02.02.1945 (Письма Е.И.Рерих в Америку т.2)
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
| Информация о письме |
|---|
|
2.II.45.
Родные мои, вероятно, мое письмо к Катрин от 20-го дек[абря], адресованное на Ваш адрес, а также письмо к Зиночке о Катрин от дек[абря] и янв[аря] уже дошли до Вас. Как примет бедняжка этот удар! Из ее письма ко мне от 12-го янв[аря] вижу, что она еще верит в его возвращение. Надеюсь, что надежда, хотя бы и слабая, сменявшая приливы острой тоски, все же помогла смягчить силу резкого удара. Прошу Зиночку перевести ей это мое письмо целиком. Зиночка сумеет передать ей, как сердце мое жаждет, чтобы она нашла силу духа очуять сердцем вполне реальное, новое, огромное счастье ее сына. Воистину, что же может сравниться со счастьем оказаться в непосредственной близости и получить любовь и заботу Отца-Учителя! Я знаю, что она чует и верит в жизнь в Тонком Мире, и потому ей должно быть легче, чем многим другим, утвердиться на этой истине. Неоднократно я имела подтверждение, что переход Спенсера был необыкновенно легким. Он не успел осознать своего перехода и уявился в объятиях Учителя, принятый, как сын. Сейчас он находится в счастливом сне, но по окончании войны он проснется, и когда пространственные токи улучшатся, он найдет, при помощи высокого Покровительства, возможность сообщить ей сам о своем счастье и радости, что и она будет с ним, когда наступит ее срок перехода в лучшее существование.
В гороскопе Спенсера имелись две роковые даты, причем обе довольно близко отстоявшие одна от другой. Но вторая дата была несравненно тяжелее во всех отношениях, и он не смог бы оявиться на такой исключительной заботе о нем, какую он имеет сейчас. Люди не ведают законов перехода и как самый подъем в лучшие сферы зависит от благоприятных космических условий и состояния духа уходящего с земного плана. Кроме того, срок ухода иногда влияет на возможность получения лучшего тела для нового воплощения. Так, в случае Е.П.Блаватской Вел[икие] Учителя могли спасти и продлить ее жизнь, ибо она не закончила тогда свой основной труд “Тайную Доктрину”, но они предпочли уявить ее на уходе из-за благоприятных космических условий и некоторых нужных им стечений земных обстоятельств и событий. Этот преждевременный уход дал ей возможность получить новое прекрасное тело, на этот раз мужское, и родиться в тот срок и в тех условиях, которые помогли ей, или [вернее] ему в физическом теле достичь Ашрама*. Потому, родная, утвердимся всем сердцем, всем разумением нашим на доверии к Мудрости и Любви Вел[иких] Уч[ителей]. Они ведают лучший срок для каждого ученика. Научимся еще в земном теле жить сознанием в двух мирах, именно, осознаем Мир Надземный как более реальный, нежели наш Земной, и несказуемо Прекрасный для чистого сердца, устремленного к Добру и Красоте.
Как пример реальности наших чувств и радости в Мире Надземном могу привести мое переживание свидания с моей матерью. Оно имело место много позднее ее ухода. Свидание это (конечно, весьма краткое) я пережила в бодрствующем состоянии, в полном сознании, но оно было таким ярким и любовным, какого я никогда не знала во время ее земной жизни. Обмен чувством любви и два, три слова уявили содержание целой беседы. Именно реальность и красота такого свидания и сила оявленного сердечного чувства превосходили всякое сравнение с земными ощущениями. И сейчас, после многих лет, при воспоминании этого видения я все еще остро чувствую полноту обоюдно уявленной любви и нежности. Так и родная моя Катрин, конечно, получит подтверждение такой любви и нежности от самого Спенсера, но она должна вооружиться терпением.
Твердо верю, что война окончится осенью, а пока что прошу родную думать о сыне как о живом, фактически более живом, чем на земном плане. Жизнь будущая оявит компенсацию и будет много счастливее настоящей. Спенсер, уявившийся на такой привилегии, конечно, получит возможность особую к проявлению замечательных дарований в новой жизни, и Катрин, счастливая его мать, получит свою награду и радость.
Сердце, уявившее помощь в служении Общему Благу, получит свою радость именно в лучшее время и при лучших обстоятельствах.
А сейчас прошу родную постараться и научиться радоваться радостью сына, хотя временно она лишена счастья видеть его. Она должна представить его на отъезде, и острая тоска утратит силу своего жала.
Родная должна помнить, что она имеет любящих друзей, думающих о ней. Если бы она могла видеть, как сокрушалась вся моя семья о ее горе! Истинно, ее горе — наше горе! Но слова утешения и пояснение, данные нам, а также передача Слов Уч[ителя]: “Моя любовь охранит ее от всех бедствий” — внесли успокоение и уявили надежду, что Родная найдет необходимую силу духа для дальнейшего подъема и нового труда.
Так радовалась ее письму ко мне от 12-го янв[аря] и теплым словам о моей Зиночке. Сердце у нее золотое, но часто наши лучшие намерения бывают непонятны окружающим и жизнь не всегда дает возможность выявить теплоту сердца. Знаю, как Зиночка горюет, как скорбит вместе с Катрин, и знаю, что она много поможет родной Катрин. Так любите и цените друг друга! Шлю всю мою любовь, и нежность, и постоянную думу о скорбящей. Также понимаю и горе нашей Инге, знаю, как она любила Спенсера. Но пусть и она оявится на понимании его счастья и поможет тем и матери утишить боль сердца. Мое сердце окружает Вас, родные, и говорит Вам: “Помогите друг другу”.
Родная моя и любимая Зиночка, приложенное письмо переведет и пошлет Катрин, если она уже имеет мое первое от 21-го дек[абря] к ней, адресованное на Зиночку и которое я просила переслать, если она подготовлена к тяжкому удару. Тогда мы думали, что Катрин вернулась с Инге на свою ферму, и, конечно, передать тяжкую весть лично, на словах, много легче, нежели письмом. Но теперь затрудняюсь, что посоветовать. В каком она состоянии, можно ли ей переслать эти письма? Полагаюсь на чуткость Зиночки и Инге. За это время могли произойти новые обстоятельства и оявить новые возможности.
Мне очень тяжела смерть Спенсера из-за Катрин. Но все же я настолько живу и в Мире Надземном, что могу понять, насколько прекраснее сейчас его существование, но как дать понять это скорбящему сердцу матери? Вся надежда на время, на этого целителя тягчайших ран. Вспоминая наши прежние воплощения, мы можем видеть, через какие тяжкие страдания проходили мы и как каждое горе, и каждая мука оказывались не только ступенями для следующего восхождения, но именно они вели нас кратчайшим путем к достижению нашей самой заветной мечты. На великом пути служения все совершается настолько целесообразно с самыми сокровенными мечтами, что, зная это, мы должны найти силу духа и принять все трудности для ускорения такого достижения.
Очень тронута была посланным Магд[аленой] Лерер изображением Матери Мира. Имя ее такое мне близкое и любимое. Прошу Зиночку передать ей, что сердце мое чует ее чудесную душу и так горюет, что мой убогий англ[ийский] язык не позволяет мне выразить друзьям мои думы и нежность о них. Радуюсь ее сотрудничеству, ее приближению и верю, что обстоятельства позволят ей подойти еще ближе к общей работе. Так хотелось бы, чтобы наиболее близкие души, хотя немного, ознакомились с русским языком. Не думаю, чтобы мой англ[ийский] яз[ык] улучшился. Здесь я месяцами не слышу его, летом же, когда наша долина наполняется обитателями городскими, я иногда выхожу к посетителям, но от таких кратких, незначительных бесед язык не совершенствуется, а за последнее время я мало читаю англ[ийских] книг. Много времени уделяю нашим книгам.
Надеюсь, что С[офье] Мих[айловне] уже лучше и Зиночка может немного отдохнуть. Радуюсь, что боли прекратились, но и желудок должен наладиться. Конечно, Зиночка уже имеет мое письмо о подробной диете, именно, все вареное, ничего сырого. Сок апельсина пока тоже не полезен, особенно при молочной пище. Также строфант следует заменить валерианом. Надеюсь, что это нервное недомогание скоро пройдет. Но Зиночке очень нужен отдых. В[еликий] Вл[адыка] советует Зиночке летом оявиться на отдыхе. Может быть, разбить его на два срока? Деятельность АРКА может теплиться до осени. Берегите здоровье. Так радуюсь за Жанет и за Джина. Пусть Дедлей тоже не переутомляется. Силы нужны. Все придет в свое время. Обнимаю Вас, родные мои, и полагаю всю мою веру в Вас. Любите друг друга.
Сердцем Ваша,
Е. Рерих.
