Напутствие бессмертным. Дополнение (к ИДЕЯ О БЕССМЕРТИИ)

Материал из Энциклопедия Агни Йоги.

<< предыдущий параграф - оглавление - следующий параграф >>

Дополнение (к ИДЕЯ О БЕССМЕРТИИ)

Вследствие своей сложной природы душа может опуститься и настолько тесно слиться с физической сущностью, что всякое моральное воздействие на нее высшей жизни прекращается. С другой стороны, она может настолько тесно соединиться с ноусом, или духом, что начинает разделять его мощь; в таком случае ее «носитель», физический человек, становит­ся богом даже во время своей земной жизни. До тех пор пока душа не сольется с духом – либо во вре­мя земной жизни, либо после физической смерти – индивидуальный человек не станет бессмертным как сущность.

Буддисты и брахманы учат, что человек не может достигнуть индивидуальности, пока не освободится от последней из этих скандх – конечной частицы земного порока. Отсюда их доктрина метемпсихоза, столь осмеянная и совершенно непонятая нашими величайшими востоковедами. Даже физики учат, что частицы, составляющие физическое тело, в процес­се эволюции преобразуются природой во множество различных низших физических форм. Почему же тогда считают нефилософским и ненаучным утвер­ждение буддистов, что полуматериальные скандхи астрального человека (его эго, вплоть до окончатель­ного очищения) идут на эволюцию малых астраль­ных форм (которые, конечно, входят в состав чисто физических тел животных), как только он сбрасывает их в своем продвижении к нирване? Следователь­но, мы можем сказать, что, пока развоплощенный человек сбрасывает частицу этих скандх, часть его воплощается в телах растений и животных. И если он, развоплощенный астральный человек, настолько материален, что Деметра не может найти ни малей­шей искры пневмы, чтобы вознести ее к «божествен­ной мощи», то личность, если можно так выразиться, постепенно распадается и идет в эволюционную пе­реработку, или, как это аллегорически поясняют индусы, проводит тысячелетия в телах нечистых жи­вотных.

«Дух и душа»

*  *  *

Хотя оккультисты не признают теорию о появле­нии развоплощенных эго после смерти в целом, все же они допускают определенные возможные присут­ствия реального духа либо до, либо непосредствен­но после физической смерти, особенно, если тако­вая была внезапной. Те, кому мы полностью дове­ряем, нас учат, что в случаях быстрой кончины тело может быть мертвым и похороненным, и все же мозг, хотя он перестал функционировать, может сохранять скрытый проблеск воли или желания, связанный с каким-то преобладающим при жизни чувством, ко­торый дает эффект прорыва в объективную реаль­ность, так сказать, вталкивания в определенный маг­нитный поток притяжения астрального эго, или доппелгенгера, мертвого тела. Нам говорят, что в тех случаях, когда смерть наступает от удушья, апо­плексии, сотрясения мозга, кровоизлияния и тому подобных причин, то «треножник жизни», как его называли греки, то есть сердце, легкие и мозг, яв­ляющиеся фундаментом, на котором строится любая животная жизнь, одновременно поражается во всех трех своих частях. Легкие и сердце, органы, самым тесным образом связанные с кровообращением, ут­рачивают свою активность, и потому кровь недоста­точно насыщается кислородом, в результате чего очень часто происходит внезапная остановка работы мозга и, таким образом, прекращение жизни.

Следовательно, прежде чем дать оценку какого-либо видения, любой оккультист всегда удостоверится, наступила ли окончательная смерть по при­чине поражения легких, сердца или же мозга. Из них последний, ввиду его двойных функций, духовных и физических, самый стойкий. Прекращение дыха­ния и пульса, остановка сердца, похолодение и блед­ность кожного покрова, пленка на глазном яблоке и утрата гибкости суставов не являются бесспорны­ми признаками действительной физической смерти, и fades Hippocratica обмануло не одного опытного врача, поэтому даже полная физическая смерть еще не является свидетельством того, что сокровенная духовная жизнь мозга тоже умерла.

Активность мозга продолжается до последнего; и последняя физическая функция мозга, связанная с каким-либо чувством или страстью, может передать обескураженному астральному эго нечто вроде по­смертной энергии и таким образом заставить его про­должать динамическое, кажущееся сознательным дей­ствие даже в течение нескольких дней после смер­ти. Импульс, посланный все еще живым мозгом, умирает намного позже окончательного прекращения мозговых функций. Во время жизни астральное эго зависит от физического мозга и полностью подчи­нено его воле. Оно действует автоматически и в со­ответствии с нервными связями, установленными нашими тренированными либо нетренированными мыслями. Но после смерти, которая является рож­дением духовной сущности в мире или условии следствия, а оставленный мир становится для нее миром причин, астральной сущности должно быть предостав­лено время для развития и созревания ее собствен­ного мозга, прежде чем она сможет действовать само­стоятельно. Какова бы ни была ее последующая судьба и что бы ни происходило в данное время, ее действия нельзя рассматривать как проявление созна­тельной мыслящей воли, точно так же, как жесты новорожденного младенца нельзя считать результа­том определенного и осознанного желания.

«Это был "дух" или что-то другое?»

*  *  *

...согласно учению теософии, в природе правит абсолютная и совершенная справедливость, хотя че­ловек, в силу ограниченности своего кругозора, и не замечает этого за нагромождением объектов материального и психического мира; но именно сам человек и только он предопределяет собственное будущее. Подлинный ад – это земная жизнь, след­ствие кармического наказания, заслуженного в предыдущей жизни, на протяжении которой человек создавал неблагоприятные для своего будущего предпосылки. Теософ не страшится адских мук; он уверен в том, что в промежутке между двумя воплощениями его ожидают покой и блаженство – вознаграждение за все незаслуженные страдания, перенесенные им на протяжении земного существо­вания, навязанного ему кармой; на протяжении жизни, в которой он, в большинстве случаев, был подобен сорванному листку, разрываемому противоборствующими ветрами общественной и частной жизни.

«Ответы на вопросы»

*  *  *

Не логично ли будет предположить (основывая свои выводы на теософском учении), что встречи и общение искренне привязанных друг к другу людей в камалоке должны быть чреваты разочарованием, а зачастую и глу­бокой печалью? Позвольте мне проиллюстрировать свою мысль примером.

Мать завершает свою физическую жизнь на двадцать лет раньше сына, который, будучи привязанным к ней, с надеждой ждет новой встречи, но находит только ее «оболочку», уже давно покинутую всеми теми духовны­ми качествами, за которые он, главным образом, ее и любил. И сама «оболочка» своим внешним сходством с матерью лишь усугубляет его грусть, воскрешая в памяти уже притупившиеся воспоминания и демонстрируя ог­ромную разницу между существом, которое он знал на земле, и его жалкими остатками, увиденными им ныне.

Или другой пример.

Сын встречает свою мать в камалоке после недолгой разлуки и застает ее внешнюю форму в состоянии рас­пада, так как ее чистый дух уже начал покидать астраль­ное тело, восходя к состоянию дэвакхан. Он вынужден изо дня в день наблюдать процесс этого постепенного разрушения, чувствуя, как дух его матери ускользает все дальше, тогда как он сам, из-за своей более материаль­ной природы, не поспевает за ее быстрым прогрессом.

Искренне ваш, член Теософского Общества

Наш корреспондент, видимо, не очень точно представляет себе то состояние, в котором человек оказывается, попадая в камалоку. Похоже, что свои суждения он строит на основании видений ныне жи­вущих психистов и откровений опять-таки здравству­ющих медиумов. Но выводы, сделанные на основе подобной информации, неизбежно искажаются тем фактом, что живой организм является препятствием, отделяющим наблюдателя от камалоки per se. В ка­малоке не может быть осознанной встречи, а следо­вательно, не может быть и печали. И отделение духа от оболочки также не сопровождается астральным распадом.

Согласно восточному учению, состояние усопше­го в камалоке не похоже на то, которое мы, живые люди, называем «сознанием». Человек в камалоке похож скорее на оглушенного и ослепленного силь­ным взрывом и потому пребывающего в «бесчув­ственном» состоянии. Следовательно, никакого узнавания друзей и родных здесь быть не может, и приведенные в пример ситуации, как правило, не возникают (если не брать в расчет суррогатную жизнь и сознание, пробуждаемые вследствие контак­тов с медиумами).

Мы встречаем тех, кого любили, только в дэвак­хане – субъективном мире абсолютного блаженства, в который человек попадает из камалоки после раз­деления принципов. В дэвакхане осуществляются все наши нереализованные духовные желания, поскольку в этих субъективных царствах мы уже не скованы плотной материей. Там наши желания сбываются мгновенно, поскольку каждый человек сам для себя становится богом и творцом.

Камалоку можно сравнить с гримерной актера, где он сбрасывает костюм, в котором отыграл свою оче­редную роль, и снова становится самим собой – бес­смертным Эго или пилигримом, странствующим по кругу своих воплощений. Будучи освобожденным в камалоке от низших, земных принципов со всеми свойственными им страстями и желаниями, Эго по­гружается в дэвакхан, унося с собою в это блажен­ное состояние лишь чисто духовные, нематериальные эмоции, привязанности и стремления. Однако этот процесс освобождения от низших – четвертого и частично пятого – принципов протекает неосознанно для всякого нормального человека. Лишь в очень редких, исключительных случаях возможно частич­ное возвращение сознания во время пребывания в камалоке; такое случается с крайне материалистичес­кими, недуховными личностями, которым никак не удается войти в состояние абсолютного Покоя и Бла­женства, поскольку у них нет необходимых для этого качеств.

«Письма»

*    *    *

Мы утверждаем, что для совершенно чистого «Я» после освобождения из физического тела не суще­ствует возможности остаться в земной атмосфере в его собственной личности, в которой он продвигал­ся на земле. Из этого правила сделано только три исключения:

Святое побуждение, заставляющее бодхисаттву, шраваку или рахата помогать живущим в достиже­нии блаженства; в таком случае он останется, дабы наставлять их – как изнутри, так и извне. Во-вто­рых, те, кто, как бы ни были они чисты, безвинны и сравнительно свободны от греха в течение своей жизни, были настолько поглощены какою-то опре­деленной идеей, связанной с одной из человеческих майя, что умирают с этой всепоглощающей мыслью. И, в-третьих, люди, в которых сильная и святая любовь, такая, как любовь матери к своим осиро­тевшим детям, создает или порождает неукротимую волю, питаемую этой безграничною любовью, что­бы остаться среди живущих в их внутренних «Я».

Периоды, определенные для этих исключительных случаев, различны. В первом случае, благодаря зна­нию, приобретенному в состоянии Аннутара-самьяк-самбодхи – самого святого и просветленного сердца, бодхисаттва не имеет установленного предела. Привыкнув в течение жизни оставаться часами и днями в своей астральной форме, он после смерти обладает силой создавать вокруг себя собственное состояние, рассчитанное на сдерживание естествен­ного стремления остальных принципов вновь воссоединиться с соответствующими элементами, и может спускаться на Землю и даже оставаться там целые века и тысячелетия. Во втором случае период будет длиться до тех пор, пока всепоглощающее магнети­ческое притяжение объекта мысли, сильно сконцен­трированной в момент смерти, не ослабеет и посте­пенно не угаснет. В третьем случае притяжение раз­рушается либо смертью, либо нравственными недо­статками любимого человека. Таким образом, оно не может длиться больше одной человеческой жизни.

Во всех иных случаях видений или каких бы то ни было взаимодействий «дух» оказывается злобным бхутом или, в лучшем случае, ролангом – бездуш­ной оболочкой элементария.

«Тибетские доктрины»

*  *  *

Человек состоит из двух тел – внутреннего и внешнего, причем внутреннее является двойным, то есть имеет, в свою очередь, полуфизическую внеш­нюю оболочку, которая служит в качестве астрального существа только в течение жизни челове­ка; разложение этой внешней оболочки может начаться, когда человек еще пребывает в кажущемся здравии. ...В процессе и после разрушения «двойни­ка»^[1], когда темнота нашего человеческого неведения начинает рассеиваться, мы можем увидеть многие вещи. Среди них то, что сокрыто в будущем, бли­жайшие события которого, омрачающие очищенную душу, стали для нее как бы настоящим. «Прежнее Я» уступает место «подлинному Я», которое после окон­чательного разрушения и «двойника», и физическо­го тела, в свою очередь, должно трансформировать­ся в «Вечное Эго».

Таким образом «истинное Я» может передавать свое знание в физический мозг человека, и мы можем услышать и увидеть, как точный час нашей смерти бьет на часах Вечности. Именно благодаря нашей душе по мере приближения к концу мы ви­дим все яснее и яснее, и именно благодаря пульса­циям нашего распада приближаются горизонты бо­лее обширного, глубокого сознания, прорываясь в наше ментальное зрение и становясь с каждым ча­сом все отчетливее для нашего внутреннего взора. В противном случае как можно объяснить яркие вспышки памяти, пророческую способность предвидения, которые столь же часто приходят к ослаб­ленному старцу, как и к уходящему юноше? Чем ближе человек к смерти, тем ярче становятся давно забытые воспоминания и более точными – предвидения. Раскрытие внутренних способностей происхо­дит по мере того, как замирает источник жизненной силы.

«Факты и способность их распознавания»

Примечания

<< предыдущий параграф - оглавление - следующий параграф >>