22.03.1936 Е.И.Рерих, Н.К.Рерих З.Г.Лихтман, Ф.Грант,К.Кэмпбелл и М.Лихтману
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
| Информация о письме |
|---|
|
Е.И.Рерих, Н.К.Рерих – З.Г.Лихтман, Ф.Грант, К.Кэмпбелл и М.Лихтману
22 марта 1936 г.
Родные Зина, Франсис, Амрида и Морис, вчера получили от Вас телеграмму и сейчас же запросили Вас, имеете ли Вы все наши минутсы отсюда. Мы их посылали в трех копиях, из которых одна была у Франсис, а другая у Зины. Иметь эти копии тем полезнее, что в посланных Вам дневниках и рапортах Леви Вы можете найти соответствия. Очень любопытно, почему именно противники стараются отложить слушание шестого апреля. Может быть, причина в самом судье, или в каких-либо выборах, или в ожиданиях чего-то. Из того, что наши адвокаты настаивают на этом сроке, заключаем, что они имеют какие-то к тому благоприятные причины. Вообще, по всему, что мы слышим от Вас о наших адвокатах, они, по-видимому, прилагают все старания. Конечно, для них такое дело с участием общественного мнения на их стороне должно быть чрезвычайно полезно. Перечитали мы все, что говорил Нинкомпуп в 1929 году, а затем и на других прочих наших собраниях, и, действительно, можно поражаться подкупности мелкой души, которая так легко отказывается от своих же многократных утверждений. Как хорошо, что был и «Бюллетень»[1] и «Мессаджер» 29-го и 30-го годов[1], а затем книги Пакта и прочие брошюры: во всем этом огромном материале многое выражено настолько ясно, что предателям трудно сделать такое белое черным. Если бы с июля 1935 года в моих действиях произошло бы нечто неожиданно новое, у них еще могла бы быть хоть какая-нибудь причина, но ведь с моей стороны абсолютно ничего противоречивого прежнему не произошло. Вот «Новое Русское Слово» писало о том, что Манджукьо[1] препятствовало нашему туда приезду. Какая ложь! Ведь на паспорте нашем имеется манджуковская комплиментари[1] виза, а в Японии я был как гость правительства, доказательством чему служит даровой билет на проезд по японским дорогам и прочие приглашения. Как странно, что в наши дни приходится встречаться с такой грубейшей клеветой. И вообще все обстоятельства нынешнего дела поражают своей грубостью и преднамеренностью. Присвоение чужих шер, попытка изгнания всех основателей двумя голосами насильников, донос в налоговый Департамент, обративший средства экспедиции в частный заработок, наконец, наглое письмо Нинкомпупа, все эти циркулярные и подметные письма, разъезды с клеветническими намерениями по редакторам и должностным лицам, определенное стремление повредить даже и в других странах – все это неслыханно, грубо и подло. Именно только сатанинская шайка может заниматься такими делами и применять такие низкопробные методы. При этом никто нас ни о каком выбытии откуда-либо не извещал, никакой отставки мы не подписывали, ни против кого не действовали, и таким образом вся темная преднамеренность встает во всем своем отвратительном безобразии. Клевета широко разбросана по разным странам. Во вчерашнем письме Шклявера еще раз говорится о ползущей по Парижу клевете. Сколько же сил тратится лишь на восстановление истины, когда вся эта энергия могла бы идти на прямое продвижение. Ведь Вы знаете, какое сейчас вообще напряженное время, а мы все должны заниматься какими-то темными клеветниками. Задерживание манускриптов является неслыханным преступным актом. Не знаем, что именно злоумышленники станут измышлять на основании этих манускриптов? Литературный материал, собранный во время всяких переездов, является неотъемлемой собственностью автора. Литературные работники отлично знают стоимость таких многолетних записей, преданий, пророчеств и всевозможных слышанных сведений. Помните, как Демилль хотел с нами кооперировать в своих исторических постановках, а сколько такого неоцененного материала заключается в манускриптах – в тетрадях клеенчатых, которые видели столько стран. Убытки, причиняемые таким самовольным задержанием, велики. Вы знаете, сколько у нас предложений использовать этот материал, тем более такое задержание материала недопустимо. Очень хорошо, что Вы все являетесь свидетелями тому, что материал был только на хранении, об этом же и в минутсах имеются неоднократные подтверждения. Девятого марта посланы Вам пароходной почтой последние дневники и рапорты Леви. Мы еще не посылали всего количества его и двух его приспешных писем. Не знаем, будут ли адвокаты трогать частную переписку. Вся она переполнена теми же суперлативами, правда, имеются места о том, что Е.И. удерживала Леви от спекуляций, за что он приносит свою глубокую благодарность. Но если адвокаты хотели бы читать эти лицемерные суперлативы, то мы можем послать и эти образцы человеческой подлости.
Письмо это пойдет накануне 24 Марта. Знаем, насколько этот День будет звучать в сердце Вашем. Все наши мысли будут с Вами, и такой Знаменательный Срок еще раз укрепит сознание, насколько необходимо уберечь чистое культурное дело от рук сатанинских. Пишите о всех новых подходящих и загорающихся праведным негодованием против совершаемого злодеяния. Женские сердца, молодые сердца не могут быть равнодушными, когда перед ними совершается такое попрание прав человеческих. Сенаторы, представители страны, мир ученый и художественный – должно же в них сказаться чувство справедливости! Будьте и бодры, и светлы, и едины. Сердцем и Духом с Вами.
Е., Н.Р.
Примечания
