21.08.1944 Е.И.Рерих – З.Г.Фосдик и Д.Фосдику
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
| Информация о письме |
|---|
|
Е.И.Рерих – З.Г.Фосдик и Д.Фосдику
21 августа 1944 г.
Родная моя Зиночка, с грустью прочли письмо от 29 июня, полученное нами в [первой] половине августа. Никогда еще не было нам так жаль нашей Зиночки. Сердцем чую, как моя родная устала от постоянного нервного напряжения при уходе за больной матерью и при полной невозможности иметь хотя бы двухнедельный отдых в природе! Последнее обстоятельство особенно восчувствовал Н.К. и нет-нет да и скажет: «И подумать только, что бедняга Зина не может даже на две недели выехать за город!» Очень опечалила нас и весть о заболевании милой Жанет, но я уверена, что она может вполне излечиться. Пусть Жин не слишком тревожится. Великий Владыка советует ей начать принимать тинктуру строфанта. Вы на опыте знаете, насколько это средство действительно, но оно особенно хорошо, ибо не аккумулируется в организме, как прочие яды. Пусть Жанет начнет принимать по три капли на прием два раза – утром и вечером, в течение одной недели, затем перейдет по пяти капель на прием, но только один раз в день перед сном, и продолжает три недели, затем по шести капель на прием, тоже только перед сном, в течение трех недель, и наконец дойдет до семи капель на прием перед сном и будет так продолжать несколько месяцев, скажем, полгода. Но при приеме строфанта не следует принимать других лекарств, строфант их не любит. Кроме того, нужно обратить внимание на свое самочувствие, нельзя принимать строфант при возмущении или раздражении. Сама я принимаю строфант каждый день по семи капель на ночь на протяжении нескольких лет и могу сказать, что сердце мое очень окрепло. Перебои и остановки пульса очень-очень редки. А было время, когда мой пульс был настолько хаотичен, что каждую ночь я могла ожидать полного прекращения его. Но полное доверие к Великому Владыке и знание, что я должна еще закончить мою работу, давало мне необходимое спокойствие. Помощь Великого Владыки может быть оказана много действительнее при проведении такого лечения. Именно через три недели после приема строфанта по пяти капель на прием перед сном. Помощь эта будет оказана сильнее, ибо Жанет легче будет воспринимать посылаемые лучи. Шлю Жанет и Жину всю мою ласку и нежность и заботу о них. Мои силы немного восстановились после мучительного кашля, и моя энергия уже летит на помощь милой Жанет. Так родная моя скажет им. Думы о ней будут постоянны. Надеюсь немного помочь и С.М. Конечно, Жин или Зиночка напишут мне о дальнейшем ходе болезни Жанет. Не забудьте, что строфант нехорош при других ядах.
Родная, запасемся еще некоторой долей терпения. Мечтаю о помощи моей Зиночке и Дедлею в их чудесной деятельности. Знаем, родные, и хронический недостаток в сотрудниках для наиболее нужной, неотложной работы, последнее обстоятельство стало истинно повсеместным явлением в тяжкое время разрушительной полосы. Впрочем, и раньше находить годных сотрудников было не легко, и тем более неоплачиваемых. Всюду потрясающая бедность в знающих и ответственных тружениках. Всякого рода суеты, толчения в ступе и ношения воды в решете хоть отбавляй, но участие в красивом добровольном труде на культурном поприще рассматривается как жертва или великое одолжение и даже как своего рода психопатия. Так было, так есть, но так не должно продолжаться, иначе мы не взойдем на следующую ступень эволюции. Радостно читать новое направление мышления в России. Страна осознала ценность знания и мощь объединения в труде и, что особенно отрадно, начинает обращать внимание на воспитание высокой нравственности и ставит воспитание выше образования. При таком осознании нет предела достижениям. Теперь о кандидатуре Мясина и Купера, лично я никого из них не знаю, также мало знавал их и Н.К. Нужна большая осторожность и хорошее ознакомление с их воззрениями. Но Зиночка не должна волноваться, помощь придет в напряженное время, новый друг уявится, и, как всегда, неожиданно. Пусть такое сознание живет в сердце и тем облегчает тягость настоящего. Будем помнить о великой пользе «Ноши Непомерной». Судя по Вашему описанию и письму к нам, Магдалена Лерер – достойная душа, может быть, ей удастся получить должность в Нью-Йорке. Шлем ей сердечный привет.
Теперь о Мусоргском. К сожалению, я не только никогда не встречала его, но мало что слышала о нем в семье. Несколько анекдотов, которые описаны Н.К. в «Дельфиан Квартерли», и рассказ о том, что Мусоргский в молодые годы был женихом прекрасной девушки и глубоко любил свою невесту, которая скончалась от скоротечной чахотки незадолго до свадьбы. Утрата ее настолько была ему тяжела, что он с горя пристрастился к вину и уже не мог отвыкнуть от этой пагубной привычки. О дальнейшей его жизни я ничего не слышала и только незадолго до последней революции в России узнала от одной из моих кузин, что Мусоргский последнее лето перед смертью провел у моей тетки, княгини Анастасии Васильевны Шаховской, урожденной Голенищевой-Кутузовой, в ее именьи [в] Псковской губернии. Уезжая, он оставил в занимаемом им помещении кипу бумаг и исписанных нотных листов. На следующий год при ремонте дома и весенней уборке всех помещений экономка, наводя порядок, решила сжечь исписанные листы, найденные в помещении Мусоргского, ввиду того, что сам он оставил их без всякого внимания к ним и после его смерти никто не запрашивал о них... Вот и все, что я знаю об этом печальном инциденте. Само собою разумеется, что биографы не должны возлагать такой вандализм на мою тетку, но могут уявить невежественность экономки. Так, Зиночка передаст им мою просьбу.
Н.К. уже писал Вам о нашем здесь бедствии. Ливни снесли все мосты, разрушены даже новые большие железнодорожные, в общем числе до тридцати пяти мостов. Обещают наладить сообщение с долиной в конце месяца, но с пересадками, сквозной путь откроется, вероятно, не раньше шести недель. Все посылки и даже простая почта все еще затруднены.
Родная моя Зиночка, еще раз хочу сказать, как ценю ее несменный дозор и неутомимость преданности порученному труду. Чую и все устремление Дедлея, и его усталость. Но после труда придет и радость особая. В преддверии особенно тяжко ожидать открытия Врат.
О выставке картин Святослава ничего не могу сказать. Он сам пишет о ней Катрин. Не думаю, чтобы он особенно стремился сейчас выставлять в Нью-Йорке. Кроме того, все выставки без участия и присутствия самого художника обычно не могут быть показаны с надлежащим успехом. Очень прошу Зиночку передать мой сердечный привет и ласку Катрин. Очень мне грустно, что я настолько отвыкла от английского языка за последние годы, что написать письмо по-английски для меня целое предприятие. Но дума моя около нее и Спенсера. Конечно, он будет охранен и вернется возмужалым и счастливым юношей. Шлю привет и Инге и Эми, все хорошие души на счету, не много их сейчас. Итак, родные, любите друг друга – это лучший завет для успешного сотрудничества. Обнимаю мою Зиночку и часто буду держать ее у сердца, чтобы облегчить тягость настоящего времени. Все придет и, как всегда, в более широких размерах, нежели мы могли представить себе. Родина радует нас своими победами и духовным пробуждением. Валентина Леонидовна пишет: «Познакомилась с группой русских матросов, это совсем новая Россия. Много достоинства и силы у этих милых юношей, большое уважение к женщине, чистота и целомудренная сдержанность в разговоре». Где эти основы заложены в молодых сердцах, там мощь и победа.
Всем сердцем.
