Н.К.Рерих. Листы дневника т.3. Радоваться вам!

Материал из Энциклопедия Агни Йоги.

Радоваться вам!

В Ваших вестях от 27-29 Сентября много отрадного. Лад­но, что Ваша переписка с ВОКСом, видимо, упрочилась, и Вы получаете интересные материалы. Любопытно, получает ли Гус[ев] картины сов[етских] художников, и когда и где предполагается их выставка? Запросите Гусева об этом в виду того, что у Вас бывают люди интересующиеся. Непременно так сделайте — таким образом, выяснится, что Гус[ев] по-прежнему сносится с Комитетом по делам искусств. Также скажите, что Вы хотели бы оповестить членов АРКА — они Вас спрашивали, где можно видеть такие картины. Непремен­но так сделайте — тогда и сысоевский миф может прояснить­ся. Ведь более чем странно, что Сысоев после переписки с Гусевым замолчал, а оставление оплаченной ответной теле­граммы — неслыханно! Значит, надо как-то выяснять положе­ние вещей. Холст оказался хуже предыдущих, но «а ла герр, ком а ла герр»^[1] — ведь теперь еще хуже войны. Пошлину за «подарок» взяли семьдесят рупий — тоже, как на войне. Пе­реживем — и не такое переживали. Показательны Ваши све­дения из Праги, значит, и там труднее войны. Последите, в каком номере бюллетеня ВОКСа будет моя статья, — я хочу сообщить это в Шанхай. Спасибо за передачу телеграммы Грабаря, подождем письмо. Куда он посылал телеграмму — на консульство или Вам? Неужели от него прямо в Наггар не приняли, ведь известия о смерти Бориса шли прямо сюда. Куда придет письмо — сюда или через Вас?

Морис, видимо, доволен своим новым назначением — по­радовались за него. А вот назначение Хорша поразительно. Будем думать, что Гарриман поймет сего гангстера. Катрин спрашивает, кем будут Р.Ренц, Альбуэрно и Фонтес, но ведь давно уже было установлено, что они почет[ные] сек­ретари. «Знамя Мира», пишет К., будет готово к 17 Ноября. Пусть к хорошему дню поспеет и доброе оповещение. Па­мятные дни — как маяки. Или, как в древности говорили: «Отмечу доброе событие белым камнем». Древние белые камни напоминали о радости, пролетевшей над этим мес­том. «Радоваться Вам», нашим дорогим друзьям! Забыть всякие тернии и собрать из лучшего сада цветы Культуры. Так и скажите, когда соберетесь в памятный день. Будьте добрее в памятные дни. Много безобразия в мире, а Вы соберете прекрасное и прикроетесь щитом терпения. Все вспоминаются мудрые слова Леонардо: «Терпение для оскорбляемых подобно теплой одежде для зябнущих. Удвой одеж­ду и  не почувствуешь холода».

«Важную» новость сообщило радио из Лондона: у Уоллеса бронхит и он не мог читать лекцию в Мичигане. По счастью, мир не провалится без лекции матерого притворщика. Неуже­ли какие-то легковеры еще ему доверяют? Помните, как мать Рузвельта называла его злым гением своего сына. Перед смертью Рузвельт понял изменническую природу Уоллеса. Иначе случилось бы неслыханное бедствие для Америки, сквернявчик мог бы стать президентом. И теперь-то тяжко, а могло быть гораздо ужаснее. Радио и газеты все время поми­нают о ценах, растущих у Вас. Можно представить, что про­исходит в действительности и во что превращается жизнь. Интересно, каково существование художников? Каковы усло­вия выставок, цен и всех подробностей стоимости материа­лов? И чем могут покрывать художники вздорожание жизни? По ценам во время войны из Франции и Швейцарии можно было судить о каком-то существовании художественного быта, во что оно обратилось сейчас в дни «мира»? Очень интересно, что у Вас слышно?

А у нас все продолжаются убийства неповинных прохожих, грабежи и поджоги. Каждый день радио оповещает о новых безобразиях. Иногда губернатор облетает бедственные местно­сти и с высоты аэроплана в один день в чем-то убеждается. Но как усмотреть с воздуха насильственные обращения насе­ления в ислам, похищения женщин, насилия и прочие ужасы? С ковра-самолета вопли не услышать. В газетах бывают такие заголовки: «Не было больших инцидентов. В Дакке сожжено пятьсот домов». Так человечество приучается к крупным мас­штабам. Скоро, пожалуй, скажем о небывалом наводнении в Ассаме, обездолившем триста тысяч человек, что это малень­кий эпизод. Конечно, рассуждая космогонически, такое бедст­вие ничтожно, но ведь мы земляне — горя, горя-то сколько! А вот в Бенгале целый округ осажден крепко вооруженными бандитами и ограблено более двухсот селений. Опять поток горя! Двинуты войска. Теперь, вероятно, Сураварди объявит, что это пустяки. Многие сотни уничтоженных домов, многие тысячи убитых и обездоленных — все бедствие окажется «пус­тяками». А вот и еще нечто прискорбное. Неру полетел с дружеской миссией к пограничным племенам, и там целый день обстреливали его аэропланы не только из винтовок, но даже из пушки. По счастью, в аэроплан Неру не попало, но машину, летевшую около, пуля пробила. Неслыханно! Вот Вам и дружеская миссия! Кто устраивает безобразие?

Ну, теперь давайте обернемся опять к доброму, к хороше­му. Как-то очень давно Морис написал сюиту поэм к моим картинам, вроде того, как была ремизовская «Жерлица дру­жинная». Теперь, через много лет, поэмы Мориса начали по­являться в «Кочин Тайме», в «Аур Индия». Удивительны эти обороты колеса времени. Соберу и пошлю Морису, он будет рад. Из Китая письма от каких-то новых друзей. Всем им хорошо бы послать «Знамя Мира». Приложу несколько адресов, прошу Катрин и Инге — пусть пошлют книгу в память Спен­сера, во славу Культуры и Мира. Где на списке будет цифра два или три — значит, туда можно послать несколько. Конеч­но, нам можно прислать пачками — несколько десятков. В Америке можно послать в лучшие библиотеки, в университеты, в музеи. На месте Вам посоветуют, куда лучше послать, где меньше вредительства. Вегетерианам можно дать и в магазины, а цены назначить в зависимости от себестоимости.

Сейчас пишу «Бум Эрдени поражает девятиголового чер­ного мангуста» — монгольское сказание. Кто знает, может быть, и эта картина попадет в Музей Улан-Батора? Помните, любопытнейшее время было в монгольской столице. Помните, как Вы летели в Москву, и летчик коленом держал выпадав­шую часть машины. И как только Вы добрались! А Бори-то уже и нет. От Татьяны Григорьевны на днях было письмецо. Все спрашивает о нашем приезде. Здоровье ее все еще не вполне наладилось. Упоминает о письме Бабенчикова, по-ви­димому, оно где-то в пространстве шествует. Живет Т.Г. на прежней квартире. Всем трудно живется. Вот и Валентине трудно, не вмещается она в рамки окружения. А Вам разве легко? Только твердое осознание полезности производимой работы может помочь. И всюду трудней и трудней пашня Культуры, откуда столько камней навалилось? Но вопреки очевидности, будем очищать почву во имя светлых памятных дней. Пусть по обочине пути высится много белых камней, светлых свидетелей. Индия и Америка установили дипломати­ческие сношения. В Дели уже американский посол и китай­ский и тибетский посол, а нашего все еще нет. Завидно и обидно! Почему же еще нет посла от ближайшего соседа? Скорей бы! Скорей!

Доброе письмо от Грабаря (13-9-46) — скоро дошло, хотя и не по воздуху. Среди хороших вестей и много грустного. В параличе скончался Евг[ений] Лансере — прекрасный мастер и человек. Богаевскому в Симферополе немецким ядром ото­рвало голову. Лукомский — умер. Где-то в Германии померли Пурвит и Богданов-Бельский. Самокиш — умер в Крыму в оккупации. Дом Г.Лукомского разрушен в Лондоне бомбою. Целый синодик! От «Мира Искусства», кроме Грабаря и ме­ня, остались Добужинский, Остроумова, Бенуа, Щусев... со­всем мало! А группа была немалая, могла называться «могучей кучкой» — вроде как такая была в музыке. Осталь­ные сведения Грабаря хороши, и пока к совету Гус[ева] (о чем Вы писали) нет нужды обращаться. А все-таки в Индии ампосол, а нашего еще нет. И это придет! Все придет, но невозможно терять время, когда весь мир в неслыханном на­пряжении.

Опять письмо от А.Ренца (доставленное через вице-коро­ля — теперь речь идет о Роерих-Университете!) Просто беда! Хоть бы оставался он при «Знамени Мира». Не можем мы отсюда писать ему. А если кто хочет работать для «Знамени Мира», то ему не нужны сложные построения — делай добрый посев, где возможно. Елена Ивановна подвернула ногу в саду. Уже несколько дней не выходит, но, по счастью, на этот раз не так сильно, и дело идет на поправку.

В день Девали — Индусский новый год — у нас были обычные вечерние огни. Собрались индусы всех каст, будди­сты, мусульмане, русские. Все было дружелюбно, никто нико­го не обижал. Спрашивается, откуда же «средневековое зверство», происходящее в восточной Бенгалии и в других го­родах Индии? Кто же вдохновители этой дикости? Ох уж эти злые политиканы, всякие джинны да сураварди! И откуда та­кая людская злоба бездонная? Призовем все добро Культуры! Жин прислал превосходное обращение к фламидам. Такие ве­сточки останутся как живоносные зерна Культуры. Эта Фламма-огонек пробежит и осветит чьи-то обиталища. Без­различно, будет ли внешний отклик, но душевный след оста­нется. Живая мысль не погибает. Пусть в вихрях про­странства светит огненная Фламма. И АРКА радуги пылает как свидетельство Культурного Единения. И Академия Ис­кусств напоминает о будущем. А Знамя Мира и Агни Йога нерушимы как победный стяг человечества. Да будет! Друзь­ям, добрым друзьям наш сердечный привет.

«Радоваться Вам!»

 

 

1 ноября 1946 г.

Публикуется впервые

 

Примечания

<< предыдущий параграф - оглавление - следующий параграф >>