своих заключениях. Так как долголелеянная теория, что Драконтия являются в большинстве случаев свидетелями «великих, естественных геологических потрясений» (Шартон) и «работою Природы» (Кэмбри), ныне опрокинута, то замечания его весьма справедливы:

«Мы советуем ученым поразмыслить… и, прежде всего, не помещать Титанов и Великанов в примитивные легенды; ибо работы их находятся перед нашими глазами, и эти качающиеся глыбы будут качаться на своем основании до конца мира, чтобы помочь ученым понять раз навсегда, что тот, кто верит в чудеса, удостоверенные всей древностью, не является кандидатом для заключения в Шарентоне»^[1].

Именно, это и есть то, что мы неустанно повторяем, хотя, может быть, голоса оккультистов и римско-католиков будут голосами вопиющих в пустыне. Тем не менее, невозможно не видеть, что наука настолько же непоследовательна, чтобы не сказать больше, в своих современных теориях, как и древняя и средневековая теология в своих толкованиях так называемого «Откровения». Наука хотела бы утвердить происхождение человека от пифекоидной обезьяны – превращение, требующее миллионы лет – и, тем не менее, боится признать за человеком большую древность, нежели в 100,000 лет! Наука учит постепенному превращению видов, естественному подбору и эволюции от низшей формы до высшей, от моллюска до рыбы, от пресмыкающегося до птицы и млекопитающего – и, тем не менее, она отказывает человеку, физиологически являющемуся лишь более высоким млекопитающим и животным, в подобной трансформации его внешней формы. Но если чудовищный игуанодон из Уэльдена мог быть предком малой игуаны наших дней, то почему же чудовищный человек Сокровенного Учения не мог стать современным человеком – звеном между животным и Ангелом? Неужели в этой «теории» содержится больше ненаучности, нежели в той, которая отказывает человеку в духовном бессмертном Ego, делая из него автомат и, в то же время, помещая его, как особый вид, в системе Природы? Оккультные науки, может быть, менее научны, нежели современные точные науки, тем не менее, они более логичны и последовательны в своих учениях. Физические силы и естественное сродство атомов могут быть достаточными факторами, чтобы превратить растение в животное; но требуется нечто большее, нежели простое взаимодействие между некоторыми материальными агрегатами и их окружающей средою, чтобы вызвать к жизни вполне сознательного человека, даже если бы он в действительности был не более, нежели ответвление между двумя «бедными кузенами» четверорукого вида. Оккультная Наука признает вместе с Геккелем, что (объективная) Жизнь на нашем земном шаре «является логическим постулатом научной естественной истории», но добавляет, что отвергать подобную же духовную инволюцию, изнутри наружу, невидимой, субъективной Духо-Жизни – Вечного Принципа в Природе – гораздо более нелогично, нежели утверждать, что Вселенная и все, что в ней, было постепенно построено «слепыми силами», присущими Материи, и без всякой внешней помощи.

Предположим, что оккультист стал бы утверждать, что первый большой орган любого собора возник в следующем порядке: прежде всего, в пространстве произошла прогрессивная и постепенная выработка материалов, поддающихся оформлению, следствием чего явилось известное состояние материи, называемое органическим протеином; затем, под воздействием случайных сил, состояния эти, пройдя через фазу неустойчивого равновесия, стали развиваться медленно и величественно в новые комбинации резного и полированного дерева, в медные гвозди и скобы, из кожи и слоновой кости, в духовые трубы и раздувальные мехи; после чего, приспособив все свои части в одну гармоничную и симметричную машину, орган внезапно заиграл «Реквием» Моцарта; за ним последовала Соната Бетховена и т. д. ad infinitum, его клавиши играли сами собою и воздух накачивался в трубы, в силу лично присущей ему силы и фантазии. Что сказала бы наука на подобную теорию? Однако – ученые материалисты, именно, таким образом описывают нам образование Вселенной с ее миллионами существ и человеком, ее духовным венцом.

Какова бы ни была истинная, внутренняя мысль Герберта Спенсера, когда он писал о постепенном превращении видов, но слова его приложимы к нашей доктрине.

«Будучи сложена на основе эволюции, каждая категория существ представляется, как результат изменений, выработанных неощутимыми градациями в пред-существовавшем виде»^[1].

В таком случае, почему же исторический человек не может быть результатом изменений, совершившихся в предсуществовавшей и пред-исторической расе человека, даже если мы предположим ради интереса прения, что в нем нет ничего, что бы переживало или жило независимо от его физического строения? Но это не так! Ибо, когда нам говорят, что «органические субстанции производятся в лаборатории посредством того, что мы могли бы назвать буквально «искусственной эволюцией»^[1], – мы отвечаем выдающемуся английскому философу, что алхимики и великие Адепты делали все это и, на самом деле, гораздо больше, много раньше попыток химиков «построить из разъединенных элементов сложные комбинации». Гомункулы Парацельса есть факт в алхимии и, вероятно, станут таким и в химии, и тогда чудовище Франкенштейна из соч. г-жи Шелли будет рассматриваться, как пророчество. Но ни один химик или алхимик никогда не сможет одарить подобное чудовище ничем иным, нежели животным инстинктом, если только он не сделает того, что, как сказано, сделали «Прародители», а именно, не оставит свое собственное физическое тело и не воплотится в «Пустую Форму». Но даже это будет искусственным, но не естественным человеком, ибо наши «Прародители» должны были в течение вечной эволюции стать Богами, прежде чем они стали людьми.

Вышеприведенное отступление – если только оно является таким – есть попытка к оправданию перед немногими мыслящими людьми наступающего столетия, которые могут прочесть это.

Это также дает объяснение, почему лучшие и наиболее духовные люди наших дней не могут более удовлетворяться ни наукой, ни теологией и почему они предпочитают любую «психическую манию» их догматическим утверждениям, ибо ни одна из них в своей непогрешимости не может предложить им ничего лучшего, нежели слепую веру. Универсальное предание является гораздо более надежным проводником в жизни, универсальная традиция являет нам Примитивного Человека, жившего на протяжении веков вместе со своими Создателями и первыми Наставниками – Элохимами в Саду Эдема «или в саду Блаженства»^[1] этого мира. _____  

Примечания