23.09.1937 (Письма Е.И.Рерих в Америку т.2)
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
| Информация о письме |
|---|
|
23.IX.37.
Родные мои Зиночка и Амридочка, понимаю и глубоко сочувствую всему, что Вы пишете о трех человеках. Зиночка полагает, что мое письмо может чему-то помочь? Нет, родная, срок еще не пришел. Есть духи, которые просыпаются лишь под ударами судьбы. При мало-мальском житейском успехе все старые привычки усугубляются. Мы уже не раз могли это наблюдать. Так, получив жалобу, что никто ей не пишет по-англ[ийски], Н.К., по своей необычайной готовности всегда всем помочь, тотчас же написал ей прекрасное письмо, также и Святослав, со своей стороны, послал сердечную весть, и даже Юрий присоединил свое послание, но никто из них не получил от нее даже простого acknowledgement’а.
Родные, сильно опасаюсь, что за этой необычной обидчивостью и ревностью кроется сейчас болезненное явление, и потому следует ее всячески щадить. Так, родные, как ни трудно, но прошу Вас, проявляйте к ней максимум осторожности, при настоящем болезненном состоянии она может обратиться против всех дел. Конечно, крайне прискорбен инцидент, о котором пишет Зиночка, с запасом фотографий с картин Н.К. для полезного издания. Также и запоздание отсылки клише много задержало выход монографий, и наши рижские друзья изумлены таким отношением. Приходится извиняться за Тр[удного] Ч[еловечка] и объяснять задержку внешними обстоятельствами. Истинно, сердце иногда сжимается от боли, видя, в каком непонимании положения вещей пребывает тот, кто, казалось бы, должен учитывать каждую возможность, чтобы приложением бирбаловой линии пресечь и покрыть зло, нанесенное и наносимое апостатами, но вместо того в своем ослеплении усердно работает им на пользу.
Все же не теряю надежды, что придет время и наступит пробуждение. Но сейчас срок еще не пришел, ибо обида породила и озлобленность, и, конечно, чувства эти имеют своим объектом именно меня, может быть, она даже себе не хочет в этом признаться. Разве не меня считает она виновницей разрыва отношений между ней и Гл[авой]? Так не будем закрывать глаза на печальную действительность, но, помня о ее болезненности, примем меры, чтобы ее не раздражать.
Ведь сейчас мое письмо к ней, если оно не будет полно самых восторженных похвал к ней, если оно не будет возносить ее превыше всех сотрудников, не произведет никакого впечатления, более того, такое письмо не только ничему не поможет, но еще усугубит сознание, что без нее ничто не может быть сделано, и отуманенное сознание еще сильнее даст почувствовать ближайшим сотрудникам все своеволие свое. Родные мои, не хочу хвастаться, но должна сказать: психическая энергия указывает безошибочно уклоны духа даже отдаленных сотрудников.
Так болит сердце за отуманенность сознания Тр[удный] Ч[еловечек], так хотелось бы найти доступ и снова зажечь огонь ее сердца. Когда-то сердце ее звучало на все прекрасное и на каждую ласку. Но неизжитые чувства ревности и исключительного себялюбия, накопленные за прошлые существования, видимо, осилили лучшие порывы и в данном воплощении. Итак, будем бережны с нею, и, может быть, чудо пробуждения совершится.
Также правильно все, что Зин[а] пишет об участии Брата. Именно он мог сделать гораздо больше, но страх и еще нечто другое остановило его. Но, во всяком случае, он был полезен, ибо если бы не его дружба к Амр[иде], он обратился бы против дел. Тот факт, что он не на стороне апостатов, большой наш плюс. Потому сумеем быть благодарны и за то, что было сделано им. Нужно уметь ценить каждую помощь и не ожидать от людей самоотверженных действий. Лишь тот, кто на Пути, знает, что есть самоотверженность и преданность до конца, а много ли таких?
Господи! До чего нужно сейчас сближение миров, чтобы люди, наконец, убедились, как тяжко приходится им в тонком существовании, если они жили на Земле, потворствуя лишь своим низким инстинктам или действуя против предначертания Сил Света.
Родные мои, чуйте всю боль мою о происходящем, ведь и радость лишь в том, что наш Верный Страж, несмотря ни на что, твердо идет путем Служения, и наша Амридочка ничем не устрашается, но следует тем же великим путем преданности и доверия к Сердцу В[еликого] Вл[адыки]. Родные, обнимаю Вас сердцем и посылаю Вам весь огонь и всю нежность мою. Любите друг друга. Сердцем Ваша,
Е. Р.
На днях послали Вам, любимые, по одному тому «Тайн[ой] Доктр[ины]». Задержала отправку, ибо хотелось исправить некоторые неизбежные опечатки и ошибки. Боюсь, как бы не вышло обиды со стороны Франсис, потому должна буду выслать ей том «Т[айной] Д[октрины]» с надписью. Потому не показывайте ей Ваши тома до получения ею одного тома на ее имя.
Доверительно
Сейчас пришли письма Зин[ы] и Франс[ис] от 31-го авг[уста] и 3-го сент[ября] с описанием весьма прискорбного инцидента. Кроме общего письма от Франсис получено и доверительное на имя Н.К. Конечно, Н.К. ответит ей и приложит совершенно доверительно копию его и для Вас. Происшествие это подтверждает все наши опасения о ее болезненном нервном состоянии, потому еще раз умоляю Вас, родные, проявлять по отношению к ней всю осторожность. Конечно, получив запрос от изд[ательства]: «Who is who?», — проще было бы взять уже имеющийся у Вас исправленный текст краткой биографии и без всяких оповещений отослать по назначению.
Конечно, Н.К. пояснит ей, что «Flamma» есть совершенно самостоятельное начинание Фосдиков, и мы будем только рады, если и ее друзья начнут какое-либо полезное дело, издательство или группу по Учению Жизни и т.д. Каждое распространение благородных и возвышающих понятий сейчас должно быть приветствовано просветленными сознаниями, ибо оно неотложно при надвигающейся мировой смуте.
Также обращаю, родные, Ваше внимание на то, что в своем общем письме она пишет о посещении Ст[оу], привожу это место в моем общем письме. Пусть она после не говорит, что кто-то осмелился его навестить. Между прочим, известила ли она Вас заблаговременно о своем намерении посетить его и о результате этого посещения?
Родные, будьте осторожны с нею, она очень нужна. Ведь и в деле Амр[иды] она главный свидетель! Именно, обращайтесь с нею не только как со стеклянным сосудом, но как со взрывчатым веществом. Также очень прошу родную Зиночку ни в коем случае не обмолвиться, что от нас получаются доверительные письма. Это будет рушением всех дел. Прилагаем совершенно доверительно и копию ее конф[иденциального] письма. Так, родная, Сказано: «Пусть Радна укрепит сердце великодушием». Да, родные, наши самые близкие должны уметь нести и самую большую тяготу — в этом их привилегия и великая радость в будущем. Так явим великодушие и будем врачами, зорко следя за настроением больного, чтобы чем-нибудь не ухудшить его положения, что может привести к печальному результату. Так Зиночка и здесь должна явиться Верным Стражем. Великое терпение есть удел носителей Света. Родная моя, знаю, что тяжко, но всем нам приходится быть прежде всего врачами — время такое тяжкое и опасно больных много, очень много.
Так, еще раз обнимаю Вас, родные мои, и умоляю явить терпение и великодушие. Каждый призыв к единению пусть не останется пустым звуком. Будем помнить, насколько можем утяжелить Великое Сердце необдуманным действием или словом. Скажите ей, что никто из нас никогда не умалит ее значения в великой работе, и просим ее верить, что сердца наши открыты ей и хотим видеть доверие к нам с ее стороны.
Всеми мыслями, всем сердцем с Вами.
Е. Р.
For Sin[a], Amr[ida], Maur[ice]
