15.11.1940 (Письма Н.К.Рерих в Америку)

Материал из Энциклопедия Агни Йоги.

Информация о письме
Дата : 15.11.1940 Издание: Сфера

15.XI.40

Родные наши. Сейчас дошло письмо от Зины от 3-го октября – сравнительно скоро. Очень понимаем все Ваши сообщения и соображения, возникшие около Комитета Музея. Очень печально, когда даже нечто очень простое и полезное обрастает всякими вредоносными улитками. Приходится брать вещи так, как они есть, и из худшего выбирать наилучшее. Если среди членов старого Комитета возможны всякие неуместные суждения, могущие повести к новым осложнениям, то лучше не будем вообще затрагивать старый Комитет – пусть он пребывает в прежнем его состоянии, но, увы, без главы, ибо председатель его, Флор[ентина], умерла. Теперь же, если, по счастью, имеется группа молодых и несколько преданных принципиальному делу душ, то пусть они образуют самостоятельную группу друзей Музея. При этом инициатива образования этой группы пусть исходит именно из этой группы. Кто-нибудь из них возьмет на себя почин созвать собрание этой группы (которая может быть в одну из суббот или воскресенье, когда группа свободна) и предложит произвести выборы должностных лиц группы в лице председателя, его заместителя и секретаря. Вряд ли нужно избирать казначея, ибо какие же могут быть денежные средства у такой группы. Никто не может претендовать на эти выборы, ибо они произойдут по почину самой группы. В то же время никто не может запретить существование подобных групп друзей Музея. В конце концов, таких групп может быть и несколько, как выразителей общественного голоса. Каждое просветительное учреждение может иметь таких добровольных общественных охранителей. Они могут, со своей стороны, выражать полезные мнения, выступать печатным словом и протестовать в случае каких-либо вредоносных попыток по отношению к учреждению. Само собою разумеется, что голос таких групп должен быть согласован, чтобы не произошла неурядица. Впрочем, не будем заглядывать в будущее, ибо сейчас предполагается одна такая группа, которая пусть и осуществится в полном дружелюбии и преданности делу. От участников группы зависит избрание должностных лиц ее, и вполне естественно, если они пожелают иметь во главе лицо им близкое и имевшее ближайшее участие в делах учреждения. Думается, что такое положение вещей не вызовет новых осложнений. Глубоко понимаем, как и Вы, и Дедлей должны сердечно болеть, видя сожигание полезного дела, — все это чрезвычайно прискорбно, и земных воздействий уже не имеется. Радуемся решению Эсберг и счастливой находчивости Зиночки.

Духом и сердцем с Вами,

Н.Рерих.

Родная моя Зиночка. Как счастливы были мы узнать, что благодаря Зиночкиной находчивости удалось сохранить legacy для расплаты по некоторым адвокатским счетам. Вот уж поистине Верный Страж! Большой гнет свалился с сердца. Что же касается до телеграммы о деле Джакс[она], то она была получена в дни болезни Н.К., и ввиду того, что температура Н.К. была выше 40 гр[адусов], Юр[ий] и Св[ятослав] не решились показать ее ни ему, ни мне. Конечно, они поступили правильно, ибо нужно было избегать всяких волнений, и притом, чем могли мы помочь этому? Здоровье Н.К. последние два, три года очень пошатнулось. Сейчас ему лучше, но все же он сидит на строгой диете, и мы стараемся всячески поддерживать спокойную атмосферу вокруг него. Но сами знаете, как это трудно сейчас. О моем сердце не хочется писать, но оно мне надоело со своими непрекращающимися перебоями. Но скоро подойдут новые космические токи, и тогда будет легче и со здоровьем. Я все более и более увлекаюсь астрологией. Истинно, астрология есть наука величайшая, наука будущего. Астрология указывает и на будущую победу в наших делах при условии, что мы охраним сроки. Пл[аут], упустивший срок в одном из дел, по-настоящему, подлежит суду. В былые времена такого адвоката лишали практики. Мнение Фиш. о том, что мы до сих пор не имели ни хороших адвокатов, ни справедливых решений, – ценно, но можно было бы высказаться еще покрепче. Вообще, следовало бы собрать вместе имеющиеся у нас мнения выдающихся адвокатов, высказывавшихся вполне в нашу пользу, – их немало. Хотелось бы узнать, хотя бы от Фиш., возможно ли добиваться справедливости в тех делах, где противная сторона имеет особого “покровителя”^[1]? Относительно апелляции мы ничего определенно не можем сказать отсюда. Конечно, основа, что все дела должны по возможности растягиваться, остается в силе, но как это сделать? Вероятно, и в этом деле Вы, родные, посоветовались с друзьями, ведь все дела сейчас настолько переплетены, что никогда не знаете, насколько одно обстоятельство может прямо или косвенно отражаться на другом? Только наши адвокаты почему-то не умели или не желали использовать все козыри, имевшиеся в их руках. О многом приходится задумываться! Куда же пошла legacy Н.К.? Ведь и Джакс[он] тоже имел ее в виду. Мы всегда понимали, что Дж[аксон] и Дав[ид] — одно, а теперь выходит, точно бы они разделились в счетах. Как мы понимаем, с ними хотел поговорить Фиш., очень интересно, насколько удастся Фиш. их образумить?

Родные наши, понимаю все трудности, с которыми приходится сталкиваться, и потому горячая признательность идет к Вам, нашим близким, за Ваш неуклонный дозор. Твердо знаю, что, несмотря на очевидность, конечная победа будет за нами. Все складывается так неожиданно, так необычно, что и решения по всем обязательствам будут также необычны. Астрология в своих знаках не ошибается, дождемся доброго дня, он так близок. О Комитете Н.К. уже писал, потому могу лишь добавить от себя, что лучше оставить старый Комитет спать, ведь кроме друзей там имеются очень неподходящие члены, и не знаю, насколько полезно начать вызывать их сейчас к жизни. Не скрою, очень больно было мне услышать, что Трудный Человек все еще не угомонился и продолжает извергать клевету и кощунства. Конечно, я знала, что в злобе на свою неудачу, она будет умалять всех и все, но все же изумительно наблюдать, какую бездну неизжитых чувств представляет собою некий человеческий дух! Трудный Человек был всегда очень легкомыслен, но сейчас это легкомыслие превышает все меры. Неужели она не задумывается о будущем, которое уже не за горами? Не писала ли она, что верит в Высшую Справедливость? Но, по-видимому, эта Высшая Справедливость сильно отличается в ее представлении от Истинной Справедливости. И так можно в продолжение стольких лет приобщаться к учению высокой Этики. Можно являться свидетелем и участником чудесных больших дел, а затем, когда строительство нарушилось, и не без доли своей же вины, можно начать кощунствовать на самое Высокое и пенять на всех, только не на себя, пытаться свалить и свою вину на всех других. Ведь в свое время, внимая ее отчаянным телеграммам, просьбам, я вступилась за нее перед тремя апостатами и их покровителем, и именно это обстоятельство, как я уже писала, дало возможность апостатам взорвать все построение. Они только искали повода, чтобы покончить с нею и со всеми нами. Но кто знает, как обернулось бы все дело, если бы этот взрыв произошел позднее, скажем, после возвращения Н.К.? Ведь они не могли найти ни одного повода, чтобы прекратить сотрудничество с нами. Трудный Человек с тем взрывом, который она им устроила, и в особенности же тем, что она заставила Глин. проболтаться ей, привела их в ярость и [все] закончилось полным разрывом с нею и со стороны Гл. Так пусть не винит других, но оглянется и на свои поступки. Потому мой совет Зиночке – избегать столкновений с нею, ибо она может очень вредить; некоторая солидарность с нею необходима из-за дел. Итак, будем сугубо осторожны, чтобы не вызывать болезненных проявлений, сердце ее ожесточилось. Ищите, родные, новых друзей, они подойдут, думаю, скоро, но зорко всматривайтесь и прислушивайтесь. Храните бережно дружбу со Стоу, такие люди, как он, встречаются нечасто, также любите Катрин и Инге. Думаю, что Катрин терпеливо относится к выходкам трудного человека из-за выставки Св[ятослава], она считает, вероятно со слов Св[ятослава], что трудный человек может в чем-либо быть полезен. Ведь Трудный Человек подчеркивал свою симпатию к Св[ятославу]. Посмотрим. Думаю, что и тут произойдет большое разочарование. Но люди убеждаются лишь на своем личном опыте, а пока Св[ятослав] хранит иллюзию о возможности сотрудничества с трудным человеком. Мы-то уже знаем всю иллюзорность этого. Между прочим, мы телеграфировали Катр[ин], чтобы См[ит] не начинал вновь дела о мануск[риптах]. По некоторым обстоятельствам лучше не подымать сейчас этого дела. Думаю, и Катр[ин] будет этим довольна. Мне так не хотелось бы отягощать ее ничем, кроме дум о выставке. Св[ятослав] очень собирается в путь. Но еще не знаем, когда финанс[овые] обстоятельства сложатся благоприятно. Все затруднилось, все становится сложнее, ждем не дождемся перемены космических токов, чтобы облегчить общее напряжение.

Радовалась выходу “Аум”. Но не знаю, дойдет ли эта книга до нас. Многое что не доходит. В новом переводе первой части “Л[истов] С[ада] М[ории]” нужно следовать нумерации, принятой в оригинале. Но еще лучше было бы, если бы вместо чисел, дней и месяцев была бы поставлена нумерация параграфов, как во всех прочих книгах; но чтобы сохранить характер первого издания, можно было бы оставить разделение на месяцы, заменив их только римскими цифрами. Последний параграф от 24-го марта можно поставить в конце книги без числа или же вообще выпустить его. Ведь Фр[ансис] не успела перевести последние строки из-за нашего отъезда. Конечно, каждый месяц будет начинать свою нумерацию, как это принято было во второй части “Л[истов] С[ада] М[ории]”. Милому Дедлею скажите, что ценим его сердечное горение, это тот сезам, который открывает все. Пусть спокойно продолжает работать, сейчас невозможно что-либо изменять. Скоро будут большие подвижки, нужно явить терпение. Пусть прочтет о двух полководцах Акбара в “К[риптограммах] В[остока]” и радуется. Родные, ценим, и верим, и любим Вас. Всем сердцем,

Елена Рерих.