24.11.1940 (Письма Н.К.Рерих в Америку)
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
| Информация о письме |
|---|
|
24.XI.40
Родные наши. Сейчас долетело письмо З[ины] от 15-го окт[ября]. Какое нагромождение чудовищных фактов. Где же будет предел всем этим явным несправедливостям? Спрашивается, за что Рок должна получать 200 долл[аров] из legacy Е.И., когда соглашение с дочерью Флор[ентины] было устроено самою З[иной]? Непонятно, каким образом такие несправедливые решения могут происходить даже от друзей! Так же точно совершенно непонятно все происходящее с письмами Альмы. Насколько мы понимаем, дело о письмах с г.Т. происходило с ведома Альмы. Не знаем, как она опять попала к тем друзьям, которые были первоначально рекомендованы от Меррик. Там, где накручивается такая путаница и разъединение сильно, там, конечно, трудно ожидать чего-либо хорошего. Там, где затронуты интересы не одной Альмы, а целого ряда лиц, она должна бы посоветоваться со всеми нами. Ведь мы там существенно затронуты и имеем полное право быть осведомленными о всем ходе переговоров, насколько это может вместиться в корреспонденцию, и, во всяком случае, необходимо знать, кто такие эти подошедшие доброжелатели. Вы уже знаете причину, почему Ваша телеграмма о деле Джаксона не была мне показана, и, конечно, при температуре в 104° [по Фаренгейту] вряд ли можно было ее обсуждать. Теперь дается Совет, который Вы получили в телеграмме, сейчас отправленной. Ведь одно-два дельных замечания Гул. по поводу явного несправедливого решения уже дают повод к апелляции. Вы писали, что Фиш. называл Вам какого-то добросовестного адвоката. Конечно, все это нужно очень взвесить, ибо Джакс[он] вел дело, хотя теперь он почему-то и разочаровался. Это тем страннее, что он же возмущался Вам против явно несправедливых решений. Неужели и он приходит к убеждению, что “воздействие и влиятельность – все, а правота и вина – чисто академические вопросы”? Нужно отдать справедливость, что Гул., даже при беглом просмотре дела, сразу заметил пункты, которые были так безобразно нарочито обойдены, – Вы помните эти два пункта, а, вероятно, их было и гораздо больше. Но чувство внутреннее подсказывает, что уже скоро все мошенничества трио и их покровителя будут выявлены. Может быть, это произойдет с совершенно неожиданной стороны и по какому-то постороннему поводу, но оно может повлечь и пересмотр дел. Страшно важно протянуть еще некоторое время, и многое проявится. В случае каких-либо безобразных нападений на картины помните, что сто картин принадлежит Катрин, а имущество Музея является общественным достоянием. Если трио самочинно ставило какие-то фальшивые штемпеля на обратных сторонах картин, то это не может иметь значения, ибо трио же подписало декларацию, признавая в ней картины, помянутые в зеленом каталоге, как общественную собственность. Невозможно себе представить, чтобы постановления Совета Trustees не имели никакого значения. В таком случае вообще все постановления не имеют смысла, и спрашивается, к чему тогда инкорпорирования? Неужели только для облегчения и покрытия мошенничества Хорша? Может быть, опять явятся возможности реализации находящихся в Академии картин, принадлежащих Е.И.; конечно, все это может быть употреблено на дела. Не повидаете ли того, кто купил еще недавно две картины у Вас. Помнится, Вы писали, что и знакомый в Филадельфии хотел иметь целую комнату картин. Ведь так мало людей знают, что имеются картины на продажу. Во всей жизни средства приходили от картин. Ведь все возможности приходят на пределе напряжения. Корреспонденция становится все труднее. Никаких оттисков и статей посылать, как прежде, уже нельзя. Вы уже видите, как пропал целый манускрипт, посланный Вам еще прошлой весной. Живо во всех нас чувство, что мы близки к большим разрешениям, и потому особенно бодро встречаем идущий год. Родные, соберите все силы, все мужество, ищите возможности и действуйте. Силы Света идут на приступ. Понимаем, что нынешнее время особенно трудно и для Академии. Опять-таки мы приходим к вопросу о молодых, только их энтузиазм может держать культурные дела. Чувствуем, как трудно и Дедлею в его напряженной работе, но сейчас никаких перемен нельзя предположить и приходится донести ношу данную до светлого порога. Донесем чашу нерасплесканную!
Вы поминаете о Калифорнии, не проявится ли там что-либо полезное, как это уже и было в прошлом? Ищите, ищите новых друзей в разных направлениях, они уже идут, только ждут контакта. В начале ноября послали Катрин телеграмму с просьбою не подымать сейчас дела о манус[криптах]. Надеемся, что это будет выполнено. Очень сочувствуем Зиночке о ее невралгии, сами знаем, как мучительны эти боли. Многое следует отнести на тяжкие Космические токи. Храните, насколько возможно, здоровье и единение в делах. Успех дел прежде всего в единении. Насколько возможно, избегайте трений, это трудно, но ни в чем так не сказывается рост духа, как в хранении спокойствия во время бурь. Сердечный привет всем друзьям. Крепко обнимаем Вас и Дедлея. Помните, родные, что уже не долго ждать, все будет так, как нужно. И кто-то пожалеет, что избрал путь труднейший. Будет светло!
Сердцем и духом с Вами,
Н.Рерих.
