09.05.1945 (Письма Е.И.Рерих в Америку т.2)
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
| Информация о письме |
|---|
|
9.V.45.
Родная моя Зиночка, спасибо за обстоятельные письма. Благодаря им мы можем более или менее ориентироваться в слагающихся положениях и в настроениях старых и новых друзей, появляющихся на горизонте. Конечно, всюду трудно, всюду падение интереса к самому насущному, к культуре жизни, всюду усиление безответственности и ожидание каких-то перемен, и непременно каждому по его сознанию; но меньше всего думают о культурном строительстве. А между тем, следовало бы подготовиться к идущей новой ступени эволюции не пустыми мечтаниями о розовом будущем, но усиленным трудом, расширением сознания и мыслями о просветительных проектах.
Дорожите сотрудниками, проявившими себя в действии, пусть их будет немного, но труды их, если в сердце зажглась искра любви к Учению, будут продуктивнее во сто крат. Конечно, я с радостью принимаю поч[етное] презид[ентство] в [Обществе] Агни-Йоги и считаю, что Зиночка поступила правильно, установив членский взнос. Каждое Общество для самого примитивного существования нуждается в каком-то доходе, в средствах. Не слишком отягощайтесь личной перепиской, она может разрастись до чудовищных размеров, и Вы не сможете справиться с нею и тем породите недовольных. Англосаксы любят писать и пишут легко, даже когда им нечего сказать. Завидую иногда такой легкости пера.
Видимо, Америка счастливее, и туда доходят кн[иги] и пр[очие] мои материалы. Но здесь происходит какая-то заморока; телеграммы иногда доходят на второй день после их отсылки, но письма берут от трех до шести и больше месяцев, а чаще вообще не доходят, исчезают в пространстве — бесследно; так утверждает местный представитель ТАСС. Он иногда пересылает нам газеты, брошюрки, отчеты о деятельности различных просветительных ячеек. Многое что среди этого материала трогает и радует, но также и удручает; видимо, всякие лишения и недохваты в интеллигентных силах — велики. Читая недавно о деятельности русских ученых, среди которых упоминалось много женщин, я пришла в умиление, но моя радость о них была краткой, автор очерка почему-то решил уявить возраст этих ученых, и я, к великому огорчению, прочла, что некоторые были старше меня, остальные же приблизительно моего возраста! Значит, живы старым жиром. Так может незаметно оявиться пустыня знания. Необходимо уявить время на усиление кадров учителей. Но скоро ли удастся наладить нарастающий ритм правильного накопления знаний?
Пишу в дни Победы. Сколько счастья, но и горя! Несомненно, к осени будет закончена война с Японией, но надолго ли она притихнет? Со смертью Рузвельта закончилась еще одна страница истории. Новая начнется трудно, сложен узор, но пусть будет радостно тем, кто готов на подвиг культурного строительства. Канун всегда тяжек. Еще немного терпения, и новые просветы станут возможны. Каждое зерно не пропадет там, где земля была вспахана великими страданиями народа.
Тяжко было узнать из письма Роб[ерта] Пеля о смерти друзей в Париже. Какой смерти, неужели от голода? Ужасно, непонятно, зверское преступление над престарелым прекрасным человеком и ученым — Метальниковым! Жестокость германцев останется непревзойденной в истории народов. Лондонские журналы, которые местные друзья-англичане пересылают нам, полны описаний и фотографий безумного глума, садизма и зверства над человеческой личностью. Местные наши англ[ийские] газеты тоже передают об ужасах, творившихся в концентрационных лагерях с несчастными пленными и захваченными горожанами. Отвратительно смотреть на эти зверства, но их нужно знать. Нельзя воспитывать подрастающее поколение в незнании о творившихся безумствах, нельзя воспитывать в теплицах изнеженности поколение, которому суждено оявить Новую Землю. Героизм духа закаляется не на сусальных картинках розового благополучия, но на суровом знании неприкрашенной действительности, на мужестве осознания подвига жизни во имя истинного назначения человека — создателя миров; так можно сказать тем, кто, как пишет Зиночка, считает варварством, что народ, самоотверженно отстоявший свободу своей родины, захотел открыть глаза друзей на уявление разрушения его страны, его исторического культурного достояния и тех основ, которые создали и поддержали его героический дух. Не только это не варварство, но предупреждение тем, кто еще не познал страшного бедствия опустошения и обескровления своей страны. С грустью приходится убеждаться, насколько люди полны страшного, жесточайшего эгоизма. И народу, прошедшему страшные муки и утрату всего самого ему драгоценного, предлагается уявить сладкую улыбку на выраженное ему холодное соболезнование или заслужить упрек в варварстве, если он осмелится показать свою боль и возмущение духа.
Итак, радуемся развивающейся деятельности АРКА. Пусть крепнет. Придет время, и прекрасная деятельность расширится. Зиночка и Дедлей, — как древние жрица и жрец, поддерживающие огонь в доверенном им Храме. Ценим, родные, истинно, ценим Вашу любовь и бескорыстный труд во имя Культуры, этой бедной Сандрильоны* богатой сестры цивилизации. Где тот принц, который подымет ее туфельку! Он, истинно, будет венчан Мировым венцом. На Ваш вопрос о картинах нужно еще явить немного терпения. Не уйти предателям от сложенной ими тяжкой Кармы. Обстоятельства спешат и уявят час обратного удара. Насколько можно, следите за предат[елями] и покровителем их, но явите терпение. Получили милое письмо от Джина, передайте ему наши сердечные пожелания и мысли о нем и милой Жанет. Хорошо бы Жанет на самое жаркое время поехать куда-нибудь в горы, хотя бы на три недели, может быть, и Зин[а] поехала бы с нею, ей тоже нужен отдых.
Имею прекрасные письма от Катр[ин] и очень надеюсь, что она найдет новое понимание Учения и любовь к работе. Если бы она могла полюбить прекрасный облик Вел[икого] Вл[адыки]! Насколько все стало бы радостным и таким легким! Любовь нужна, ибо только любовь дает жизнь, именно жизнь вечную, следует понимать это дословно. Обнимаю Вас, наши родные. Привет С[офье] М[ихайловне].
Всем сердцем,
Е. Рерих.
