13.01.1948 (Письма Е.И.Рерих в Америку т.3)

Материал из Энциклопедия Агни Йоги.

Текущая версия

13.I.48

Родные мои Зиночка и Дедлей, все мое существо рвется к Вам - читая Ваши письма, полные сердечного огня. Кому же, как не самым близким по духу, могу поведать всю муку пройденную? Кто другой может понять всю сложность обстоятельств, приведших к Новому Решению, давшему возможность Н.К. теперь же закончить свою светлую деятельность прекрасным разрешительным аккордом - еще раз провозгласить и поднять Знамя Мира среди общего мирового безумия, и на этот раз в столь любимой им Индии!

Наш Светлый, Любимый ушел, как жил, - просто, красиво и величаво. Мир, истинно, осиротел с уходом этого прекрасного Духа! Индия трогательно, красиво и мощно отозвалась на этот уход. Газеты, журналы, Общества, и друзья, и знакомые ярко отметили незаменимую утрату для Мира великого творца чудесных образов, гиганта мысли и деятельности, замечательного человека, истинного Друга человечества. Ведь никто не уходил от него отягощенным, наоборот, он умел облегчить ношу каждого и направить на новый путь - путь устремления и мужественно осознанного труда во имя общего блага.

Многие прекрасно отметили богатство оставленного им духовного наследства и насущную обязанность каждого сознательного человека принять это богатство и следовать его высоким Заветам.

Сейчас в Дели открыта выставка его картин. На открытии Неру сказал прекрасную речь о значении его творчества, особенно подчеркнув идею Знамени Мира. Открытие состоялось при огромном стечении посетителей и сейчас еще продолжается с таким же успехом.

Мне еще трудно писать о его болезни и последних днях.

Напишу позднее. Но прошу Зиночку для всех друзей и почитателей установить формулу, прекрасную и истинно верную, - "Сердце не выдержало количества яда, порожденного обезумевшим человечеством".

Никогда не видела я такой высокой духовной красоты, которая запечатлелась на его лике. Мы не могли оторваться от созерцания этой благости и трогательной нежности всего его чудесного облика. Он весь светился как бы от внутреннего света, и белые нарциссы, окружавшие его, казались грубыми рядом с его просветленным обликом.

Щемит сердце лютая тоска об утрате лучшего многолетнего друга. Он ушел на зов В[еликого] Вл[адыки] в три часа утра во сне, в самый торжественный день по индусскому календарю - в день рождения Шивы! За неделю до смерти он видел Преподобного Сергия, стоявшего между нашими постелями и сказавшего: "Родные, зачем Вам мучиться здесь? Пойдемте со Мною, ко Мне, теперь же!"

Дух его хотел уйти; очень огорчался он хаотическим положением в Мире, - а мы еще скрывали от него все ужасы, творившиеся в нашей долине и в непосредственной близости от нас. Также тяжко переживал он и нарастающую русофобию в Америке, ибо знал, к чему приведет такая ненависть. Сердце не выдержало последних нагнетений и лютой тоски за утеснение всего культурного, несущего спасение молодому, подрастающему поколению.

В нашем горе находим утешение лишь в сознании, что ему была дарована лучшая доля. К чему было ему томиться среди невежества и растрачивать свои лучшие дары, которые не могли быть приняты и оценены настоящими поколениями. Он вернется в лучшее время, на очищенную ниву и закончит свой посев и служение своей стране и всему человечеству. Но утрата такого вождя истинно незаменима и отложит продвижение человечества на новое столетие.

17-го янв[аря] мы покидаем нашу прекрасную долину, наше место, столь любимое им. Едем в Дели и остановимся в Нью-Дели, в Манди Хауз, в доме наших друзей махараджи и махарани Манди. Пишите, родные, по этому адресу. Когда доберемся до Дели, буду писать чаще, чтобы держать Вас в курсе наших передвижений. Повидаем там посла, и когда решение о дальнейшем передвижении оформится, известим Вас телеграммой. Отвезем картины и весь материал и архив его чудесной деятельности. Мужественно будем продолжать его работу, мужественно примем эту ношу и понесем ее до назначенного берега и срока.

Родные, продолжайте Вашу прекрасную деятельность, насколько это возможно по обстоятельствам и без особых затрат. Не огорчайтесь малыми результатами, кто может измерить их? Время сейчас переходное и настолько насыщено взрывами, что никакое планомерное культурное строительство невозможно. Пусть теплится огонек, как лампада перед Священным Изображением, как веха на перепутье!

Ваша мысль о Roerich Foundation прекрасна, но как отзовется на это Америка!! Мало получили мы оттуда сочувственных писем и телеграмм. Но Индия, истинно, уявила ему высокое почитание. Столько людей написали мне самые сердечные и трогательные письма, выражая свое глубокое горе, свое сиротство с уходом нашего Светлого Пасиньки (так называли его сыновья и Девика).

Счастлива была бы повидать Вас обоих в нашем месте, также и Катрин с Инге, но эта радость невыполнима сейчас. Из-за войны в Кашмире опасность приблизилась к нашим местам. Почти все иностранцы и англичане уже выехали из долины. Настроение среди масс очень тревожное и далеко не мирное из-за ползущих самых разнообразных и нелепых слухов. Вся долина может опять загореться, как солома, и тогда всякая возможность выезда будет пресечена надолго. И сейчас, из-за страшного наводнения - поднятия Биаса свыше 33 футов, были снесены многие мосты и горные дороги. Несколько месяцев мы были отрезаны от остального Мира.

Поедем и сейчас с большими трудностями, ибо прорыв дороги еще не заполнен и нет сквозного автомобильного проезда. Так, прорыв тянется еще на четыре мили, и приходится нести ящики на руках, причем кули заламывают совершенно несообразные цены, пользуясь невозможностью управиться без них. Багаж у нас огромный, приходится вести тяжелые ящики с картинами и часть огромной библиотеки. По приезде в Дели дадим телеграмму.

Мечта моя - работать с Вами и свидеться также и с Катрин и Инге. Эта мечта должна осуществиться. Будем усиленно трудиться и в труде-подвиге обретем новую радость, и новые возможности встанут перед нами.

Грядущее время грозно, и последствия безумия будут велики. Тяжек будет и сорок девятый год! Безумные несутся к гибели своей. Пример Гитлера их не устрашает.

Надо кончать письмо. Обнимаю Вас, родные, сердце мое устремлено к Вам. Переживем идущие тяжкие месяцы. Передайте Катрин и Инге мою любовь, пишу им тоже, но как ужасен этот англ[ийский] язык, не дающий мне возможности выразить то, что хочу.

Всем сердцем с Вами,

Е.Р.

Жду телеграмму после операции. С[офье] М[ихайловне]

сердечный привет.

Вчера по радио Святослав говорил об отце. Слышно было превосходно, сказал сильно и красиво.