Новый Панарион. ТОДДЫ
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
ТОДДЫ
Эти строки – ответ корреспонденту газеты "Н. М.", высмеявшему мои взгляды о тоддах. Я хочу сказать, что все, о чем я рассказала в "Разоблаченной Изиде", было написано под впечатлением книги полковника Маршалла "Френолог среди тоддов", в которой, на мой взгляд, автор приходит к ошибочным выводам. Мне можно было бы отказать в здравом уме, если бы я, описывая Восточную психологию, ее феномены и тех, кто их производит, не предвидела все те отрицания и противоречия, с которыми выступил "Н. М.". Какое удовлетворение может получить искатель оккультных знаний, если, пренебрегая опасностями, лишениями и разного рода препятствиями, чтобы овладеть ими, он все же не будет располагать фактами, дабы поведать о них профану? Большинство критиков – простые путешественники или обычные наблюдатели, коих д-р Карпентер ласково называет "офицер-ученый" или просто "известный ученый", когда им, европейцам, не обладающим неким мистическим паспортом, запрещают входить в дом ортодоксального брахмана или в пагоду. Как же тогда мы, бедные теософы, должны трепетать пред презрительным взором этих современных Даниилов, когда даже умнейший из них не может объяснить простейшие "трюки" индусских фокусников, не говоря уже о феноменах факиров! Эти ученые мужи на все свидетельства спиритуалистов отвечают высокомерным презрением и отвергают, как личное оскорбление, приглашение присутствовать на спиритическом сеансе. Я не стала бы заострять внимания на тоддах, если бы не письмо "Late Madras C.S.", напечатанное в вашей газете за 15 число. Я чувствую себя обязанной ответить на него, так как его автор изображает меня лгуньей. Более того, он угрожает мне громовыми стрелами, которые некий другой офицер прячет в шкафах своей библиотеки.
Примечательно, как человек, который прибегает к использованию псевдонима, иногда забывает, что он джентльмен. Возможно, так принято в вашей цивилизованной Англии, где, как говорят, манеры и образование достигли утонченной изысканности, однако же, в несчастной варварской России, которую как раз сейчас добрая половина ваших соотечественников старается подмять под себя (если им это удастся), все обстоит совсем не так. В моей стране татарских казаков и калмыков оскорбляющий обычно не прячется за спинами других. Мне жаль, что я так долго распространяюсь об этом, но вы позволили своим корреспондентам, без всякого на то повода с моей стороны, всячески оскорблять меня, и я уверена, что, как человек чести, вы не откажете мне в привилегии ответить на эти оскорбления. "Late Madras, C.S.", так же, как и миссис Шауэрз, утверждает, что я никогда не была в Индии. Это напомнило мне о клеветнических слухах, распространявшихся в прошлом году по поводу "духов", говоривших через знаменитого бостонского медиума; тогда в эту клевету поверили многие.
Дело в том, что я не была тогда русской, и даже не говорила на этом языке, а была просто французской путешественницей.
Ну, довольно о непогрешимости добрых "ангелов". Конечно, я не намерена предъявлять никому из моих замаскированных клеветников, как в этом мире, так и в ином, мои паспорта, которые русское посольство выдавало мне несколько раз во время моего путешествия в Индию и обратно. Я также считаю выше своего достоинства показывать конверты с марками, полученными мною в различных частях Индии.
Такое обвинение вызывает у меня просто смех, поскольку без сомнения, моим словам можно также доверять, как и словам всех других. Я только скажу, что очень жаль, что английский офицер, который провел "пятнадцать лет в этой части Индии", знает о тоддах меньше, чем я, которая, как он утверждает, никогда в Индии не была.
Он называет "купол" пагоды Gopuram. А почему не крышу или что-нибудь еще? Gopuram – это священный пилон, ворота пирамидальной формы, через которые входят в пагоду; и все же я неоднократно слышала, как население Южной Индии саму пагоду называет Gopuram. Быть может, это просто не точное выражение, употребляемое простонародьем, но когда мы обращаемся к авторитету лучших индийских лексикографов, мы убеждаемся, что такое значение действительно существует. В "Hindustani – English Dictionary" Джона Шекспира (издание 1849 г., стр. 1727), слово Gopuram означает "храм идолопоклонников-индусов". Был ли "Late Madras C.S." или кто-либо из его друзей внутри этого храма, чтобы выяснить, кто или что скрывается там? Если нет, то тогда его выпад против меня является явно преждевременным. Жаль, что я задела чувства такого филологического пуриста, но я действительно не понимаю, почему, говоря о храмах тоддов – существуют они или нет – даже брахман гуру не может сказать, что у них есть свои Gopurams?
Может быть он, или кто-то из других блестящих знатоков санскрита и других Индийских языков, объяснит нам этимологию этого слова? Означает ли первый слог, Go или Gu, округлость этих "куполов", как мой критик называет их (хотя слово Go действительно означает что-то круглое) или этот слог относится к слову Gop, пастух, которое дало свое наименование индусской касте и было одним из имен Кришны, Go-pal, что означает пастух? Пусть эти критики внимательно прочтут работу полковника Маршалла и убедятся сами, можно ли сказать, что это племя пастухов (он так много раз его видел и так мало о нем узнал), которое поклоняется (экзотерически, конечно) священным коровам и буйволам, проводя свои дни в заботах о распределении "священной жидкости" – молока, и чье восхищение, как нам говорят миссионеры, своими буйволами настолько велико, что они называют их "Даром Божьим" – не имеет своих Gopurams, хотя последние представляют собой лишь огороженную площадку для скота, tirieri. Короче говоря, maund, куда наш френологический исследователь полз в одиночку в потемках, испытывая бесконечные муки, но так ничего и не увидел, так ничего и не нашел. И только потому, что он ничего не нашел, он делает вывод, что у них нет ни религии, ни представления о боге, ни предмета поклонения.
Приблизительно к такому же умному заключению может прийти и д-р Карпентер, если однажды вечером, пробравшись в комнату спиритических сеансов миссис Шауэрз, он обнаружит, что в комнате уже нет ни "ангелов", ни их гостей; он тут же поспешит оповестить весь мир, что среди спиритуалистов нет ни медиумов, ни феноменов.
Полковника Маршалла я нахожу гораздо менее догматичным, чем его поклонников. Такие осторожные фразы, как "я полагаю", "я не мог выяснить", "я думаю, что это правда" и тому подобное, доказывают его желание докопаться до истины, хотя едва ли свидетельствуют о том, что он ее нашел. В лучшем случае, все сводится к тому, что полковник Маршалл считает достоверным то, на что я смотрю совсем по-иному. Он доверяет своему другу миссионеру, я же верю своему другу брахману, который и рассказал мне то, о чем я написала. К тому же, я очень ясно выразилась в своей книге (см. "Изиду", том II):
Как только их (тоддов) уединенность была осквернена лавиной цивилизации... тодды начали перебираться в другие места, такие же неизвестные и еще более недоступные, чем до этого Нильгирийские холмы.
Следовательно, тодды, о которых мне говорил мой друг брахман и которых видел капитан О'Грэйди, покойный менеджер "Madras Branch Bank" в Утакаманде, не были вырождающимися остатками племени, чьи френологические шишки измерял полковник Маршалл. И все же, несмотря на все то, что он о них написал, я должна признать, что сама допустила много неточностей. Мои критики могут считать меня слишком легковерной, но это не дает повода обвинять меня во лжи ни покойным, ни живым правителям Мадраса. Ни капитан О'Грэйди, который родился в Мадрасе и какое-то время был расквартирован вместе со своей частью на Нильгирийских холмах, ни я сама не признали в существах, сфотографированных в книге полковника Маршалла, тоддов. У тех, кого мы видели, длинные темно-коричневые волосы и сами они намного светлее, чем бадаги или другие индусские племена; и ничем не напоминают тип, описанный полковником Маршаллом. "Н. М." пишет:
У тоддов коричневая, цвета кофе, кожа, такая же, как и у многих других туземцев.
Но в "Cyclopaedia" Эпплтона (том XII, стр. 173) мы читаем:
У этого народа светлый цвет лица, с ярко выраженными еврейскими чертами; многие считают, что они – одно из утерянных племен.
"Н. М." уверяет нас, что места, где живут тодды, не кишат ядовитыми змеями и тиграми, но та же "Cyclopaedia" замечает, что:
горы кишат дикими животными, среди которых много слонов и тигров.
Но "Late Madras C.S." ("Late" – усопший? Ваш корреспондент бесплотный ангел?), достигает верха абсурдности, когда в конце с язвительной иронией говорит:
Все хорошие духи, независимо от их степени, астральные или элементарные... стараются не допустить встречи (капитана Р. Ф. Бертона) с Изидой – тяжким может оказаться разоблачение!
Конечно, пока эта военная Немезида будет испытывать гостеприимство какой-либо американской газеты, где всем заправляют политики, он никогда не будет казаться грубее, чем этот Мадрасский Грэндисон. Даже сама идея, что после того, как в своих двух томах я вступила в противоречие с величайшими авторитетами Европы и Америки, начиная с Макса Мюллера и кончая позитивистами, высмеяв их, я должна прийти в ужас от капитана Бертона или целой гвардии капитанов на службе у ее величества, даже если бы у каждого из них на плече был автомат Армстронга, а в кармане митральеза – просто великолепна! Пусть они приберегут свои угрозы для моих соотечественников христиан.
Любой средний лжеученый (а чем меньше у него мозгов, тем проще), встав на позиции простолюдина, может растерзать "Изиду" на кусочки своим софизмом и якобы авторитетным анализом; но докажет ли это то, что он прав, а я нет? Пусть за меня ответят все рекорды медиальных феноменов, отвергнутых, сфальцифицированных, оклеветанных и высмеянных, а также рекорды медиумов, терроризируемых вот уже 30 лет. Я не из тех, кого можно легко заставить замолчать такими методами; в чем "Late Madras C.S" со временем убедится; и никогда он не увидит меня прячущейся за псевдонимом, если я захочу кого-то оскорбить.
У меня всегда было, есть и, я уверена, будет достаточно мужества высказывать свои убеждения, какими бы непопулярными и ошибочными они ни считались; и в Великобритании не хватит ливней, чтобы потушить тот жар, с каким я буду отстаивать свои убеждения.
Есть только единственное объяснение той бури, которая в течение четырех месяцев свирепствовала в "Спиритуалисте" над Олькоттом и мною, и оно прекрасно выражено французской пословицей: "Quand on veut tuer son chien, on dit qu'il est enrange".
Нью-Йорк, март 24 1878 г.
