Н.К.Рерих. О Вечном. Милосердие
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
Милосердие
Наивное народное действо в семи картинах
Картина первая
Высокое помещение с открытыми пролетами колонн в глубине. На первом плане с двух сторон поднимаются снизу две лестницы. В пролеты колонн видно небо, освещенное пожарами. Яркие клубы дыма и искр. Слышны звуки труб и рожков. Битва. Временами — глухие удары камнеметов и стенобитных орудий. Все время, то удаляясь, то приближаясь,— лающая человеческая толпа: ay, ay, ay! Посередине за столом — старейшины. В пурпурных плащах. По лестницам снизу вбегают вестники, иногда истерзаные и раненые. Общий тон картины похож на «Зарево» [1].
Первый вестник (продолжая весть). ...Ими овладело безумие. Наши отступают. Вождь ошибся. Он вступил в переговоры. Он собрал пленных и отпустил их. Они все высмотрели. Все узнали. Сегодня они опять бьются. Им дали новое оружие. Они уверены теперь, что позволено все. Думают, что они знают.
Второй старейшина (шепчет). Опять переговоры! Или трус? Или глупец?
Третий старейшина. Он отпустил заложников...
Второй вестник. Они ворвались в школы! Избивают юношей! Гибнут надежды народа. Их терзают восставшие против знания. Учителям они угрожают.
Третий вестник. Они захватили женщин. Влекут их. Насилуют. Если бы вы видели ужас! Они...
Четвертый вестник. Они пробили стены Палаты. Захватили кованые сундуки. Похитили священные сосуды. Ломают. Похищают золото и камни.
Пятый вестник. Они волокли за ноги раненых. Они разбивают черепа о перила. Они сбрасывают в воду. Топят камнями. Врачей они избивали.
Шестой вестник. Подожжены лучшие здания. Разрывали изображения. Разбивали лучшие статуи. Книги уничтожали. Выпущены из тюрем все убийцы. Преступники стали во главе избивающих. Кто-то платит им золото. Я сам видел, как сыпали монеты.
Седьмой вестник. Кто-то их опьяняет. Они грозят уничтожить знание. Здание Правосудия только что рухнуло. Я видел людей, обремененных добычей. Откуда столько грабителей? Неужели они скрывались здесь, между нами? Худо там, худо...
Первая старуха. Они изнасиловали моих дочерей. Им все можно. Говорят: «Старейшины, истребите злодеев!»
Вторая старуха. Месть грабителям! Они уничтожили целебные составы. Они издевались. Школа моя истреблена. Посмотрите на моих учениц Милосердия! Найдите их, уведенных войсками. Или это все нужно? Вы мудрецы!
Третья старуха. Или вы обессилели, старейшины? Люди вы или нет? Или грабителей вы послали?
Четвертая старуха. Или и вам заплатили золотом? За кровь наших детей!! Где ваше мудрое знание? Вы ослепли?
Пятая старуха. Моего сына тащили обнаженным. По камням тащили. И били! За то, что он был в школе. За то, что учиться хотел. Ваше знание искал. Учителей там задушили арканом.
Шестая старуха. Всех больных волокли по земле. Содрали с них одежды. Бросили их в подвалы укреплений. Неужели вы можете слушать мою весть?
Седьмая старуха. Они в храмах плясали. Священнослужителей убили. Хо-хо! Хо-хо! Там весело. Теперь идут вас задушить. Хо-хо! Там весело. Красно там. У вас тут темно. Хо-хо!
Семь стариков (спеша и перебивая друг друга). Они уничтожили все наши книги... Пропали знаки о новых звездных путях... Изображения камней и толкования в них заключенного разорваны... Линии звуков нарушены... все гибнет...
Первый земледелец. Все было спокойно. Мы кончали пашню. Готовились сеять. Вдруг всадник. Кричит: «Будут искать!» Что искать, мы не знали. Будут обыскивать. А там уже идут убийцы. С оружием пришли. Начали убивать...
Второй земледелец. Моим коням глаза выкололи. Овец заперли в хлев и сожгли. Овцы кричали человечьим голосом. Так громко...
Третий земледелец. Топили в реке зерно. Искали школы, чтобы их уничтожить. Учителя избили до смерти. Бороду вырвали. Дали молиться ему. Ждали. И растерзали потом. Спокойно терзали.
Четвертый земледелец. Где помогающие? С трудом я пробрался. Всего оборвали... Куда надо сообщить? Меня прислали просить помощь. Там уже сожгли, может быть! При мне убили священника. Моего соседа, белого — ему сто лет,— поймали, избивали уже. Не давали проститься с семьею. Глаза выбили. Его сыновьям камни привязали на шею. Бросили... Куда сказать?.. Кто поможет?.. Научите... Я с ними прошел... Я ничего не прибавил... Только правду... Соседи знают... Научите ж, куда сказать... Где помогающие?
Второй старейшина. Видите? Чуете? Поняли? Теперь помогите! Молчащие!
Сумасшедший (незаметно протолкался). Где же пожар? А у них у всех крылья. Они летают — красные птицы. Я полечу с ними... (Убегает.)
Старейшина. Выйдите, старцы. Выйдите, вестники. Мы обдумаем спасение знания. Наша скала неприступна. Велики запасы. Кто с нами, собирайтесь на нижнем дворе. И в храме. И по всем переходам. Идите!
Уходят.
Братья, а вы думайте все. Если бы мы знали, что они хотят насадить новое знание. Но они хотят только разрушить. Они думают, что из разрушения само возникнет новое знание. Глупцы! Мнят, что толпа может творить знание...
Второй старейшина (перебивая). Нет, они ничего не думают. Они идут путем лжи. Им надо только разрушить...
Третий старейшина. Они одержимы темными силами. Но они их не видят! Темные сами!
Старейшина (продолжая). Но мы знаем, что противостоит их разрушениям. Умереть знание не может. Только народ все еще не уверен в бессмертии знания. Бедные! А мы знаем. И потому мы не боимся...
Второй старейшина (перебивая). Но надо остановить ужас. Глупцы, уже тронули то, что их уничтожит. Знание! Просветленное.
Шестой старейшина. Как могли народ обмануть!
Восьмой старейшина. Где же мудрость?!
Девятый старейшина. Где благо?
Четвертый старейшина. Как же могут быть вождями народа люди, уличенные в преступлениях? Неужели могут вести народ ко благу, которые сами творили зло?
Пятый старейшина. Они поведут ко лжи... Они отдадут врагам землю! Старейшина. Знание...
Четвертый старейшина. Или приходит последний час знания?
Старейшина (перебиваемый шумом). Для знания нет последнего часа. Братья, мыслите! Вы сомнений не знаете. Нам толпы не страшны. Народный ум помутился. Слышали, и нам кричали, что мы продались. Кому мы можем продаться? Мы, мечтавшие всегда о дубраве! При блеске пожара я говорю о дубраве тишайшей. Но глупцы опять хотят отдалить радость мира. Единство им ненавистно. Для народа должны мы знание сберечь...
Второй старейшина. Наше знание бессильно. Обернитесь. Смотрите.
Седьмой старейшина. А я говорю, отдайте им все. Пусть возьмут. Тайны им недоступны. Может быть, время пришло. Знание мы унесем. В дубраву уйдем. Или погибнем. Все равно сохраним. Неужели вы будете с толпой состязаться? Разве для вас страшен огонь пожара? Вас он не опалит. Главное — сохранить знание. Время пришло. Огнем Владыко дохнул.
Шестой и пятый старейшины. Время пришло!
Восьмой старейшина. Разве мы знаем время? Скрыты сроки! Вижу разрушение. Что-то должно погибнуть. Насилие должно погибнуть. Эти толпы погибнуть должны. Вожди их погибнуть должны. Что мы знаем?
Второй старейшина. Помните, что в гневе и лицо пророка становилось страшным. Умейте быть грозным.
Девятый старейшина. Брат, ты знаешь, что углубление знания не приходит во лжи и насилии. Свободная, мирная воля знание творит. То, что мы видим, не утверждает и не творит. Время еще не пришло.
Восьмой старейшина. Что мы знаем о времени? Ничего мы не знаем.
Десятый старейшина (самый древний, как бы пророчествуя). Грохочут железом обитые ворота. По каменному полу стучат спешные шаги. От града до града. Спешим. Куда ходим? Кто зовет? Кто пылает? Вы кончили ваши дела? Кричат для молчанья. Горят. А пепел очистит... Близится время.
Пятый старейшина. Я предлагаю открыть плотины и затопить весь город. Волна сметет безумцев.
Шестой старейшина. Вызовем грозу и ливень.
Первый старейшина. При смерти множеств погибнут невинные. Нам нужно отразить восставших против знания. Их гибель принять мы можем, но остальных должны мы оберечь.
Пятый старейшина. Кто отличит восставших? Когда мятутся толпы? Во тьме? В огне?
Третий старейшина. Время идет. Надо призвать могучие силы.
Четвертый старейшина. Безмолвный глас! Неслышный грохот! Призовите Сурендру Гайятри.
Пятый старейшина. Гайятри ушел от нас. Он людей уже знает. Он в тихой дубраве. Что заставит его вернуться? Вступить в огонь пожара?
Старейшина. Мы заставим его вернуться. Правда! Знание он защитит. Он откроет новые силы. Он придет сам.
Третий старейшина. Силы он призовет. От людей он уже давно удалился. Прояснел его глаз. Его воля чиста.
Четвертый старейшина. Правда. Пойдемте все. Будем молить.
Одиннадцатый старейшина. Не попытаться ли еще толпу убедить? Объяснить им... Всем нам выйти. Знаменья дать. Объяснить им...
Старейшина. Вчера уже отвергли они все соглашенья.
Второй старейшина. Идите к Гайятри. Он скажет, есть ли надежда еще. Утром мне сообщили, что враг новый поднялся на нас. Этот на кораблях, при ветре попутном уже миновал острова. К нам плывет, чтобы стадо злодеев усилить.
Двенадцатый старейшина. А наше безумное войско встречает с восторгом врага.
Восьмой старейшина. Не говорите так. Не надо так говорить. Это только предатели!
Девятый и одиннадцатый старейшины. Мы так мало знаем!
Четвертый старейшина. Спешите к Гайятри. Кто идет? Скорее!
Старейшина. Идите вы трое. Вы знаете тайны затворов ворот. К тайнику вы пройдете. Ходом подземным выйдете за реку. Там в кряже скалистом у белого круга. Оттуда видны Синие горы. Знаете, Гайятри там, у подножья. В дубраве. Просите. Ведите. Скорей!
Третий, пятый и шестой старейшины. Скорей! Скорей! (Ушли.)
Второй старейшина. Хранилища можно было сберечь. Мы время имели. Уже три дня говорили вожди. Только безумец все лгал. О толпах мы знали. Жидким огнем тогда можно было залить, спалить их. Приблизиться к ним самому. Начать самому. Если кто знает, что он защищает. Тогда знанию ничто не грозило бы. Дайте сказать. Среди огня и паденья скажу. Я говорил и писал вам. О ложном учении предупреждал...
Восьмой старейшина. Не укоряй!
Другие. Не надо!
Второй старейшина. Погодите... Я называл разрушителей. Письма прочтите. Все, что я говорил, все сбылось. О подкупах я говорил.
Другие. Не надо!
Второй старейшина. Нужно знать. О зачатках сборищ вы знали. Вы знали прибывших подкупных убийц. И преступных вы сами сюда допустили. Пленники вы! Знание вы защитить не могли. Дайте, дайте скажу...
За арками — особенный грохот. Взлетают столбы искр. Старейшины спешат к колоннам и застывают, уцепившись за камни.
Все. Рухнуло хранилище книг!.. (Шепот.) Не унесли свитки... Рухнуло знание... После нас никто уже не упомнит... Рухнуло... Рухнуло... Погребено...
Картина вторая
Дубрава тишайшая. (В зеленом.) Гайятри кормит птиц. На плечах у него — птицы. Проходит путник.
Гайятри. Давно ли видел людей, брат?
Путник. Недавно от них я. Все у них тихо. Все занимаются делами. Празднуют и торжествуют. Ищут забав. Почему ты ушел от людей? Как твое имя?
Гайятри. Я просто лесной. У меня здесь друзья. Их навестить я пришел.
Путник. Скучно тебе?
Г а й я т р и (смеясь). Скучным я не родился. Светел мой праздник с друзьями.
Путник. Друзья твои люди?
Г а и я т р и (гладит птицу на плече). Друзей не выдам своих.
Путник. А ты не боишься, что люди тебя позабудут? Уйдут от тебя. Покинут. Слово людей не услышишь.
Г а и я т р и. Люди не уйдут. Улетают птицы. Убегают звери. Не уйдут люди. Придут. Принесут тяготу. Радость ищу я.
Путник. Ты шутник. И весел. А знаешь ли страх?
Г а и я т р и. Не приходилось...
Путник. Знаешь, когда стемнеет в лесу и звери с воем выходят. И змеи вьются на ветках...
Гайятри. А пострашнее ты ничего не придумал?
Путник. Или гроза и вихрь в горах? Это тоже ведь страшно?
Гайятри. Друг, есть вещи страшнее, если ты любишь бояться. Тебе надо в город спешить. Там много страхов.
Путник. А если убьют?
Гайятри. Смотри, тамаринд на тебя упадет!
Путник (отскочил). Где? И который?
Гайятри. Друг, осторожней. Здесь бездонная яма.
Путник (отскочил). Ты меня изведешь.
Гайятри. Друг... Прочно стоят тамаринды. Крепка, как скала, здесь земля. Мирны здесь птицы, и звери здесь ласковы. Страхов здесь не найдешь. В город иди. Там страхи собрались. За спиною стоят. Шепчут через плечо. Дуют на шею. Полом скрипят. Бедные люди! Столько страха у них. Столько хлопот им страх доставляет. Бедные!
Путник. Ты шутник! Наговоришь тут. А к вечеру, когда приду в харчевню или на хуторе я заночую, и начнет казаться. Тебе тут хорошо! (Проходит)
Гайятри (смеется вслед). Не страшно со зверями и боязно за стенами харчевни. Люди! Когда звенят призывные песни птичьи, когда звенит все нечеловеческое и хранит дубрава звон священный, тогда думаю о людях.
Молитва Гайятри: Птицы Хомы прекрасные. Вы не любите землю. Вы на землю никогда не опуститесь. Птенцы ваши рождаются в облачных гнездах. Вы ближе к солнцу. Размыслим о нем, сверкающем. Но Дивы земли чудотворны. На вершинах гор и на дне морей прилежно ищи. Ты найдешь славный камень любви. В сердце своем ищи Вриндаван — обитель любви. Прилежно ищи — и найдешь. Да проникнет в нас луч ума. Тогда все подвижное утвердится. Тень станет телом. Дух воздуха возвратится на сушу. Сон в мысль превратится. Мы не будем уносимы бурей. Сдержим крылатых коней утра. Направим порывы вечерних ветров. Слово Твое — Океан истины. Кто направляет корабль наш к берегу? Майи, не ужасайтесь. Ее непомерную силу и власть мы прейдем.
Слушайте! Слушайте!
Вы кончили споры и ссоры?
Вот молитва моя!
Порази в корень нищету моего сердца.
Песня, которую должен я спеть,
еще остается неспетой.
Ты призвал меня на праздник
этого мира, и тем благословенна
жизнь моя.
Могу ли я принести Тебе
мое безмолвное поклонение?
Мою молитву без слов,
без песнопения?
Мою молитву, которую будешь знать
только Ты?
Я пополню сердце свое
Твоим молчанием и претерплю его.
Но придет солнце и утро, и Твое слово
вознесется песнею над каждым
птичьим гнездом. И Твои напевы
расцветут во всех лесных чащах.
В дубраве — призывы.
Уже приходят. Ушла тишина. Благость ушла. Зовут. Призывают. Отозваться нужно. (Зовет.) Как на зверя — загоном идут.
Перекликаются.
Старейшины. Гайятри! От камней города ушел ты под сень Араньяни... В благостной тишине ты остался... Тебя мы зовем.
Гайятри. Куда?
Старейшины. Брань воздвиглась. Противу знания безумцы восстали. Они замыслили разбить священный сосуд. Мудрость Нильгири погибнуть должна. Гхат и Кхунда хребты поникнут теперь. Город Гайя погибнет. Фальгу река зарастет. Старейшины. Нет средств ужас разбить. Огонь и стрелы. Яд и смертельные громы льются и сверху и снизу. Летят черные птицы. Враги заняли город. Школы разбиты. Те, кто стремится к знанию, убиты, замучены.
Старейшины. К тебе приступаем. Люди в беде. Ждем твою помощь. Требуем помощь. Покинуть их ты не можешь.
Старейшины. Забудь благую молитву. Ищи Смертное слово. Смертный глас ты найди. Проси заклятье победы.
Гайятри (поникнув). Прощай, Араньяни. Прощай, серебро и золото неба. Прощай, дубрава тишайшая.
Старейшины. Гайятри, наши зовы услышь. Мы к тебе приступили...
Старейшины. Молящиеся, сражающиеся, трудящиеся, служащие! Все ждут тебя, Гайятри. Все просят. Все надеются.
Старейшины. Все гибнут...
Гайятри. Араньяни! Араньяни! Пою я хвалу Араньяни! Матери дикого зверя, благоуханной, пряно-душистой, всех наделяющей пищей...
Старейшины. Не отступим! (Следуют за Гайятри.)
Картина третья
Заклинание на вершине горы. Лилово-синяя. Молния серебряная. Лучи на Гайятри голубые. Небо далекое. Потом сгущается туча. На вершине — круг белых камней. Гайятри ходит внутри круга, бросает стрелы острием наружу и поет заклятия. Сожигает травы по кругу и поет второе заклятие. Всходит на камень посередине и поет третье заклятие. Стоит в молчании, полный сил и воли. Над головой вспыхивают три голубых луча. Гайятри опускается на колени. Всею силою молит.
Гайятри. Лев и лебедь! Орел и, олень! Бык, лев, орел! Бог земли, Бог звезд и луны! Бог света и солнца! Индра! Не дай черный век! Истощились силы. Уснул священный алмаз! Не отражает блуждающих духов. Не отвращает врагов. Дай заклятье на злобу! Дай заклятье на силу! Заговор на победу! Дай врагов отразить! Скажи слова Нагаима. Дай силу Екзола. Дай смертное слово! Глаз смертный открой. Якшазы открыли сокровища людям. Ракшазы людей возносили. Самьяза, вождь сынов неба, бог-змий и тот учил силе. Азазиель и тот научил оружье ковать. Амазарака и тот открыл тайные силы трав и корней. Они темные, злые. Ничтожные. А Ты можешь. Сила в Тебе!
Аллелу! Аллелу! Аллелу! Ты бесконечный. Ты ведущий. Ты — пришедший в молчании. Не дай погибнуть. Мудростью вершин соверши испытанье. Я неотступен. Аллелу! Аллелу! Аллелу!
Сгущается туча. Гайятри остается в земном поклоне, как изваяние.
Молния без грома.
Голос (сверху). Не дам тебе ни Екзола, ни Нагаима. Ни против войска, ни для удачи. Не дам тебе Заадотота, ни Аддивата — ни против вражды, ни для отмщенья. Не дам тебе ни Каальдеба, ни Альсибена, ни против злобы — ни для вреда и разрыва. Не дам тебе смертное слово. Смертный глаз не открою. Заклятья все соберу.
Альшиль! Альзелаль! Алальма! Ашмех! Каальдальбала! Каальда! Кальдебда! Оставлю! Забуду!
Анакс! Алюксер! Атаия! Атарс! Покончу! Покину! Дам другое. Вот — имеет отражения силу. Власть никому не откроет. Слушай! Идет один. Идет мирным. Идет в белой одежде. Идет без меча. Все сделанное тебе на них обратится. Все желаемое тебе да получат. Зло и добро. Хотящий зло да получит. Хотящий добро да примет. Воздастся каждому. Иди. Не медли. Испытание конца я свершу. Альм! Альм! Альгарфельмукор!
Во время гласа — узоры молнии по небу.
Серебро по лиловому.
Картина четвертая
Широкий коридор со сводами. Наверху — круглые окна. У стен расположился народ. С имуществом. С детьми. Старики лежат. Из глубины потом выходит старейшина. Некоторые работают.
Другие лежат.
Женщина. Кладов-то сколько опять захоронено. Будут искать!
Старик. Я, как только услышал, что идут, сейчас сложил монетки в горшочки и закопал... Поставил значки...
Вторая женщина. А кто их найдет?
Старуха. Сосед наш. Тот сложил золотые в котелок и в озеро опустил. Заметил все камни. Там где-то около Морды...
Третья женщина. А если вода убудет? На озере?
Мужчина. Или зальет все знаки?
Второй мужчина. Кому эти все клады?
Старик. Как полегчает, так и выроем их. Сами возьмем.
Мужчина. Сами ли?
Второй старик. Слышали, что корабль, который первым бунт поднял, на скалу налетел. Потонул. Все утонули.
Женщина. Они шли без начальника. Мудрено ли?
Второй старик. Тут не начальник! Тут перст! Указанье.
Старуха. Мы сами тут на корабле.
Мужчина. На обломках...
Старик. Здесь все-таки тепло. Мы и не знали, что в скале так много помещений.
Женщина. Мы вообще ничего не знаем. Скоро даже забудем, сколько дней мы здесь затворились. Отрезаны.
Другой старик. А пища хороша. Обильно кормят. Только надолго ли. А потом вдруг перестанут. Да выгонят. Откуда тогда возьмешь. И не выйти отсюда.
Вторая женщина. К ним пойдешь.
Третья женщина. А мне все кажется, что наши не сумели согласиться. Еще бы раз поговорить. По-хорошему.
Четвертая женщина. Чего там изгонять знание! Да у нас и без того знания мало. Что мы знаем?
Пятая и шестая женщины. Ничего мы не знаем.
Третий старик. Я говорил. Давно говорил, чтобы не напирали так уж на школы. Все учены. В наше время учились меньше, а знали, пожалуй, столько же.
Восьмая женщина. И долго ли нас будут здесь держать?
Девятая женщина. Да уж они знают лучше нас.
Восьмая женщина. Ты всегда за них.
Старик. И вообще пусть нам скажут.
Третья женщина. Пусть все скажут. Мне кажется, они что-то скрывают. Всегда что-то прячут.
Десятая женщина. Они любят таиться.
Мужчина. Зла мы от них не видали.
Второй мужчина. Все, что они показали, полезно.
Молодая женщина. И учат они хорошо.
Вторая молодая женщина. Ласково учат. От их учителей дурного слова не услышишь. (Спрашивает мальчика.) Хорошо тебе там, в школе?
Мальчик. Хорошо. Ух хорошо! И объясняют здорово. А тот у нас толстый, такой добрый. И другой, нестриженый...
Старик (перебивает). Насчет ученья все-таки хорошо. А только мы не знаем ничего.
Четвертая и пятая женщины (вместе). Да-да, не знаем.
Старуха. Надо бы спросить их толком.
Старик. На что у них надежда?
Второй старик. А то от смерти да в тюрьму попали.
Старуха. Свету-то не видишь.
Шестой старик. А главное, надолго ли? Надолго ли?
Мужчина. Они знают. Не надо мешать им.
Третий мужчина. Вестники говорят, что еще очень неспокойно.
Четвертый мужчина. Утром говорили, что битва еще идет. О каких сроках думать?
Старик. Все ждем. И счет дням потеряли. Вести все хуже и хуже. Мы умрем с голода.
Внук (подросток). Дедушка, а если нам взять деньги от тех, тогда мы не умрем. Многие взяли их деньги и живут весело. У них песни и пляски. Мне говорили...
Старик. Замолчи. Тут оглупеть с вами. Тоже сказал: взять деньги. Их деньги жгутся.
Женщина. Многие взяли и не обожглись.
Старик. Но зато мы охраняем знание. Так нам сказали.
Старуха. Оглупел ты со своим знанием.
Старик. Но все-таки пусть нам скажут.
Старуха. Ведь можем же спросить.
Другой старик. А? Хорошо бы узнать.
Шестая, седьмая и восьмая женщины (вместе). Правда, спросим?
Третья старуха. Пошлем кого потолковей.
Четвертая старуха. Пусть мужчина этот сходит.
Старик. И я схожу. Узнаем.
Старуха. А то сомненье все.
Те идут по коридору.
Четвертая старуха. Пусть пошли. Тут недолго.
Шестая старуха. Тоже не знаем... Что вышло с нашими? Где они остались? Когда затворялись, не видать их было. Рассеялись! Точно ветром раздуло.
Девятая старуха. Может быть, тоже схоронились где-нибудь.
Старик. Тут такое обширное помещение, что мы не знаем толком, кто здесь собрался! Пускали с разных ворот.
Старуха. Эти наши, хоть и женщины, а тоже воевать собрались. Снарядились. Ворота охраняли.
Мужчина. И охраняли храбро. Такие подобрались расторопные.
Десятая старуха. А как они захватили моего мальчика, потащили, он-то бьется! Кричит во весь голос. А они-то копьями по головке так и норовят... Продались им наши начальники...
Женщина (под черным покрывалом). А мой-то! Мой мальчик!
Все (шепчут). Не трогайте ее... Она поклялась мстить.
Мужчина. Сколько мстителей! Страна содрогнется от мести.
Старуха. А разве мы забудем? Еще увидишь, как припомним.
Другой старик. Не забуду!
По коридору идут старейшина и посланные. По пути старейшина
останавливается, наклоняется к лежащим, возлагает руки. Все
копошатся и двигаются за ним.
Старейшина. Братья! Вы хотели, чтобы я сказал вам. Будьте спокойными. Кто здесь затворился — выйдет спасенным. Приняты меры. Вам здесь не угрожает ничто. Запасы наши велики. Защищены наши входы. Злодеи сюда не проникнут. Вы здесь в обители знания. Помните и теперь и после, всегда: вас защитит только знание.
Старик. А долго ли нам здесь оставаться?
Старейшина. Это не знаю. Вокруг нашей твердыни кипит еще битва. Конца я не вижу. Но знайте: вас здесь брань не коснется. Отсюда ваш путь только во благе.
Десятая старуха. Еще позволь поспросить. А будет казнь злодеям? Такая, чтобы земля содрогнулась.
Двенадцатая старуха. Почернели бы горы.
Восьмая старуха. На деревьях листья б свернулись.
Старик. Злодеев казните? Будем ли мы избавлены от всех разрушавших храмы? Только когда их не будет, можно вздохнуть. А ты начнешь подозревать невиновных... Не ты? Не ты ли? Не был ли с ними?
Старуха. Нам нужно знать, что их уже больше нет. Не существует.
Старик. Тогда мы успокоимся.
Старейшина. Будет суд справедливый. От суда они не уйдут. Все будет ко благу.
(Уходит.)
Старик. Слышали, как грозно сказал: «Будет суд!»?
Старуха. Там их рассудят!
Десятая старуха. Я бы так рассудила, чтобы по всему свету помнили казнь.
Другой старик. В старину убийцам и грабителям заливали горло свинцом, а перед тем отрубали обе руки.
Третий старик. Их надо заклеймить. Вот так на лбу надо выжечь — «убийца» и гнать по свету.
Женщина. Кормить и гнать. Подлечить и гнать. Чтобы не имели ни минуты покоя.
Мужчина. Чего тут возиться! Отрубить головы.
Старуха. Вот так, просто срубить голову. Что же это за казнь. А вот выдергать их волосенки, осмолить, обвалять пухом и возить по базару.
Старик. В клетках держать!
Второй мужчина. Велику клетку надо построить, чтобы вместить убийц.
Четвертый старик. Еще тут с клеткой трудиться. Повесить! Подержать, подержать, да отпустить. Да опять вздернуть!
Вторая молодая женщина. Сколько злобы-то. Злоба-то велика.
Шестая старуха. Нет, слушайте. Вот я скажу: ослепить их. Да вывихнуть руки, так и пустить бродить их по свету. Вспомнят тогда на досуге все свои гадости.
Вторая старуха. Еще тут кормить их придется. Будут шляться, канючить... Народ зла долго не помнит, начнут с ними возиться...
Женщина. Только всех объедят. Будут таскаться...
Старик. Мелких преступных пускали с клеймом и без ушей. А всех убийц и злодеев казнили смертью. Скоро казнили. А казнь была по заслуге. Рубили помост. Видный для всех. Палачи на нем и казнили. Народу всегда ходило много...
Пятый старик. Все началось, когда отменили смертную казнь. Я сразу тогда говорил, что не к добру. Как же человеку без казни прожить?
Старуха. Мы вот все соберемся, когда будут судить. И подадим прошение. Скажем, чтобы была смертная казнь. Чтобы судили по-божески, без слабостей человеческих.
Четвертый старик. И подадим. Приступим крепко. Так и напишем, как в старину: поднявший меч от меча да погибнет. Так всегда говорили.
Третья старуха. Справедливо. Весьма справедливо. Напишем и подадим. Приступим крепко.
Пятая, шестая и седьмая старухи (вместе). Неотступно приступим.
Восьмой и девятый старики. Мы не сдадим.
Десятый, двенадцатый и четырнадцатый старики. Наша воля.
Картина пятая
Старейшины
В башне. Огневое освещение. Сидят около стен и работают. Пишут.
Чертят. Складывают листы рукописей и изображений. Работают
углубленно и спешно.
Женщина-воин (контральто или альт, поет за сценой).
Огни на горах зажигайте!
Те, что на нас поднялись,
Назад уже не вернуться.
Жгите светлые огни,
Осветите им путь последний.
После пения — молчание. Шелестят листы свитков.
Одиннадцатый старейшина. Тишина-то какая! Ведь мы забыли о ней. Творить. Складывать. Узнавать. Какая радость!
Двенадцатый старейшина. Откуда в народе зверь поднялся? Когда не видишь народа. Так к нему тянет. Так хочется учить его. Но и Пророк говорил: дурным людям кланяйтесь издали.
Второй старейшина. А когда вместо человека выходит зверь. И мы не знаем его речи. И он не понимает слов человеческих. Тут уж не близко и не далеко. Просто нет сообщения.
Третий старейшина. Неужели это все нужно? Неужели нужны крупицы зла, которых так много разлетелось? Гибельно осядут они на народе. Мы можем уйти. Они ведь не могут уйти...
Седьмой старейшина. Надолго, надолго мрак!
Восьмой старейшина. Но и звери не грызут друг друга!
Десятый старейшина. Нельзя себе ничего представить. Воображение бессильно. Откуда эта подкупность? Откуда кровожадность? Грабительство откуда? И глупость и мерзость — все вместе.
Второй старейшина. И сколько подвигов! Точно ненужных... Сколько геройства и силы проявилось наряду со зверством. И точно ни к чему.
Третий старейшина. Кто знает. Мы ничего не знаем.
Второй старейшина. Главное — работайте. В том, что мы делаем сейчас, столько прелести. Все это не для нас. Нам это все не нужно. Все это безымянное передается кому-то нам неизвестному. И он никогда не будет знать, какие люди это творили. Была ли у них радость, могли ли чувствовать они горе. Познающий будет считать нас, кто знает, какими мудрецами...
Старейшина. А мы ученики...
Четвертый старейшина. Работники без дня, без срока...
Пятый старейшина. Научится когда-нибудь народ работать? В жизни столько облегчений внесено, а все становится труднее и сложнее. И перед нами непочатая работа. Все сначала.
Третий старейшина. Смертельно жаль сокровищ творчества. Уже века они прожили, радость получали — и для того, чтобы погибнуть от темных рук. Другие люди, те, что были раньше,— те стражи были лучше. Их сберегли они. А нам досталась судьба предать их черни.
Десятый старейшина. Мы много ужасов еще не знаем.
Восьмой старейшина. Страшней вестей воображение не вмещает. Разграблены сокровища Кремля. И храмы сожжены. И стенопись тончайшая погибла. Нерукотворная резьба смелась незаменимо. Подумайте — незаменимо! Подумайте, как языки огня лизали стены храма. И в пламени испепелялись лики. А нимбы в пламени сияли. Чтобы исчезнуть. Невозможно верить таким вестям.
Второй старейшина. А тот безумец или глупец еще писал: сложить все достояния в кучу. Грабьте. На всех вас хватит. К кому он обращался? Кого он призывал? Безумец старый. Не знал он ничего. Не знал он человека. Не знал путей... Был темен дух его...
Девятый старейшина. Вызвать силы может всякий. Заклясть их, обернуть в пределы — на это нужно знание.
Восьмой старейшина. Разгромлены сокровища Кремля! Ужасно знать!
Второй старейшина. Еще страшней, стыдней, что все узнают. Зачем такой народ наш? Нигде я не читал, чтобы народ уничтожал свое все достояние сам. Чтобы свое могущество рассеял сам.
Двенадцатый старейшина. Всем странам на презренье. Нигде я не читал, нигде народ своими руками не уничтожил достояние свое. И, наконец, своих вождей они схватили и их же мучали. Пытались сжечь. Сварить в котлах хотели.
Десятый старейшина. Безумие. Позорное безумие. Разве это люди?
Старейшина. Перед победой знания всегда возможен бунт дикой черни. Мрак борется со светом. Все бои последние — всегда страшнее! В этом движении учения не ищите. Тут бунт! Грабеж! Захваты! Стремленье личное к обогащению. К власти. Малое знание страшней всего. Доносят нам, что вожаки восставших уже в бессилии стремятся скрыться, уйти от власти.
Второй старейшина. Какая власть, когда и хлеба они достать не могут. Опять мы хлеб достанем. Чем заменить его, мы знаем. Лишь бы не замерла душа народа. Ее восстановить задача долгая. Чтобы учение тела не взяло верх над духом... (работают).
Старейшина. Опять мы за работой. Точно ничто не случилось. Дни безумия уже кажутся далекими. Их отделяет от нас воскрешаемое знание. Кое-что мы успели записать. И сохранить. Наши тайники никому не известны. Подземные ходы стали сказкою. Уже давно не живут построившие их.
Второй старейшина. Но о ходах все еще говорят.
Старейшина. Говорят, но ничего не знают. Остались молва, сказки. Но найти их еще нельзя. Сквозь эти скалы ни глаз, ни рука, ни сердце еще не проникнет. Еще нужны тайны.
Восьмой старейшина. Мне напомнила наша работа, как мы и еще те, которых нет с нами, так же трудились, когда кончали наш главный тайник.
Третий старейшина. Многое, что мы опять подтверждаем, уже внесено в тайники.
Второй старейшина. Наверно! Но лучше подтвердить. И потом в этой работе время идет незаметно.
Девятый старейшина. Я утратил состав лучей для знаков Урану. Те, что для Сатурна, недостаточно сильны.
Двенадцатый старейшина. Не забудь о Кассиагене.
Старейшина. Сколько еще записать необходимо. Конечно, жаль Александрийские свитки, но содержание их нам известно. А формулы в них неточными бывали. Не знаем, которым из списков мы владели.
Седьмой старейшина. Я записал последнее пророчество. Так ли помню его: «Слушайте, гнушающиеся правосудием и искривляющие все прямое, созидающие город кровью и царство преступлением. Там, где судят за подарки, и поучают за плату, и порицают за деньги. За вас дома будут распаханы плугом, и гора храма станет лесистым холмом. Выйдет чудовище. И наполнит город. И пожрет самое себя».
Старейшина. Последнее иначе: «И возникнет чудовище. И наполнит землю! И воздаст себе!» Пророк так говорил. Но время пророчества, установить трудно. Думается, что оно к безумию нашему...
Пятый старейшина. Как знать! Мы ничего не знаем.
Второй старейшина. Ведь это было последним указанием. После него Пророк удалился.
Восьмой старейшина. Ничего равного нашему безумию нигде не возникало теперь.
Десятый старейшина. А это старое пророчество. Помните? (Находит список и читает.) «Близок день, близок — и весьма поспешает. Горько возопиет тогда и самый храбрый. День гнева,— день тот, день скорби и тесноты, день опустошения и разорения, день тьмы и мрака, день облака и мглы, день трубы и бранного клича против всех укрепленных городов и всех высоких башен. И стесню я людей, и приведу их в трепет, и они будут ходить, как слепые, потому что они согрешили, и разметана будет кровь их, как прах, и плоть их — как помет. Ни серебро их, ни золото их не спасет их в день гнева, и огнем пожрана будет вся эта земля, ибо смерть и истребление свершится над всеми жителями земли». Не к нам оно?
Третий и второй старейшины. Кто знает!.. Это давнее.
Старейшина. И всегда будут повторять его. Еще непрочно знание. И еще много раз отступит оно от мира. И бесчисленно раз предаст мир знание. Укрепим тайники наши и утвердим сокрытые ходы. Они еще нужны. Еще долго нужны.
Третий старейшина. Исчезнет все разбираемое нами. Испепелятся листы. Камень прочнее всего. На каменных плитах надо запечатлеть знание и раскидать по вершинам. Или сложить в тайниках храма...
Пятый старейшина. Все тайники. А когда же праздник знания? Когда можно будет доверить знание людям?
Второй старейшина. И будет, когда наследие наше вынесут всенародно и безопасно для знания!
Третий старейшина. Как знать! Мы ничего не знаем.
Восьмой старейшина. Будет все-таки... Будет свет... Будет радость. И наша страна не погибнет!
Старейшина. Это ясно, и твердить об этом не следует. От нас зависит приблизить праздник Духа.
Третий старейшина. Заметили вы? Гонцы приносят вести противоречивые. Не знаем, чему верить. Оставшиеся с нами начали верить всему. Каждую минуту им нужна новая весть. Они упиваются грозою. Мне кажется, что они будут долго страшиться тишины. Сколько зла в воздухе! Как оно подавляет ум народа!
Седьмой старейшина. Вот и еще нам защитник. Последний защитник.
Вождь. Там ослабели. Стрелки за башней остались. Камнеметатель разрушен. Спросите. Кажется, жидкий огонь на исходе. В ворота «Гоненья» впустите всех меченосцев. С ними немного лучников еще оставалось. И затворите ворота. И сдвиньте скалу. Сюда не взойдут. Не выйдем и мы. Впрочем, я уже ухожу. Меченосцев хвалите. Такую защиту вы никогда не имели. Мне трудно. Наложите руки. Легче. Отгоните. Или не успею сказать. У верхних зубцов хранился жидкий огонь. Сверху можете лить. Если бы тот не солгал. Если бы пленных не отпустил, все было бы иначе. Я ведь не хотел... Я говорил... Вы знали...
Старейшина (возлагает руку). Брат, мы знаем. Ты идешь героем. Ты приготовил себе путь славный. А здесь? Никто не живет вечно, брат, и ничто не длится долго. Помни это и радуйся. Знание драгоценно для нас, потому что никогда недостанет у нас времени им овладеть. Все завершается в вечных небесах. Но земные цветы мечты вечно цветут. Брат, помни это и радуйся... Он радуется уже не с нами. Героя в храм отнесите. Все будет так, как должно быть.
Врач (старейшине). Острие я не вынул. Это продлило на минуту жизнь его. Он хотел вас увидать.
Старейшина. Все будет так, как должно быть. Опять ждем мы. Не будет соглашения. Мы будем долго отрезаны. Разве нет у нас очага? И кто ожидает возврат наш? Очага, услажденного ласковыми заботами? И свет очага погас ради знания.
Десятый старейшина. Мы мало знаем.
Седьмой старейшина. Ничего мы не знаем. Мы еще не умеем исчезать. Мы не имеем смертного глаза.
Третий старейшина. Мы еще не можем строить словом. Сдвигать жезлом громады и скалы.
Старейшина. Но вы уже знаете, что это все бывает. Разве это не знание? Мешала вам боязливость. Мешала приверженность толпе и земле. Но все-таки и вы уже можете распознавать содержание земной глубины. Вы творите пищу. Вы уже куете ковкое стекло. Вы уже знаете омываемые огнем несгораемые одежды... Вы сноситесь с планетами... Многое, что уже знаете. Могли бы знать уже несравненно больше.
Самый древний (бормочет). Агламид, повелитель змия, Артан, Арион, слышите вы?.. Лев пустынного поля... Сгинь, пропади, лихой...
Старейшина. Зачем зря повторяет? То, что имеет иное значение?
Восьмой старейшина. Нам надо пытаться. А если Гайятри не придет? Его не найдут? Если он удалился в пустыню? Или скрылся в камне? Надо пытаться. Надо самим призывать силы. Кроме нашего знания, мы не знаем много.
Третий, четвертый и девятый старейшины. Не знаем. Не знаем.
Второй старейшина. И все-таки что-то уже близко.
Третий старейшина. Началось, когда из жизни ушла тишина.
Одиннадцатый старейшина. Но можно ли было думать, что опять в жизнь войдет разрушенье?
Двенадцатый старейшина. Если уничтожались древние царства, если стирались города до земли? То отчего не могло опять придти разрушенье? Знание еще не совершенно.
Второй старейшина. И потом, эти чужие. Зачем пришедшие? Знание они всегда презирали. Их наука была так бедна и ничтожна. Дальше ничтожных границ тела они не пытались идти. А зло несовершенства породило уродство.
Старейшина. С высокой ступени сверглось человечество. Когда поднимется вновь?
Второй старейшина. Чем поднимется?
Третий старейшина. Кто остановит безумство?
Двенадцатый старейшина. Пути — в пророчествах. Трудно понять их. Но теперь поняли мы, о чем сказано было: и возникнет чудовище! И наполнит землю! И воздаст себе! Так? Что это значит? «И воздаст себе».
Второй старейшина. И все-таки что-то уж близко. (Слушает.)
Третий старейшина. Надо открыть окно.
Старейшина. Не открывайте. При огне соединим наши желания. Сделаем круг. Сомкнитесь. Желайте. Если мы, умертвив желания, все пожелаем сразу, это создаст чудную силу.
В башне вихрь колеблет пламя. Стук в дверь.
Старейшина. Надо спросить...
Женщина (вооруженная). Чудо! Чудо! Откройте!
Старейшина. Кто пришел? Войди!
Женщина. Чудо! С башни Духа заметили мы странное. Какая-то весть обежала врагов. И смутила. К бою прибрались они. Ожидали. Но от нас отвернулись. Вдали уже бой разгорелся. Мы слышали рев. Камнеметы гремели. Целые полчища выли. Кому-то грозили. И устремлялись куда-то. От близости чуда мы трепетали. И ждали. И вот замечаем. Идет там один. Идет мирным. Идет в белой одежде. Идет без меча.
Старейшина. Что случилось?
Женщина. Идет. Идет белый и тихий. Без копья и меча. Без зла и угрозы.
Старейшина. Что случилось?
Женщина. Пустили враги в него стрелы, натертые ядом. И стрелы обратились, их самих поразили. Другие метнули копья в него. И упали пронзенными. Ядом плеснули — и попадали в корчах.
Старейшина. Что случилось!
Женщина. Пустили жидкий огонь — и вспыхнули все. Полчища гибнут своею рукою. Злобою дух преисполнен. Местью сердце раздулось.
Старейшина. Что случилось!
Женщина. Рушат и жгут. Отравили озера и реки. Бросили огненный дождь. Прокричали проклятья. Горят и тонут. В корчах чернеют. Режут и душат сами себя.
Старейшина. Что случилось! Забыли добро. Добрый глаз затемнили. Вот случилось!
Женщина. Гибнут безумные. Силой врагов проходит он город. Прошел селенья, врата и мосты. Гибнут безумцы. Он стоит. Велико его знанье. Он близко. Идите. Встречайте.
Второй старейшина. Пришло!
Старейшина. Зло замолчало. Он — Гайятри пришел.
Спешат.
Картина шестая
Заключенные
Подземелье. На первом плане — силуэты многих узников. Звяканье цепей. Сзади — мутная тепло-зеленоватая стена. Через нее потом
появляется Гайятри.
Первый осужденный. Он человек противу всех пошел.
Второй осужденный. Сила у него. Если бы ему на пути попались, не были бы мы здесь.
Третий осужденный. И здесь нас не помилуют. Вот увидете. Придумают что-нибудь.
Четвертый осужденный. На рудники пошлют.
Девятый осужденный. А мы убежим.
Пятый осужденный. Всякий надеется убежать. В этом сила. Только без головы ноги не побегут. А голову-то нам снимут. Не убежать!
Шестой осужденный. Снимут голову! Ох снимут!
Второй осужденный. К диаволу этого колдуна. Испортил все дело. Власть была за нами. Все было наше. Имущества были наши.
Восьмой осужденный. Почти. Старейшины и иноземцы нас не признали.
Шестой осужденный. К диаволу иноземцев. Нам на них не жениться. А вот нам головы срубят.
Четвертый осужденный. Все бы дал, чтобы утечь, избежать.
Десятый осужденный. Боюсь смерти! Всегда боялся.
Третий осужденный. Если кто вызволит, поклонюсь земно.
Пятый осужденный. Все отдам! Обещаю уйти далеко.
Правда, уйду! Диавол с ним! Пусть остаются, лишь бы отпустили.
Десятый осужденный. Только не отпустят.
Все. Не отпустят.
Гайятри (появляется через стену). Хотите, чтобы вас здесь не казнили?
Осужденные. Он, он! Осторожней!
(Шепчут.)
Третий осужденный. Господин, просим тебя нас избавить и помиловать.
Все. Помилуй от казни.
Шестой осужденный. В могуществе своем пощади нас.
Восьмой осужденный. Только бы нас отпустили живыми.
Первый осужденный. Если не избежать рудников, это ничего. Мы отработаем.
Гайятри. И убежим. Думаешь ты.
Все. Мысли знает... Осторожней.
Гайятри. Как мыслить осторожней? Зло скроете в словах, но в мыслях зло явно. От казни здесь освободить могу вас. Если вы хотите. Если вы решили просить об этом. Скажите.
Все. Господин, мы просим... Смиренно просим... Убереги от казни... Помилуй... Только бы нас отпустили... А мы уйдем. Поклянемся. Ты будь спокоен.
Гайятри. От казни здесь я вас освобождаю — сказал я. Но только здесь людская казнь вас минет. Так, решено, если вы сами захотели. Вольным путем идете вы. Теперь я покажу вам, что в жизнях будущих вас ожидает. (Показывает картины.) Осужденные. Кто эти прокаженные?.. У них отваливаются члены.
Гайятри. Это вы!
Осужденные. Их кормит девушка!.. Она из знатных.
Гайятри. Вы ее замучали теперь.
Осужденные. Какие слепцы. Они голодны. Они грызут кость. Отняли у собаки.
Гайятри. Это вы!
Осужденные. Смотрите — тонут. И ледяные волны... За лед схватились и коченеют... Ужасные лица.
Гайятри. Это вы!
Осужденные. Один схватился. Кажется, спасется.
Гайятри. Он тоже согрешил, но был убит. Его судьба не так жестока.
Осужденные. Волки разрывают человека. Глаза вырвали. А жив он. Изгрызли ноги. В грудь впились. Другому перегрызают горло.
Гайятри. И это вы!
Осужденные. Мальчишки гонят человека. Бросают камни. Голову пробили. Подшибли ногу.
Гайятри. Он из вас!
Осужденные. Мятежные полки на копья подымают. В ров бросили. Живых. Друг друга давят. Как черви шевелятся!
Гайятри. И это вы!
Осужденные. Сгоревшие в пожаре! Отравленные ядом! Бесконечные муки! Смотреть нельзя. Не надо.
Гайятри. Вы многого не знаете еще, что вам грозит. Определено вам. И неизбежно. Вы слышите: для вас все это неизбежно. Сковали крепко вы эти ваши цепи. Ничто их не разрушит. Я показал судьбу вам. От казни вы просили вас избавить. Я поклялся вам. Избавлю вас. Чтобы свою судьбу вы претворили в жизнь.
Осужденные. Не уходи! Скажи, ведь ты устрашал нас? Мы знаем, что ты устрашал. И устрашил. Стало так тяжко. Не знаем, как останемся, когда уйдешь. Мы изменим судьбу. Мы убьем друг друга.
Гайятри. Судьбу измените вы. Ухудшите ее безмерно. И новые века страданий вы призовете на себя. Подумайте: века! Необъяснимые страданья, без выхода, без облегченья. Без оправданья! Вы будете искать спасения, не помня, что закрыли путь к нему вы сами. Только сами. Строители несчастные! А будете изливать печали и жалобы на всех. Вы созданы свободными и сами куете каждый шаг при жизни вашей. Вы — кузнецы! Себе сковали цепи! (Исчезает.)
Осужденные воют.
Картина седьмая
Суд
Портик перед площадью. Яркое утро. Небо золотое. Богатое. Вдали — вершины башен. Золотятся. Внизу, на площади,— невидимый народ. Чуть видны руки осужденных в цепях, когда они их поднимают. Видны острия копий и знамена. По сторонам сидят старейшины. Снизу, с площади, всходят выборные цехов.
Писец (оканчивая чтение акта)... Народному суду повинны. Казнь изберут по голосам от цехов избранные. Если повелит голос избранных помиловать преступных — так будет. Если изберут род казни через лишение жизни — и это будет.
Старейшина (страже). Скажите, пусть выйдут цехи.
Стражник (сходит с лестницы). Идите. Кто выборные. Судить идите.
Слышны звуки рогов. По лестнице поднимаются выборные. Каждый цех отдельно, со значком. Становятся посередине.
Старейшина. Пусть совершится суд человеческий. Вы помните слова Пророка: «Мне отмщение, воздам я». И помните, что жизнь дана не нами. Мы даем лишь тело. И прекращает жизнь сам рок, в его законах слепо наше зренье. Его велений не уловит слух. Мы обещали вам предоставить суд. Возможность эту теперь мы вам вручили по вашей просьбе неотступной. Судите.
Первый выборный. Такого преступленья никто из нас не помнил и не знал. На этот раз считаем мы необходимым воздвигнуть казнь смертную. Чтоб помнили ее. Чтоб поколенья наши знали, что есть гнев народа. Приговорили мы преступных четвертовать. Рубить сначала руки, затем уж ноги. Проколоть язык и голову срубить. (Подает старейшине лист и отходит.)
Второй выборный. Поручено мне передать наш голос, постановивший злодеев по базарам всем прогнать плетьми. Потом по городам повесить и месяц не снимать. Такое наше слово.
Третий выборный (священник). Помыслили в собраньи мы: изгнать злодеев, а буде кто вернется — тогда лишить уж жизни.
Внизу — недовольство народа.
Четвертая выборная. Мы поклялись им отомстить. Должны вы их клеймить клеймом позорным и нам отдать на полный произвол. Или заставим их работать за убитых, или вольны предать их смерти. А смерть мы изберем.
Пятый выборный. Казнь наименьшая — лишенье головы. Но, помня о злодейском преступленьи, постановили мы усилить казнь. Послать на рудники на время, не меньше трех лет. Чтобы тягчайшая работа производилась не меньше двадцати часов подряд. Но чтобы жизнь не прекращалась. А там уж после срока работ казнить лишеньем головы.
Шестой выборный. Мы избрали короче казнь. На барках всех вывезти далеко в море и утопить.
Седьмой выборный. Избить плетьми и головы срубить. Но перед тем их выставить народу, чтоб гнев народный мог излиться.
Восьмой выборный. Всегда мы были против казни, но на этот раз решили казнь возобновить. Род казни пусть изберут старейшины.
Девятый выборный. Род казни нам безразличен, но требуем казнь смертную.
Гайятри (появляется впереди выборных в белой одежде). Остановитесь, мечтавшие о казнях. Я победил, и мне принадлежит назначить казнь. Велико преступленье. Казнь должна быть велика. Ваши казни ничтожны. И кратки. Я наложу казнь жесточайшую. Перед ней все ваши измышления погаснут. Противу знанья преступленье тяжко. После него молчит милосердие. Вот! Пусть живут те. Цепи с них снимите. На свободу отпустить. Они уже сковали судьбу свою. И знают, что их ожидает. Вы знайте одно: их жизнь берегите. Всякое лишенье жизни улучшит их судьбу. А если помыслят себя убить, тем хуже им...
Народ. Он отпустил злодеев! Как знать? Он знает. Он победил. Мы не можем. Он сильный.
Гайятри. Я победитель. Казнь я назначаю. Я избрал жесточайшую казнь. Не будем противиться их жизни. (Громче.) Вы там! Вы останетесь живы! Вас никто не тронет. Все, что сковали вы, исполнится теперь. Снимите цепи. Стража! Снимите. Сюда несите цепи. Цепи людей не нужны.
Внизу снимают цепи. Груды цепей вносят и складывают на полу. Внизу — неясный гул. Неразборчивые речи. Лучи солнца проходят
по Гайятри.
Стражник. Злодеи просят тебя!
Гайятри. Пусть! Я знаю.
Преступники (вздымают руки). Гайятри, казни нас. Так нельзя. Мы боимся. Все это к нам приходит. Ночью приходит. Каждую ночь мы не спим. Открыть глаза боимся. Убитые стоят. И шепчут что-то. Не знаем, что делать. Пусть возьмут головы. Ты знаешь. Ты показал нам...
Гайятри. К вам не выйду. Меня не найдете. Будете жить. В страхе или смятении. И смятем следы их шагов.
Преступники воют. Народ шелестит шепотом.
Гайятри (народу). А вы пойдете мирно. Будете трудиться. Будете слагать свою судьбу. Домохозяева, послушайте! Вам очень трудно быть праведными. Препятствия во всем. Вы знаете их хорошо: болезни, горе, бедность и несогласия в домах! Но люди иногда должны уединяться, жить в одиночестве, бороться изо всех сил, чтобы постигнуть Духа. Иногда полезно ненадолго оставить дом, ответственность, тревогу и заботу. Не быть среди людей и о делах, так нужных миру, не думать. Жить одному или увидеть окрепшего, святого человека. Ищите подвиг. Работать научитесь. Признайте единую власть знания. Власть светлую, ведущую без страха и ужаса. Учитель есть! Бог есть! Творящий Дух. Во всем умейте узнать его блестящий облик. (Тише.) Думайте. Углубитесь. Когда я шел сюда, никто добром и не помыслил. Сколько было притворства. Крался согбенный старик и пытался кинжалом ударить. Прекрасная женщина молила остановиться для того, чтобы ядом плеснуть. Юноша казался больным, чтобы метнуть копье. Тогда они уже догадались, что их удары безвредны для меня. Но все же пытались. И ни одной попытки добра. (Задумывается.) Обострили свою всю силу на вред мне.
Осужденные. Казни!
Гайятри. Нет, будете жить. Ваши вожди уже истреблены. Они истребили сами себя. Они не нашли в себе благой силы. А вы, что в темноте с ними встали, будете жить. И будете — помнить. И будете — знать.
Осужденные. Казни! (Воют.)
Гайятри. Нет!
Осужденные. Казни!
Гайятри. Нет.
Осужденные. (Воют.)
Гайятри. Когда сердце начнет ожесточаться, ты, Знающий, повели облаку благодати низко спуститься с вершины.
Старейшины встают и воздевают руки.
Дай силу высоко вознести
дух над уловками жизни.
Дай не преклонить колени
перед дерзким владычеством.
Когда желание ослепит дух ложью и прахом, приди, Бодрствующий, с молнией и громом. Пошли Твою бурю, полную ужаса и смерти, если так угодно Тебе, и мечами молнии потряси мир от края до края.
Слушай, Слышащий. Молю.
Источник слов моих знаешь.
Где мудрость страха не знает.
Где мир не размельчен
ничтожными домашними стенами.
Где знание свободно.
Где слова исходят из правды.
Где вечно стремление к совершенству.
Где Ты приводишь разум
к священному единству.
В тех небесах свободы, Могущий,
дай проснуться, моей Родине.
Солнцу.
Как увидим Твой лик?! Все сияет светом Его. В темноте сверкают крупицы Твоего сияния. И в моих закрытых глазах брезжит чудесный Твой свет.
Занавес
Примечания
