Учение Храма т.1. Доколе, о Боже! Наставление 32
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
Доколе, о Боже! Наставление 32
«Пожалейте меня, все проходящие этот путь!» – срывается с побелевших губ, как печальный рефрен, исторгнутый из утратившего надежду, отчаявшегося сердца каждого продвинувшегося ученика, обгоняющего своих собратьев.
Он должен был научиться отдавать из наполненной до краев чаши сострадания всем нуждающимся, отказывая себе даже в глотке из нее и оставаясь безутешным, разве только кто-то другой, идущий по тому же пути, интуитивно не почувствует его нужду и не поддержит его.
Он прошел первые врата Великой Белой Ложи, перед которыми стоял когда-то с изголодавшейся душою и опустошенным умом, страстно искавшими чего-то «достойного любви» и «достойного служения». Он был готов встретить, не дрогнув, этот каменный сфинкс тайны – закон самоотречения – к какому бы пути в религии или науке ни обращался, но до тех пор, пока жизнь не подвигла его к принятию той истины, что вне себя самого помощи не найти, все, что было смертного в его собственной природе, взывало о сочувствии и понимании.
Невыразимая печаль жизни и сводящая с ума неизвестность смерти все еще бросают свои мрачные тени на ту узкую тропу, по которой он ступает; и тщетно надеется он на возможность развеять их, пока поддается искушению оглянуться назад. Позади себя он видит лишь мрачный призрак – Безумие, которое быстро увеличивается в размерах и силе, вскармливаемое неправильными методами образования и вспоенное из бутыли Эгоизма, Предательства и Бесчеловечности. Мечты о высотах Мастерства, которые устремили его когда-то вверх с низшего уровня посредственности, кажутся ему теперь причудами расстроенного мозга. Он приближается к той великой бездне, которая отделяет дух от материи, и теряет всякую поддержку, что подкрепляла его до сих пор. И, принимая все это во внимание, стоит ли удивляться, что порою ему так хочется встретить хотя бы один сострадательный взгляд от кого-нибудь, идущего по тому же пути, или что вместе с немногими мужественными душами, старающимися удержать поток зла, он восклицает: «Доколе, о Боже!»
Но самое трудное из всех выпавших на его долю испытаний – это предательство товарищей, которым он пытался служить. Они оказались неспособными понять его поступки, а потому не нашли в своих сердцах ничего, кроме осуждения и возмущения против всего того, что он стремился осуществить. Вокруг себя он видел лишь подозрительные взгляды да слышал недобрые слова.
Ах, дети мира сего! Вы разглагольствуете о вашем долге по отношению к Обществу, Религии, Науке и Делу; но вы и слова не скажете в защиту брата или сестры, стоящих рядом с вами, буквально на расстоянии звука вашего голоса, в пределах касания вашей руки, когда они подвергаются злобным нападкам другого, совершенно отчаявшегося человеческого существа, сведенного с ума все тем же проклятием эгоизма, которое разрушило и ваши собственные надежды на счастье.
Первый закон оккультизма – это защита Учителя. Ученику, который может стоять молча и равнодушно, не делая усилий защитить своего Наставника, не следует далеко искать причину, почему дверь «Чертога Знания» оказалась закрытой. Тот же самый закон, который не позволяет Учителю оккультизма защищать самого себя, требует, чтобы ученик встал у преддверия знания, который и есть Учитель, и охранял Его от всех вторгающихся. Закон этот есть закон самозащиты.
Ученик обязан подниматься или падать вместе с Учителем, и первая великая реальность, которая озаряет его пробуждающееся сознание, есть признание его связи и единства с Учителем. И однажды признав это, он уже не может отказаться от Него: и его долг, и радость, и сама жизнь отныне неразрывно связаны с Учителем. Но – увы! – значительная часть учеников Тайноведения в западном мире не только равнодушно слушают и с жадностью читают все грязные нападки на своих Учителей, но и трусливо отворачиваются, прячась в безопасных и укромных местах, когда стрелы насмешек и оскорблений вылетают из колчана нападающего. Они боятся, чтобы грязь, в которую падают эти стрелы, не попала на их одежды, которые они считают безупречно чистыми.
Такие ученики явно не способны осознать ту истину, что искренняя, мужественная, преданная защита – братское усилие «всем миром» – как раз и выведет их собственный корабль жизни вместе со всеми товарищами на борту за пределы досягаемости этих стрел, за пределы грязи той бухты, в которую их занесло, – далеко в открытое море, с вымпелами и знаменами, развевающимися над их кораблем от носа и до кормы. Ибо даже самый ничтожный и жалкий из всех людей уважает и любит отважного храбреца, верного товарища и друга. «Победитель достоин награды» как на равнинах, так и на самой вершине жизни и любых начинаний.
То здесь, то там раздаются возгласы: «Если Посвященные действительно существуют, то почему Они не появятся передо мной? Почему Они не выйдут из своих тайных убежищ и не покажутся мне?» Очевидно, эти вопрошающие даже не подозревают о том, что жизнь, которую ведут Посвященные, не позволяет Им находиться рядом с ними. В свою очередь Я тоже хотел бы задать вопрос: если Посвященные вдесятеро более ответственны перед природным законом, нежели остальное человечество (какими Они должны быть, чтобы стать Учителями), и, следовательно, ответственны перед законом сохранения и сосредоточения энергии, то могут ли Они быть оправданы в употреблении проводника этой энергии, который столь совершенно настроен на ключ каждого духовного импульса, или силы, что отзывается на все вибрации в своей среде, подобно тому как эолова арфа отвечает на воздушные волны; могут ли Они, повторяю, быть оправданы, употребляя этот проводник среди тех вибраций ненависти, убийства, эгоизма, что ныне господствуют в окружении многих людей на этой земле, лишь только для того, чтобы удовлетворить чье-либо простое любопытство? Соприкоснуться даже на мгновение с такими низкими вибрациями означает для Них необычайное страдание. Смешаться же и остаться среди них означает растворение формы, то есть утрату проводников, которые Они создавали веками. Но, несмотря на истину всего вышесказанного, Они все же приходят и почти неизменно бывают убиваемы – как это было с Учителем Иисусом и многими другими до Него и после, – убиваемы невежеством и неблагодарностью тех, кому Они пришли служить. Точно так же, рано или поздно, уничтожают и всех тех, кто берет на себя тяжесть их труда, – расширение мирового сознания и просвещение мира.
Бремя распознавания всегда лежит на самом заинтересованном наблюдателе. Но ни один из десяти тысяч не узнает Учителя, если даже и встретит Его. И лишь когда человек преуспеет в очищении экрана, или зеркала, своей души от различных образов своей низшей природы, он без особого труда убедится в реальном существовании Ложи Учителей. По закону физики два предмета не могут одновременно занимать одно и то же место. Если человек хочет узреть Бога, то сначала ему нужно разрушить образ своей самости.
