Избранные статьи ч.2. V. Личность Вестника — одиночество непонимания
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
V. Личность Вестника — одиночество непонимания
Вестник — не стерильное божество, а человек, как и любой другой, со светлыми и теневыми сторонами своей личности. Только в отличие от других его личные желания и интересы отходят на второй план, а теневая сторона личности находится под строгим контролем сознания во имя Высокого Идеала и Мечты, которым Вестник отдает всего себя. Это становится стержнем его жизни и Духовным Принципом, руководящим всеми проявлениями его человеческой личности. Одна из трудностей, которые Вестник сознательно принимает на себя, выполняя свою роль, состоит в том, что его рассматривают и пытаются понять с помощью стереотипного мышления, черно-белой логики крайностей. Или слишком слепо идеализируют, вплоть до идолопоклонства, не признавая существования в нем никаких человеческих черт, не давая права на малейшую ошибку,— или каждая, даже самая незначительная черта его характера, не укладывающаяся в общие стереотипные представления о том, как должно выглядеть и вести себя «святое существо», приобретает характер мировой катастрофы, этико-моральной недопустимости. Как следствие этого появляются разочарования, кризисы, сомнения, осуждение, скандальные фарисейские призывы к моральной ответственности, а самые любящие друзья превращаются в жестоких врагов.
Одна из трудностей жизненного пути Вестника — в том, что он выставлен всем напоказ и находится в ситуации здорового человека, которого провозглашают больным, укладывают на хирургический стол и анализируют до мельчайших психологических деталей. При этом роль неопытного хирурга-дилетанта играет именно та толпа, которой Вестник посвящает всю свою жизнь и вверяет свою судьбу. Толпа берет на себя роль судьи, а Вестнику остается лишь положение подсудимого.
Личность Е.П.Б. не была исключением из этого правила. Своим неприятием неискренности и условностей она шокировала, приводила в смятение даже самых благосклонных к ней людей.
В своем дневнике Г.С.Олькотт рассказывает о первой встрече с той, которая станет любимым Учителем бесценным другом, Звездой, указывающей путь: «...Мое зрение с самого начала было обмануто красной гарибаль-дийской хламидой, которую Е.П.Б. носила вместо рубашки. Она резко контрастировала с темнотой всего, что ее окружало... Волосы у нее были рыжие, мягкие, словно шелк, и вьющиеся, как шерсть у котсволдских ягнят. Эти волосы и рубашка привлекли мое внимание раньше, чем ее лицо с калмыцкими чертами, немного тяжеловатое, дышавшее силой, величием и культурой по контрасту с обычными лицами окружавших ее людей... Войдя, я остановился, чтобы сказать Каппесу: „Посмотрите только на это удивительное существо",— и быстро сел прямо напротив нее, чтобы предаться моему любимому занятию— изучению характеров... Пожилая женщина сорока, пятидесяти... девяноста лет, неважно. Старуха, чье калмыко-буддийско-татарское лицо не было привлекательным даже в молодости. Одним словом, передо мной сидела женщина, чье некрасивое лицо, медвежий облик и мужская одежда, казалось, были предназначены для того, чтобы приводить в ужас изящных, затянутых в корсет барышень... Е.П.Б. свернула себе сигарету. Я обратился к ней со словами: „Позвольте, сударыня", — поднеся огонь к ее папиросе. Так из огонька папиросы родилось наше знакомство, превратившееся затем в пламя, которое не погасло по сей день...»
Многочисленные «недостатки» личности Е.П.Б. уже много раз обсуждались, заполняли колонки скандальной прессы, на основании их строились самые абсурдные и жестокие обвинения ее врагов. Обвиняли ее в том, что она слишком много курит, что безответственно относится к деньгам...
«...В утренние часы... она писала, сидя за столом в своей комнате, пол которой был усыпан окурками, приводившими в отчаяние ее близких, опасавшихся, что загорятся покрывало и ковер... Е.П.Б. имела привычку выбрасывать еще горящую спичку, не заботясь о месте, куда она упадет...»
Говорили, что она «...ругалась, как последний извозчик, а ее приступы ярости были настоящими извержениями вулкана... Она имела обыкновение,— добавляет Олькотт,— говорить без обиняков все, что думает... При том, что она мало заботилась о своей внешности, весь ее облик носил печать истинно высокого происхождения, которую невозможно подделать, и при желании она вела себя с достоинством принцессы. В нормальной жизни, напротив, ее язвительные колкости могли сразить наповал. Самым непростительным преступлением для нее был обман и людская поверхностность, по отношению к коим она вела себя так беспощадно, что не стеснялась прибегать к ругани на самых разных языках, чтобы устыдить свою „жертву". Ее дар ясновидения позволял различать тайные пороки всех мужчин и женщин, встречавшихся на ее пути, с той же легкостью, с которой обычный человек видит свое отражение в зеркале... Ее приводили в ужас так называемые „благопристойные люди", тогда как для любого бедняка или совершенно простого человека, если только он был честен, у нее всегда находилось ласковое слово и даже подарок. В самом деле, ее нелюбовь к стереотипам доходила до такой степени,
что превратилась в подобие культа, так что самым большим удовольствием для нее было шокировать лицемерно стыдливых неожиданными словами и поступками... Ругалась она как последний извозчик, чего, разумеется, не делала бы, если бы не внешне „благопристойные" люди, лицемерно приходящие в ужас при такого рода „аморальном" поведении, но сами поступающие гораздо хуже: благодаря своему дару ясновидения Е.П.Б. знала, с каким коварством и ненавистью они обливали грязью ее и других, сохраняя внешнее приличие и вежливость благородных людей... Е.П.Б. всегда восставала против всех стереотипов, всегда ставила себя „вне закона" своими вкусами, манерой одеваться, своими идеалами и поведением и „отыгрывалась" на критиканах с помощью своего блестящего ума и удивительных сверхъестественных способностей, коими приводила в ужас общество...»
Об отношении Учителей к недостаткам их Учеников свидетельствует следующая цитата из письма Учителя К.Х.: «...Некоторые несправедливо пытаются сделать Е.П.Б. и Олькотта ответственными за сложившуюся ситуацию. Эти двое, бесспорно, далеки от совершенства, иногда даже ближе к противоположному. Но они (прошу извинения за повторы, но это более всего меня трогает) имеют то, что встречается слишком редко, — полное отсутствие эгоизма и полную преданность. Они всегда готовы к самопожертвованию на благо других: сколько „грехов" может проститься только за одно это!»
Достоинства личности Е.П.Б. не могли не затронуть до глубины души всех знавших ее. Потрясала подлинная чистота всех ее поступков и намерений, истинная аутентичность, простота и естественность. Любящие ее не могли отделаться от впечатления, что перед ними проявляется вечно юная, невинная, искренняя душа Мудреца-Ребенка.
«...Случалось, весь ее облик подвергался неожиданным изменениям. В один день она переживала все этапы человеческого возраста. Только что перед вами стояла семнадцатилетняя девушка, которая через мгновение превращалась в столетнюю старуху, а еще через некоторое время могла предстать мужчиной с бородой...— рассказывал Олькотт.— ...При том, что Е.П.Б. действительно обладала сострадательным сердцем, так что иногда жертвовала самым необходимым ради абсолютно незнакомых людей, если они были в беде, главной чертой ее характера было не сострадание, а авторитет, могущество, воля. Она была энергичным человеком в самом полном значении этого слова, и эта бьющая из нее энергия часто оказывалась мощным моральным подспорьем тем, кто был неуверен и слаб... Мир когда-нибудь узнает, чем была для него Е.П.Б. В ней жила душа героя, и люди, не обладавшие подобным душевным богатством, инстинктивно чувствовали эту титаническую природу и мощь... Открытая и бесхитростная до неосторожности и слишком искренняя, чтобы подозревать других в лицемерии, она часто оказывалась объектом обвинений и непорядочного хитроумия своих врагов. К тому же, несмотря на свой незаурядный ум и широчайшие знания, она была ранимой и уязвимой, как ребенок. Поразительно бесстрашная, она всегда была полна жалости и нежности. И так во всем, каждый недостаток ее характера возмещался сотней ярчайших достоинств...»
«...Я видела ее в присутствии злейшего ее врага, пришедшего к ней в минуту нужды, и видела, каким неземным светом сострадания осветилось лицо ее...— писала А.Безант. — Если бы враги ее знали, кого они закидывают грязью! Такое тонкое чувство чести, какое было у нее, нужно искать в тех мечтах, которые создают образ „рыцаря без страха и упрека"... Ее правдивость и чистота намерений были поразительны, и в то же время сила ее характера не поддавалась никаким ударам судьбы... Ее обвиняли в том, что ее сила идет от нечистого источника; в таком случае нечистый должен был сильно обеднеть, потому что служение ее плохо оплачивалось. Она была так бедна, что постоянно нуждалась в деньгах, а когда деньги были, они немедленно исчезали. Щедрость ее была воистину царской: все, что у нее было,— вещи, деньги, платье— все отдавалось первому встречному, находившемуся в нужде... Мне всегда казалось забавным, когда говорили о ее способности ошибаться в людях и доверять тем, кто впоследствии обманывал ее... Они не понимали, что она считала долгом давать каждому человеку возможность исправления и нисколько не интересовалась тем, что в случае неудачи она может оказаться в неудобном положении...»
Ее племянница Н.В.Желиховская говорит о ней следующее: «...У тети была одна поразительная черта: она позволяла себе шутить или быть наивной, совсем не заботясь при этом о производимом эффекте. Бывало, что мы вместе хохотали до упаду, слушая ее ответы во время интервью с лондонскими журналистами. Моя мать часто упрекала ее, спрашивая, зачем она все это выдумывает. Она на это отвечала: „Брось, нужно же им как-то зарабатывать на хлеб и сочинять эти истории для бедных!" В иных случаях она рассказывала невероятные истории своим же друзьям теософам единственно чтобы повеселить их. Мы тоже смеялись. Но иногда во время этих розыгрышей рядом оказывались посторонние люди, которым было невдомек, что речь идет о шутке. Им обязаны своим появлением многие неправдоподобные рассказы и интерпретации, ставшие затем причиной ее неприятностей, и даже больше, чем неприятностей. Многие из тех, кого она разыгрывала, перешли в лагерь ее врагов...»
Особенно трогательна была ее сильная любовь к Родине, к России. Невозможность вернуться проявлялась как постоянная тихая боль, которую она никогда не скрывала. Узнав о событии, произошедшем в России 1 марта 1888 г.,— убийстве Александра И, — Е.П.Б. тяжело заболела. Она писала: «Господи! Что ж это за ужас? Светопреставление, что ли, у вас?.. Или сатана вселился в исчадие земли нашей русской! Или обезумели несчастные русские люди?.. Что же теперь будет? чего нам ждать?!.. Горько мне! Жаль Царя-Мученика, семью Царскую, жаль всю Русь православную!.., чувствую в незаслуженной, мученической смерти Царя Самодержавного такую жалость, такую тоску и стыд, — что в самом сердце России люди не могут их сильнее чувствовать».
«И действительно, она доказала это, заболев»,– рассказывает А.П.Синнет.
Говоря об исключительной личности Е.П.Б., невозможно не согласиться со словами Олькотта: «...Удивительно ли, что я любил ее как друга, высоко ценил как Учителя и навсегда сохраню память о ней как о святыне!..»
