30.04.1938 2 (Письма Е.И.Рерих в Америку т.2)
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
| Информация о письме |
|---|
|
30.IV.38.
Родные мои Радн[а] и Амр[ида], и выразить не умею, как тревожусь, как болит сердце именно за Вас обеих. Заболевание Амридочки главным образом нервное, потому ей так важен полный покой. Конечно, и временное ослабление зрения тоже от общего состояния организма, потому чрезмерно беспокоиться не стоит. Кроме того, необходимо принять во внимание и воздействие необычных космических токов. Сейчас многие заболевания и недомогания следует отнести за счет этих космических воздействий. Изменятся токи, и недомогание пройдет. Мировые безумия усиляются от них и еще больше отравляют земную атмосферу. Потому так необходимо сейчас по мере сил хранить гармонию среди своего непосредственного окружения.
Юрий, Н.К., многие друзья наши и я сама замечаем яркие колебания в силе зрения и болезненные ощущения в глазах и во всем организме. Эту ночь я посылала мысли моей Амридочке, и скоро начала ощущать довольно сильную боль и движение в аппендиксе, радовалась этому, ибо надеялась, что часть боли Амридочки была перенята мною. Амридочка писала, что самочувствие Радночки очень неважное и что ей нужна передышка. Родные, так остро чувствуем необходимость передышки для всех Вас. Именно, кажется иногда, что сердце не выдержит, зная все тягости друзей и ближайших, и переживаем колебания гигантской борьбы Сил Света с тьмою. Пусть сравнение с миллионами несчастных помогает Вам и нам осознать размеры происходящего Армагеддона. Какую страшную, непомерную тягость нужно сдвинуть! Кто понимает, куда несется Мир? Истинно, не видят люди даже ближайшего будущего, ибо все так смешалось и кружится в вихре грозного завершения Кармы. Страшные големы вновь ожили и идут, сокрушая все на своем пути. Не исчислить предательства и срама, творимых во всем мире! Подымаются отдельные голоса, называющие многие действия своими именами, но они тонут, не доходят до осознания масс, охваченных паникой безумного страха, который тем сильнее и вернее гонит их к гибели!
Родные, пусть доверие и любовь к В[еликому] Вл[адыке] будут Вашим прочным якорем. Пусть нить сердца станет канатом. Только в этом спасение. Счастлива была узнать, что у Соф[ьи] Мих[айловны] есть племянник, у которого она может отдохнуть, пока выяснятся новые условия и возможности. Трудная полоса не будет так длительна, родные, — в этом знании следует черпать мужество для противостояния темным силам. Радночка права, что именно единение на основе Учения помогает нашим рижским друзьям преодолевать темные нападения. Многим среди них очень трудно живется, но они бодро переносят невзгоды и горе, ибо находят радость высшую в Учении и в приложении его к жизни. Не будем завидовать тем, кто в эти страшные времена в довольстве и безразличии проходят свой жизненный путь.
Жизнь земная мимолетна по сравнению с нашим пребыванием в Тонком Мире. Духовные устремления и радость, накопленные в сердце, соберут ту псих[ическую] энергию, которая необходима для пребывания в сферах высших.
Сейчас получила очень сердечное письмо от миссис Меррик. Прошу Зин[у] или Амр[иду] послать ей от меня книги “Decade” и “Messages” за все года и о Banner of Peace. Может быть, лучше, чтобы это сделала Амр[ида], ибо она знает ее и упоминает о ней в своем письме. Прошу сделать это Вас, родные, ибо думаю, что Франсис уже будет на своем турне, а кроме того, опасаюсь, что по своему обычаю она это забудет. Несомненно, она больна. Привожу Вам любопытные выдержки из письма Генр[иетты] Меррик в ответ на мое, в котором я разъяснила ей, что не одна только Франсис несет всю тягость, но и другие сотрудники и друзья. Назвала ей Ваши имена:
“У меня складывается впечатление, что Франсис Грант в основном несет нагрузку, как я полагаю, потому, что я вижу только ее и слышу о происходящем только от нее. К сожалению, я не видела миссис Кэмпбелл в этом году. Когда я спросила о ней, я узнала, что она была за городом. Прошлой весной я организовала публикацию некоторых писем, находящихся у Франсис, через человека, который мог поместить их в многочисленные газеты, но в то время адвокат Грант этого не хотел, так как казалось, что это могло осложнить ситуацию. Теперь этот человек за границей, и я не знаю, когда он вернется. Он мог прочесть заголовки... У меня нет сомнений, что связь между Х[оршем] и У[оллесом] — деловая. Действительно, я верю, что Вы еще увидите большие заголовки, не потратив и цента”.*
Конечно, Франсис не писала нам, что предложение о письмах Гл[авы] исходило от Генр[иетты] Мерр[ик]. Знали ли Вы это обстоятельство? Если бы мы знали, что предложение исходит от Г.М[еррик], мы немедленно бы списались с нею, чтобы узнать все подробности. Но, родные, Вы знаете, что Франс[ис] нам не пишет. Последнее письмо от нее, написанное по настоянию Мориса, ничего не прибавило к нашему осведомлению. Потому очень просим Вас как можно подробнее освещать нам все происходящее. Мы смотрим на Т[рудного] Ч[еловечка] как на опасно больного, и потому нужна большая осторожность с нею, чтобы она не стала враждебной открыто. Она многих встречает, и яд может распространиться далеко и глубоко. Очень прошу о всякой осторожности с нею.
Очень большой удар для нас и то, что Фл[орентина] не может сейчас помочь со Школой. Будем надеяться, что по возвращении ее обстоятельства несколько прояснятся. Бедные и Фосд[ики], так тяжко думать, что пришлось им пережить! Но радуюсь тому, что Зин[а] пишет о них. Истинно радость, когда видишь понимание несения жизненного подвига, когда люди не ждут только успехов и спокойной жизни. Но все же мое сердце полно слез, когда думаю о всех несправедливостях, которые пришлось всем Вам, родные, пережить. Но твердо верю, что все, кто останутся верны Вел[икому] Вл[адыке] краткие оставшиеся годы, получат свою часть радости в сужденном будущем. Все силы Иерархии Света направлены туда, где происходит очищение и новое строительство.
Г.Мерр[ик] пишет о тяжком положении в ее стране и думает, что мы не знаем этого. Но, увы, мы знаем больше, ибо не Сказано ли было, что страна избрала путь наитруднейший. Нельзя безнаказанно попирать светлые дары Вел[икой] Иерархии Света.
Родные и любимые мои, шлю Вам всю ласку, всю нежность и любовь моего сердца. Черпайте мужество из кн[иг] Учения. Что милая Эми? Прошу Амридочку поцеловать ее от меня. Как только смогу, напишу ей. Что наша Инге? Сердечный привет и ей.
Всеми думами с Вами, родные,
Е. Р.
