Напутствие бессмертным. «СОЕДИНЕННЫЕ»

Материал из Энциклопедия Агни Йоги.

<< предыдущий параграф - оглавление - следующий параграф >>

«СОЕДИНЕННЫЕ»

Уже несколько месяцев прошло со времени пуб­ликации этого замечательного сочинения – замечательного не только своими несомненными литератур­ными достоинствами, но и своей психической глу­биной; и все это время мы ждали реакции, которую эта книга вызовет в филистерской^[1] прессе. За про­шедшие несколько лет мы уже не раз имели возмож­ность познакомиться с той манерой, в которой эта пресса обычно приветствует появление теософских сочинений, часто забывая при этом, что «истинная критика заключается в умении находить прекрасное, а не выискивать недостатки». В английской метро­полии немало критиков, придерживающихся диамет­рально противоположной манеры рецензирования, столь строго осуждаемой Маккаллохом; и особенно отличаются на этом поприще литературные крити­ки из «Saturday Review». А ведь Маккаллох предуп­реждал: «Восторженное выпячивание недостатков и пристрастие к их выискиванию в естественной кра­соте отнюдь не подтверждают наличие вкуса, но скорее свидетельствуют о его отсутствии». И добав­лял при этом: «Но еще хуже, когда в выявлении недостатков, реальных или воображаемых, критик находит настоящее удовольствие, ибо это – порок». А если обнаружить в непопулярном сочинении сколько-нибудь серьезные огрехи им так и не уда­ется, пресса просто бойкотирует его, обходя пренеб­режительным молчанием.

Нынешний случай не стал исключением. Филис­терам так и не удалось разорвать этот мистический роман в клочья: обнаружить в нем погрешности сти­ля или даже раскритиковать его тематику, ибо ав­тор благоразумно приписал свой роман к привиле­гированному жанру фантастики; и потому они про­сто проигнорировали его. Появилось только несколь­ко коротких заметок в крупных газетах, содержание которых, за редкими исключениями, сводится к не всегда остроумному подшучиванию, после чего пресса замолчала вовсе. Этот роман – глубоко мистическое произведение; к тому же приводимые в нем описа­ния различных стадий психических феноменов вы­полнены с натуры, ведь его автор – известный и преданный теософ. Уже одного этого было вполне достаточно для того, чтобы включить книгу в Index Expurgatorius. Только «Graphic» поместила на одной из своих страниц несколько одобрительных строк.

Коль скоро настоящая заметка не ставит себе це­лью рассмотрение литературных достоинств романа «Соединенные», но посвящена исключительно ду­ховной его стороне, нелишним будет предваритель­но напомнить читателю о том, что писала об этом романе одна из ведущих лондонских газет.

Новый вклад м-ра Синнетта в литературу по транс­цендентальной психологии – роман «Соединенные» – представляет собою нечто большее, нежели просто про­должение романа «Карма». Адепты и последователи, без сомнения, обратятся к нему, так же как к его предше­ственнику, за новыми подсказками, проливающими свет на учение, которое он иллюстрирует и пропагандирует. Но автор не обошел своим вниманием и всех осталь­ных, не связанных с теософией читателей; и нам пред­ставляется правильным оценивать эту книгу именно с их позиций. Даже без учета его специфической темати­ки «Соединенные» – очень интересный роман. Хоро­шо скомпонованный и ясно изложенный сюжет призван донести даже до самых скептических или равнодушных умов очарование эзотерической теософии. Более того, хотя м-р Синнетт даже не пытается в чем-либо убеж­дать читателя (да это и не представляется возможным), роман отнюдь не теряет от этого своей привлекатель­ности; а несомненная искренность автора не может не вызывать к нему столь же искреннего уважения. Основ­ная канва сюжета, слегка приправленная побочными эпизодами, состоит в том, что некий человек отдает все свои силы спасению жизни девушки, и это самопожерт­вование не только спасает ее, но и возносит на более высокую ступень бытия, предоставляя ей право продол­жить жизнь в более высоких сферах. Все сочинение на­сквозь пронизано мистицизмом, но даже этому мисти­цизму придано замечательное сходство с реальностью, что говорит о таланте автора; ибо придание художе­ственному вымыслу реального звучания – это действи­тельно высокое искусство, доступное далеко не каждо­му. Несомненно, вера, в самом полном смысле этого слова, отчасти объясняет то широкое признание, кото­рое получили литературные и общественные заслуги м-ра Синнетта на столь нелегком поприще. (Graphic, July 24, 1886, London.)

Вышеприведенная рецензия хотя и скупа на сло­ва, но вполне честна и беспристрастна в своей оценке. К тому же более пространных отзывов о романе «Соединенные» пока что не было даже в наших теософских публикациях. Мы можем при­вести в оправдание этому множество причин, но не станем этого делать, поскольку ни одна из них не будет достаточно убедительной, за исключением, пожалуй, одной: коллектив «Theosophist» подвела инстинктивная боязнь сказать или слишком мно­го, или слишком мало. Но теперь настало время подвергнуть этот замечательный роман самому под­робному анализу, дабы, выявив содержащиеся в нем эзотерические истины, привлечь к ним вни­мание, по крайней мере читателей-теософов. К со­жалению, до сих пор в исполнительных структу­рах нашего Общества господствовала тенденция приносить дух в жертву форме и уделять слишком много внимания отдельным случаям проявления психических сил, вместо того чтобы пропагандиро­вать их как закон человеческой природы.

Эти силы сокрыты в человеке, и не только в от­дельных представителях рода человеческого, но в каждом мужчине, женщине или ребенке; только в 99 случаях из 100 эта двойственность природы так и остается непознанной. И это незнание проистекает из самого нашего западного образа жизни.

Богатые или бедные, образованные или безгра­мотные – все мы, цивилизованные народы, рождаемся, живем и умираем «при искусственном ос­вещении», в ложном свете, который, искажая наш реальный облик, подобно покрытому густой сетью трещин зеркалу, меняет наши лица, заставляя нас видеть друг друга не такими, как мы есть, а как подсказывают нам религиозные предубеждения и социальные предрассудки. Иначе такие люди, как Эдит и Марстон, появлялись бы во всех сослови­ях нашего общества гораздо чаще, нежели это про­исходит сейчас.

Ибо кто из нас знает или имеет возможность познавать себя, оставаясь в губительной атмосфере светского общества или пролетариата? И если с са­мого детства нас учат, что мы зачаты в грехе и беспомощны перед миром, как тростинки на ветру, и что единственная надежная защита для нас – наш «Господь», то кому из нас придет в голову развивать свои собственные скрытые возможности (тем более, что сам факт существования оных известен далеко не всем)? Между вечной борьбой за власть, деньги и почести в высшем обществе и «борьбой за суще­ствование» – за кусок хлеба насущного и жизнь – среди низших классов не остается ни места, ни вре­мени для проявлений нашего «внутреннего челове­ка». И потому от рождения до самой смерти Эго дремлет, парализованное внешним человеком, лишь изредка заявляя о себе во сне, случайных видениях и странных «совпадениях» – непрошеных и в боль­шинстве случаев незаметных. Духовная, или, как она названа в романе «Соединенные», высшая, сущность должна сначала полностью освободиться от усыпля­ющего влияния личностной сущности; только тогда она сможет открыто заявить о своем существовании и действительном присутствии в человеке. Но если это условие будет выполнено, то поистине, как ска­зал Мильтон: «Кто властвует над собой и управляет своими страстями, желаниями и страхами, тот боль­ше, чем король». Собственно, это и есть Адепт; ведь только оболочка отделяет внутреннего человека от мира объективных и субъективных проявлений, и, если ее сопротивление преодолено и она может ока­зывать лишь пассивное противодействие, высшая сущность становится такой же свободной, как и в тот день, когда она сбрасывает свою оболочку навсегда. Но встречаются и редкие исключения, когда, пови­нуясь каким-то неисповедимым путям кармы, чело­век от рождения приобретает способность контроли­ровать свою оболочку – его внутренняя сущность оказывается настолько сильной, что без труда сво­дит на нет всякое сопротивление своего личностно­го, или временного, тела. К таким случаям «ранне­го расцвета» принадлежит и Эдит – героиня романа м-ра Синнетта, которая предстает перед читателем сначала ребенком, а затем – молодой девушкой.

Публикацией упомянутого романа его автор уве­личил число своих заслуг перед теософией и возло­жил на мыслящий мир еще большую ответствен­ность, разумеется, вовсе не тем, что придал в рома­не «мистицизму... замечательное сходство с реально­стью» (как полагает рецензент из «Graphic»), но тем, что облек реальность – подлинный психический фе­номен, который в условиях псевдобеспристрастного изучения и чересчур научного подхода к нему так и не смог пока подняться в глазах широкой публики выше малопонятного «телепатического воздействия», в столь привлекательные и в то же время естествен­ные одежды и изложил ее в столь занимательной форме. Для того огромного числа читающей публи­ки, коему неинтересны абстрактные метафизические рассуждения, подобное вплетение подлинно оккульт­ных доктрин в сюжет увлекательного романа являет­ся абсолютной необходимостью. Сейчас появляется все больше развлекательной литературы, в которой присутствует элемент мистики, что можно объяснить главным образом стремительным ростом духовности, ставшим очевидным в последние несколько лет. И хотя находить доступное рядовому читателю объяс­нение актуальных ныне доктрин тайного учения – задача не из легких, это не значит, что мы не дол­жны изыскивать всё новые пути ее решения. Роман «Соединенные» заключает в себе немало метафизи­ческих рассуждений, но они изложены в общедо­ступной форме и к тому же искусно переплетены с картинами привычной, повседневной жизни об­щества.

Роман начинается описанием детства главной ге­роини Эдит Кинсейл, жившей со своим овдовевшим отцом и доброй, скромной гувернанткой в уединен­ном загородном доме. Ее отец – вечно занятой уче­ный, страстный филолог, ведущий свою собственную внутреннюю жизнь, целиком посвященную науке. Он настолько увлечен своей работой, что «впервые заметил ее [жены] серьезную болезнь» только тог­да, когда миссис Кинсейл «тихо и незаметно сошла в могилу». Первые же строки романа знакомят чи­тателя с характером отца героини, дабы пояснить, как окружающие обстоятельства благоприятствовали раз­витию аномальных способностей девочки. Она была единственным ребенком в семье этого не слишком богатого провинциального джентльмена. Скромное состояние ее отца и его замкнутый образ жизни книжного червя предопределили ограниченность кру­га общения девочки с самого ее рождения, что по­неволе побуждало ее обращаться к собственному ментальному, внутреннему миру. Ее гувернантка мисс Баркли – «высокая и тощая старая дева, с не­пропорционально большими зубами, мягким харак­тером и богатым жизненным опытом», который, впрочем, так и не отучил ее бояться привидений, скорее способствовала, нежели препятствовала ран­ней и бесконтрольной любви девочки ко всему ми­стическому и «сверхъестественному», что, в свою очередь, пробуждало в ней детскую агрессивность и страх. Уже в шестилетнем возрасте Эдит проявляла нездоровый интерес к оккультизму. Она перерыла все книги в библиотеке своего отца в поисках ин­формации о привидениях вообще и о «семейных» призраках в частности. Ее гувернантка часто виде­ла, как Эдит, взобравшись на ворота в конце веду­щей к дому аллеи, задумчиво ожидает появления «се­мейного» видения – старого рыцаря верхом на коне, не раз наводившего ужас на некоторых «избранных» поселян.

Сама нехитрая история юной мечтательной души, эволюционировавшей, так сказать, от внешнего к внутреннему, с каждым днем все больше приближав­шейся к внутреннему миру и отдалявшейся от внеш­него, руководствуясь при этом только лишь соб­ственными инстинктами, на удивление прекрасна. До шести лет, когда умерла ее мать, девочка была фак­тический предоставлена самой себе. И только когда овдовевший отец оказался перед выбором: отправить свою дочь в школу или же нанять для нее гувернан­тку – он смог поближе познакомиться с собствен­ным ребенком и был удивлен и даже ошеломлен тем, что шестилетняя девочка может иметь собственное мнение в выборе своей будущей судьбы. Когда Феррон Кинсейл попытался убедить ее, что школа пред­почтительнее гувернантки, она воскликнула скорее огорченно, нежели рассерженно: «Ах, папа! Разве ты не видишь, что отсылаешь меня от себя против моей воли!» – и залилась слезами.

Непреклонность и слезы девочки возымели жела­емый эффект. Мисс Эдит осталась дома; и время продолжало идти для нее монотонно, но совсем не скучно: во внешнем мире она находилась в обществе своего доброго отца и такой же доброй гувернант­ки; но у нее был еще и свой бескрайний внутрен­ний мир, который она неустанно изучала до наступ­ления семнадцатилетнего возраста. Она превратилась в очаровательную молодую особу, но по-прежнему любому обществу она предпочитала уединение свое­го дома:

Ее любовь к тишине Комптонского леса была вызвана отнюдь не пугливой застенчивостью и уж конечно не мрачной неприязнью к человеческому роду. Яркая жизнерадостность ее характера, казалось, озаряла весь дом, наполняя его весельем, без которого она не мыс­лила себе свое существование...

Пожалуй, единственным местом, ради которого Эдит соглашалась оставить свой дом, была старая усадьба, принадлежавшая каким-то дальним ее род­ственникам. Туда девушку влекла так называемая «комната графини». Это было отнюдь не «экзотиче­ское пристанище» для нервных людей, поскольку старая «графиня» при жизни занималась «черной ма­гией», и после смерти ее призрак иногда был виден в «лунном свете» в этих самых окнах. Но это лишь еще больше манило Эдит, к большому сожалению ее гувернантки, хотя Эдит никогда не была «нервной». В этой просторной комнате заброшенного дома Эдит проводила целые часы перед наступлением сумерек, в то время как мисс Баркли делилась своими страхами с женой смотрителя усадьбы, миссис Сквайре. Во время одного из таких визитов, когда Эдит на­ходилась в «комнате графини», гувернантка позна­комилась с двумя молодыми джентльменами, Джор­джем Феррарсом и Марстоном. После взаимных представлений выясняется, что м-р Ферраре находит­ся здесь по просьбе своей сестры миссис Малькольм, которая интересуется оккультизмом и к тому же об­ладает даром ясновидения. Недавно она получила за­гадочное пророчество: ей надлежало познакомиться с молодой девушкой, связанной со старым поместь­ем под названием Кинсейл-Корт. Спутник Феррарса Марстон – главный герой сего оккультного по­вествования – также оказывается впоследствии силь­ным гипнотизером-месмеристом, хорошо разбираю­щимся в психических науках.

Присутствие двух молодых людей придает мисс Баркли мужества, и она отправляется вместе с ними на поиски Эдит, «не переставая восторгаться столь удачным стечением обстоятельств». Однако Эдит не откликается на ее зов. В ужасе гувернантка броса­ется вперед, в сумрак комнат заброшенного дома, и наконец находит свою воспитанницу.

Эдит лежала на полу, подогнув колени; ее кремовое платье отливало в лунных лучах серебристым светом; пальцы рук крепко сжаты, а лицо обращено куда-то вверх, в сторону... комнаты графини...

«Зачем вы нас потревожили? – произнесла она, как будто сквозь сон... – Я была будто на небесах, а теперь она ушла... Здесь был прекрасный ангел, как раз на этом месте, где я сейчас стою. Мы говорили – не знаю, как долго; это был такой восторг, что я не в силах описать его... Я словно взлетела сама над собою; так не хочется возвращаться назад...»

Эдит никак не хотела покидать то место, где ей впервые удалось пережить переход в свою высшую сущность, покинув свое бренное тело. Вернуть ее к жизни помог Марстон, который принес ей стакан воды и доверительным тоном сообщил: «Это чистая вода с очень небольшой примесью магии... которая никак не повредит вашему видению».

И с этого момента судьбы новоявленной проро­чицы и опытного адепта-месмериста оказываются со­единенными навсегда.

Не следует думать, однако, что эти двое сразу же влюбились друг в друга (хотя рядовой романист на­верняка заставил бы их сделать это). Более того, Эдит поначалу даже не проявляла к Марстону сколько бы то ни было заметной симпатии или интереса. Она лишь начала ощущать его влияние, особенно в те моменты, когда возвышалась до сверхчувственно­го существования, то есть когда она отделялась от своего тела и жила в своей высшей сущности. Та­ким образом, эта первая встреча и еще несколько последующих не произвели на девушку сколько-ни­будь значительного впечатления; хотя судьба Марстона с самого момента их знакомства была решена навсегда. Он становится ее преданным почитателем; но та любовь, которую он к ней испытывал, была скорее мистической и не имела ничего общего с обычной земною привязанностью.

Эдит и Мариан Малькольм (сестра Феррарса) вскоре стали близкими подругами и нежно привязались друг к другу. Их сближало еще и то, что их обеих посещала время от времени одна и та же, как они считали, «духовная королева», хотя после­дняя была лишь сияющей духовной сущностью невинной девушки по имени Эдит, которая и сама, по странному недоразумению, принимала свою высшую сущность за некое отдельное от себя су­щество. Марстон – адепт оккультного месмеризма – наконец выводит юную провидицу из заблуждения и открывает ей истину. И, сделав это, предопределяет тем самым свое будущее.

Марстон вынужден всю жизнь хранить один страшный секрет, известный помимо него только его старому и преданному другу Феррарсу и его сестре. Эта роковая тайна заставляет его вести жизнь Каина, хотя он сам и не совершал никакого преступле­ния. Но преступление, за которое его отец был отправлен на виселицу, словно пропасть, отделяет его от девушки, которую он любит. Благодаря своим месмерическим способностям он мог бы привязать ее к себе навсегда, но не желает прибегать к подобно­му способу. «Разве это не было бы подлостью?» – спрашивает он. Сама же Эдит, возвращаясь к своей нормальной земной жизни, не помнит ничего из того, что и кого она видела, будучи погруженной в транс гипнотическим воздействием Марстона; поэто­му она ничего не знает о безмерной любви юноши. Казалось, никакая земная скверна не может кос­нуться ее, она вся погружена в свою призрачную, неземную жизнь. Она даже обручилась с одним со­стоятельным полковником, который был от нее без ума. Но, как писала она сама: «С полковником Ден­би меня соединили моя судьба и мои друзья».

Однажды, будучи в состоянии транса, она пове­дала Марстону и миссис Малькольм, что у нее поражено одно из легких и долго она не проживет; хотя по возвращении в нормальное состояние даже не догадывалась о грозящей ей опасности, поскольку боль еще не дала о себе знать и она по-прежнему чувствовала себя здоровой и сильной. Когда же не­дуг обнаружили врачи, эта новость, казалось, не произвела на нее никакого впечатления. Она оставалась все такой же – задумчивой, но в то же время весе­лой, беззаботной девушкой.

На примере Эдит автор романа прекрасно развил и описал эту характерную оккультную черту – по­стоянное, хотя и неосознанное стремление каждого истинного психиста освободиться от всех земных пут и от всех привязанностей, коему не может воспре­пятствовать даже веселая и счастливая юность. Двой­ственная природа Эдит с трудом уживалась в одном человеке, так как приведение в гармоничное состо­яние ее контрастирующих начал требовало немалого труда. И это обстоятельство тоже мастерски описа­но автором. Его героиня как раз и являет собою пример такой гармонии. Приближаясь к постижению тайны своей собственной природы, Эдит стре­мится к абсолютному блаженству в «состоянии выс­шей сущности»; но, вернувшись обратно на землю, она не надевает маску мистической меланхолии и не выказывает презрения к окружающей жизни, но снова становится такою же, как была, – молодой и веселой дочерью земли.

«Никто не пожелал бы жить в теле, если бы по­знал, что это такое – жить в мире духа, – заявляет она, будучи в состоянии транса; но тут же добавля­ет: – Не следует, однако, торопить эту перемену». Но даже ее внешняя, физическая жизнь, как кажет­ся, исподволь подталкивает ее к этой великой «перемене», ибо «все остальное кажется таким жалким и незначительным в сравнении со славой и радос­тью» развополощенного, но вполне осознанного су­ществования. Итак, мы видим в романе параллель­ные линии жизни иллюзорной, внешней Эдит и ее высшей сущности, а также ее верного стража Марстона; и, хотя эти линии никогда не пересекутся, они все-таки создают ощущение неразрывного цело­го, единой духовной индивидуальности. Это напо­минает драматическую встречу Занони со своим си­яющим в славе Авгоэйдом; отражение бессмертия в смертных существах.

В романе «Соединенные» читатель найдет немало мистических сцен, содержащих в себе детали оккуль­тных истин, скрытых под маской романтического вымысла. Поэтому те, кто изучает эзотерику или же обладает развитой интуицией, могут попытаться выявить в тексте книги подлинные фрагменты уче­ния, изложенные в несколько упрощенной форме, чтобы быть понятными даже неподготовленному читателю. Самопожертвование Сиднея Марстона – наиболее драматическая часть романа – также отражает поразительную и загадочную, но вполне реаль­ную возможность оккультной передачи сил и даже самой жизни в ходе месмерических феноменов. В своей безграничной и вечной любви к ней – «ко­ролеве своей души», которая никогда не будет при­надлежать ему на этой земле, Марстон решается спа­сти ее жизнь. Он даже соглашается с тем, что она станет женою другого человека, ибо понимает, что с ним – Марстоном – она не может быть счастлива. Ради ее спасения он готов пойти на самый отчаян­ный шаг: вдохнуть в ее кровь и стремительно раз­рушающиеся легкие дыхание жизни своего собствен­ного тела и умереть, чтобы, покинув этот мир, все­гда быть рядом с нею в ее невидимой жизни души. И он делает это, несмотря на ее протесты, на сей раз подчинив ее волю своей могучей психической силе.

«Будьте милостивы и великодушны, – умолял он, – и не отвергайте моего дара. Эдит, дорогая, я говорю вам: жребий уже брошен, и мосты сожжены. Теперь я уже не смог бы остановить это, если бы даже захотел... Сегодня я весь день был занят... делом, которому уже невозможно дать обратный ход... Если бы я даже умирал от какой-нибудь болезни... я вряд ли смог бы говорить с вами более свободно, нежели говорю сейчас. Пройдет эта ночь, и я уже больше никогда не увижу вас, любовь моя... Я хочу подарить вам жизнь, свою собственную жизнь. И этот подарок станет ее венцом... Я уже говорил вам: моя жизнь просто перельется в вас; и мое сердце, которое и так билось только для вас, замрет от счастья и гордости, потому что его последние удары будут по­священы вам в самом прямом смысле этого слова. Вы будете счастливы в этой жизни, моя сияющая королева, и в этой жизни, и в следующей; и ваше счастье не будут омрачать воспоминания об этом вечере; горечь от­ступит, и вы снова обретете покой... Любовь моя, мы не могли быть счастливы на этой земле вдвоем, и я решил уйти в сторону, чтобы не стоять у вас на дороге. Так уж получилось: моя смерть может принести вам пользу, тогда как жизнь моя была бы для вас абсолютно беспо­лезной».

Ее захлестнула волна эмоций, которым она сама не смогла бы дать должного определения; более того, она почувствовала, что не может произнести ни слова, не говоря уже о том, чтобы выразить сколько-нибудь аргу­ментированный протест. Тяжело дыша, почти без чувств, она упала на руки Марстона, лицо ее горело, кровь бе­шено пульсировала... Мысли Марстона тоже перепута­лись; правда, причина его смущения была несколько иной. «Однако я слишком задержался, – только и смог пробормотать он, – мне пора. Прощайте, прощайте».

Он поднялся и, шатаясь, как пьяный, натыкаясь на стулья, побрел к двери... Не успел он открыть дверцу коляски и усесться за спиной у извозчика, как Эдит пу­лей пронеслась через гостиную и прихожую и выскочи­ла во двор.

— Не позволяй ему уехать! – закричала она. – Мариан, он очень болен. Остановитесь! Я приказываю вам остановиться. Без вас я не буду жить.

— Поздно! Слишком поздно! – ответил он, скорее удовлетворенно, нежели с сожалением, и властно ско­мандовал извозчику: — Трогай!..

— Он умер из-за меня, – сказала Эдит с чувством, – больше мы не увидим его живым.

Так и случилось. И, как объясняла впоследствии сама Эдит:

«Все эти вещи кажутся вам странными, но для нас с ним они были ужасною реальностью. Он всегда прида­вал мне сил: поддерживал своим магнетизмом всякий раз, когда мне было плохо, и чувствовал при этом сла­бость и усталость, потому что отдавал свои силы мне. Это был как бы перенос жизненной энергии. Он мог от­давать ее, а я могла ее принимать. Но все это были мелочи в сравнении с его последним открытием. Он узнал, как можно перелить всю жизнь, без остатка, из себя в другого человека, чтобы безнадежно больной смог снова стать здоровым и сильным; но сам он заплатил за это дорогой ценой, и теперь извозчик везет в Лондон его мертвое тело!..»

Что это – выдумка или реальная возможность, существующая в природе? Когда то, что доктор Ричардсон называет «эфирной нервной энергией», или жизненный принцип, будет лучше изучено и поня­то, тогда, возможно, многие кажущиеся невероятны­ми феномены получат всеобщее признание. И если животный магнетизм действительно существует как сила или энергия (назовите его, как хотите), обла­дает текучестью [и] может исцелять болезни, пере­ливаясь в виде жизненной энергии от донора к па­циенту, то вполне логичным было бы предположить, что перелить его полностью, весь без остатка, из од­ного тела в другое также возможно. Реальность за­частую превосходит даже самое богатое воображение, но не перестает от этого быть реальностью, действи­тельно имеющей место в природе.

Однако жертва Марстона оказалась напрасной. Вместо того чтобы исцелить физический организм Эдит, его жизненная энергия приобрела благодаря неисчерпаемой духовности Эдит иное направление и еще больше ослабила связь между ее астральной выс­шей сущностью и физическим телом. И Эдит решает уйти в высший мир навсегда.

«Дорогая, – говорит она в утешение Мариан, – раз­ве ты не видишь, что именно так и должно было слу­читься? Зная то, что я знаю сейчас, и видя так ясно перед собою иную жизнь, как я могу оставаться в этом мире?»

Далее в романе описывается потрясающая сцена ясновидения в старой усадьбе, в которой участвуют обе подруги – Мариан и Эдит. Это было за день или два до окончательного развоплощения после­дней, все в том же заброшенном поместье, рядом с «комнатой графини».

И наконец, последняя сцена (это случилось уже после того, как Эдит подготовила своего отца, даже не подозревавшего о грозящей ему потере, к скоро­му расставанию со своим единственным ребенком): однажды ночью миссис Малькольм несмотря на полудрему, вдруг ощутила рядом с со­бою присутствие Эдит – ее сияющего духа... А когда на­ступило утро, миссис Малькольм показалось, что про­шли уже годы и что живая, телесная Эдит всего лишь прекрасное воспоминание, а не реальность вчерашнего дня...

А потом Эдит пришла, чтобы попрощаться с нею. И последние слова удаляющегося духа как нельзя более красноречиво раскрывают секрет ее стремле­ния к преждевременной и окончательной «перемене»:

«Для меня это – вовсе не прощание, ведь в моей высшей сущности ты по-прежнему останешься со мной – каждая твоя частица. Я останусь и с тобою, и с тем, кто, вне всяких сомнений, заслужил право соединить свою жизнь с моет.

Марстон и Эдит соединились в дэвакхане, «отку­да не возвращается ни один странник». Сияющая высшая сущность, с которой мы соединены при жизни, собирает вокруг себя в дэвакхане высшие сущности всех тех, кого она любила на земле бес­смертной духовной любовью. Следовательно, дух Эдит был абсолютно прав, когда говорил Мариан, что сохранит «каждую частицу» ее высшей сущности, ибо она – бессмертна.

Примечания

<< предыдущий параграф - оглавление - следующий параграф >>