Н.К.Рерих. Листы дневника т.3. Спеши

Материал из Энциклопедия Агни Йоги.

Спеши

Прилетело Ваше письмо от 25 Мая. Хорошо, что Гус[ев] понимает, что письмо не дошло. Мы можем утвер­ждать, что оно не дошло, ибо вместе с Вашим письмом пришло из Москвы письмо Грабаря от 24 Февраля. Письмо очень длинное, на девяти страницах со вложением двух фо­то. Вместо Наггара было написано «Маггар», и все-таки письмо дошло. О гусевском деле нет никаких упоминаний. Очевидно, разные предметы идут по разным каналам. Меж­ду прочим Грабарь сообщает, как торжественно встретили Коненкова, привезшего сто больших мраморов и бронз и множество гипсовых форм. Правительство оплатило ему люкс-номера в гостинице «Москва», устраивает ему кварти­ру с огромной мастерской и завалило заказами скульптур для Дворца Советов и памятник Сурикову. Грабарь сообща­ет длинный список умерших за это время, пишет о своей выставке, о большой даче, им выстроенной, о своих семей­ных делах. Обстоятельное письмо. Сейчас он занят двухтом­ной биографией Серова. Можно порадоваться его успехам. Люблю, когда где-то что-то созидательное творится. Итак, опять будем ждать письмо — должно же оно обнаружиться когда-то!

Теперь о Ваших делах. Очень понимаю Ваши соображе­ния о «Знамени Мира». Пусть оно будет издано, как хотят издающие, лишь бы было достаточно подчеркнуто, что ра­бота не прерывалась. Будет ли это брошюрка или книга — пусть решат жертвователи. Лишь бы память Спенсера была хорошо отмечена и издание вышло бы поскорее. Все собы­тия так спешат, что и все желательно в темпе акселерандо^[1]. Относительно «Фламмы» я уже писал Вам, что невозможно сейчас восстановить ее, разве послать легкое напоминание, но и на этом не настаивайте. Где уж тут, если Жину приходится думать даже о перемене ведомства. Хорошо, что избрали Шауб-Коха, написали Фонтесу — пусть жизнь теплится. Я послал Вам «Прекрасное Единение» — адрес издателей на книге имеется. Пошлите этой молодежи одобрение — они будут рады. Такие маленькие крылатые ободрения особенно нужны в дни всяких смущений. Вот Вы получили из Германии письмо, а Е.И. получила из Баварии — все неизвестные бедняги. О Ведринской мы больше ниче­го не слышали. Неплох представитель, который на обеде вегетарианцев ратует за мясную пищу, ведь этак кто-нибудь и каннибализм защитит. Уж эти не холодные, не горячие, но тепленькие, не черные, не белые, но серенькие! Об уро­ках русского языка можно сказать: если нет сердечного го­рения, то можно ли ожидать успех? Вообще, если что-то не живет, то некромантией заниматься не следует. Но, конеч­но, жаль, если что-то отмирает. Любопытно, что ответят Магдалине из «Маяка», если вообще ответят. У них ведь основы престранные, но не лишенные денежной выгоды. Сейчас столько странного в мире и все так напряжено, что во всем действуйте как можно проще,  не истощая сил.

Газеты толкуют, что заместителем Сталина будет Моло­тов. Это — естественно. Молотов-Скрябин является племян­ником нашего великого композитора Скрябина. В Москве существует общество Скрябина. Прекрасно, если народ воз­носит творчество своих славных творцов. Известны широкие взгляды Скрябина. Предполагалось наше сотрудничество по инсценировке его симфоний. Ничтожная неосторожность вы­звала отравление и унесла композитора в самый расцвет его творческих сил. Одна из самых безвременных потерь. Жа­лею и распавшееся сотрудничество с Лядовым. Уже было готово либретто русского народного балета. Но вспыхнула война. Сын Лядова, бывший нашим связующим звеном, убит. Композитор был сражен горем. Всегда тянуло к кол­лективной работе, а где же она ближе, нежели в театре. Оттуда — Станиславский, Немирович-Данченко, Стравин­ский, Фокин, Нижинский, Санин. Конечно, коллектив и в архитектуре. Оттуда сотрудничество со Щусевым, Щуко, Покровским, Перетятковичем. Много прекрасных воспомина­ний. Только подумать, что из помянутых лишь двое живы, ибо Нижинского и считать нельзя. Щусев действует, а Стравинский как-то примолк. В Москве часто дают Рахма­нинова — по-видимому, его заграничная жизнь и гражданст­во не повлияли. По-прежнему нет вестей из Риги, впрочем, наше письмо в Алжир «летело» пять месяцев. Такова почта «мирного» времени.

Сейчас многое приходится ставить в кавычках. Что де­лать! Во время мирового переустройства, как при всякой большой стройке, люди, как муравьи с потревоженного мура­вейника, снуют и толкаются. Мы не знаем муравьиного голо­са, но, вероятно, их речи многое бы напомнили. Опять пригодилось Ваше письмо о трудных условиях жизни в Аме­рике. Опять люди хотят ехать туда без приглашения — просто так, чтобы погрузиться в великое неизвестное. Пословица: «Везде лучше, где нас нет», действует во всю силу. Многие пословицы припоминаются. Не меньше и крыловские басни. Но таково положение, что даже Крылов — уже не труизм, а нечто совсем новое, будто никогда не слыханное. На многих собраниях  можно  в  виде  вступления  прочесть  бессмертные басни деда Крылова.

Мы послали Вам пять оттисков статьи Юрия «Индоло­гия в России» — для АРКА, ВОКСа, Гусева, Академии Наук (Москва) и Муромцевым. Отличная работа, так нужная каждому изучающему отношения этих великих государств. Следующий пакет — шесть экземпляров статьи Юрия — по­жалуйста, пошлите Молотову, Громыко, Новикову, Грабарю, проф. Баранникову (Ленинградский Университет) и один — по Вашему усмотрению, может быть, Гусев или консул по­советуют. Буду очень рад, если эта статья разойдется и принесет пользу, ведь впервые столь нужные даты собраны. Пошлем и в библиотеку Конгресса. Полезно, когда правди­вые сведения попадут в хорошие руки. Странно, что Гра­барь на мои воздушные письма не отвечает. Ему посланы воздушные письма и я просил хотя бы кратко ответить, чтобы проверить, насколько сокращает время воздушная по­сылка. А может быть, она вовсе и не сокращает по нынеш­ним временам. Пожалуйста, пошлите прилагаемое письмо Грабарю — у Вас есть его московский адрес. Хотя я и по­слал его ему также и непосредственно, но все же нужно повторить, ибо неведомо, насколько действительна туда воз­душная почта. Уж очень мало верю в нашу почту. Дума­ется, что можно бы избрать Санджива Дев как поч[етного] корреспондинг Мембер Комитета «Знамени Мира». Этот титул пригодился бы для молодых людей, готовых к актив­ному сотрудничеству. Вы правы, как необходимо, чтобы лю­ди перешли от упоминания на бумаге к действенному сотрудничеству. Бездеятельные киванья головой могут раз­дражать истинных тружеников. Бывало, мы находили время и энергию для действенной работы во многих обществ[ах]. Лишь бы было доброе желание и воля к работе. Но сейчас даже во дни мировых бедствий люди слишком часто следу­ют мерзкому совету: «не делай сегодня то, что можешь сде­лать завтра». А когда взываете: «ни дня, ни часа», те же лентяи ядовито ухмыляются: опять труизмы! Какие там труизмы, когда Культура трещит! Может быть, тоже труизм, что положение школьных учителей плохо? В Москве улучшают быт учителей, но везде ли помнят, что обездо­ленный человек не может принести молодежи светильник Культуры.

А что Мясин? Писали, что он поставил балет «Парижская жизнь», также передавали, что он ставит какие-то полурелигиозные балеты на темы Баха. Какие Ваши о нем новости? Чита­ли ли последнюю книгу Уэллса о состоянии современного мира? Он в отчаянии. Кто — мир или Уэллс? Пожалуй, оба. Жена Грабаря — Мария Михайловна, а Валентина Михайловна — сестра ее Очень ждем образцы холста. Испытываю странное ощущение — остался всего один небольшой холстик, а мыс­ленных картин много. Не знаешь, которой дать предпочтение. Прямо заморока! Ходишь, как вокруг заколдованного пня, и неоткуда  изобрести добротные простые материалы.

Пришла куча газет и журналов. Сведения — точно из сумасшедшего дома. Поверх всяких нерешимых недоразумений опять чудовищные сообщения об аморальности. Все это где то кем-то читается и заполняет чей-то мозг. Вот Томас Бичам вопиет, вернувшись из Голливуда: «Голливуд - мировое бедствие; сравнительно с ним Гитлер, Гиммлер и Муссолини только пошлые, преходящие инциденты. Все ис­кусство в Америке — гигантское мошенничество, производи­ мое нечестными мужчинами ради нездоровых женщин». (<Тайм» 13 Мая, 1946). Ведь Бичам имеет вес в музыкаль­ном в театральном мире. Множество таких восклицаний, а Модерн Музей превозносит Шагала и тутти-кванти. Русское художество — на более здоровых путях. От героического реализма открыты пути крепких достижений. Вперед - к пре­ красному будущему. В «Твенти Сенчюри» статья Санджива Дева-«Три сферы Рериха». Пришли в трех пакетах 14 отчетов АРКА — отлично сделанные и отпечатанные. Любо­пытно какие будут отзывы. Конечно, Вы их послали всем, кому мы советовали. Спасибо за ВОКС. Теперь драма — долгожданные образцы холста совершенно не пригодны. Эти холсты для масляной живописи, а мы, как Вы знаете, пишем темперой и употребляем неподготовленный холст — как в Ваших двух прежних посылках. Непонятно, почему теперь присланы лишь образцы холста для масла, не придумаю, как это могло случиться и столько времени потеряно. Прилагаю образец из Вашей прошлой посылки — это был хоро­ший холст.

Вообще много смущения всюду. Предполагалась здесь железнодорожная забастовка. Правительство распорядилось прекратить прием заказных писем. Забастовка давно пре­дотвращена а прием писем не разрешен. Впрочем, все как-то «ин сюпенс»^[1]. Телеграф опять сломан. Прежде он ломался от дождей, вихрей, а теперь при засухе. Огород, плоды погибают - никогда такой напасти не бывало. А как Вас   урожай   и   погода?   У   нас   горячие   ключи   начали кипеть.

Пришла книга от мисс Рениер — в память ее убитого сы­на Судя по его стихам и письмам, он был возвышенной природы. Да будет ему хорошо. Пожалуйста, пошлите ей сер­дечный мой привет. Также пришли две книги Корин Хелин — «Лечение музыкой» и «Лечение звуком» — ей также по­шлите мой сердечный привет. Они о добре заботятся. Боль­шое доброе письмо от Булгакова. Как их бедных — его и дочь его — немцы мучили и даже пытали. Какие звери! «Лайф» сообщает: «Нельзя говорить о возможности третьей войны, ибо она уже происходит». Ужас! Пишут: число пре­ступлений в Америке за год достигло небывалой цифры — свыше полутора миллиона. Ужас! Даже не верится. Пишут, что число погибших от автомобилей в Америке превышает число всех погибших от войны. И все эта злосчастная «скорость»! Но куда она привела или лучше завела чело­вечество?! «Поспешишь — людей насмешишь», а тут уж ог­лушишь. А письмо, если и поспешает где-то, то уж очень медленно. Поспешай.

 

 

1 июля 1946 г.

Публикуется впервые

 

Примечания

<< предыдущий параграф - оглавление - следующий параграф >>