Напутствие бессмертным. ДВОЙСТВЕННЫЙ АСПЕКТ МУДРОСТИ

Материал из Энциклопедия Агни Йоги.

<< предыдущий параграф - оглавление - следующий параграф >>

ДВОЙСТВЕННЫЙ АСПЕКТ МУДРОСТИ

Подлинно, только вы – люди, и с вами умрет мудрость!

Иов, XII, 2

И оправдана премудрость чадами ее.

Матф., XI, 19

Получать горы писем с самыми разными советами и рекомендациями – привилегия всех редакторов, а временами и их проклятие. Не миновала чаша сия и создателей «Lucifer». Опираясь на афоризмы древ­ности, они могут сказать, что «тот, кто способен при­нять совет, мудрее того, кто его дает»; и потому они рады каждому конструктивному письму с практичес­кими предложениями, когда оно приходит от друзей; однако последнее письмо, полученное нами, таковым не является. Наш советчик опирается даже не на собственную мудрость, а на мудрость того времени, в котором мы живем, и потому рискует навлечь на себя обвинения в претенциозности. Именно эту «мудрость» нашего века и защищает автор письма, обвиняя нас в том, что мы «предпочитаем времена варварства нашей современной цивилизации и ее бесценным приобретениям» и забываем о том, что «наша нынешняя мудрость ни в чем не уступает инстинктам прошлого и даже по своей философской мудрости мы ни в чем не отстали от века Платона». И наконец, нам говорят что мы, теософы, «чересчур увлечены мрачным вчера и несправедливы к наше­му блистательному (?) сегодня, хотя сейчас мы наблюдаем высочайший расцвет цивилизации и культуры» (!!).

Ну что же, это все – дело вкуса. Наш коррес­пондент волен иметь свое мнение, а мы – свое. Пусть он думает, что пирамиды в Гизе выглядят карликами по сравнению с Эйфелевой башней, а парки в Кристалл-Палас умаляют висячие сады Се­мирамиды до некоего подобия приусадебного участ­ка; пусть думает, если ему так нравится. Но если он и в самом деле решил объяснить нам, «в чем наш век молниеносного прогресса и титанических мыслей» (прогресса, надо сказать, слегка подпорченного обвинениями наших Спердженов в адрес наших Гексли и наших «пай-девочек» в адрес университетских леди – отличниц университетской учебы) пре­восходит эпоху, так сказать, затюканных своими женами «Сократов и Будд со скрещенными ногами», то нам придется ответить ему, изложив свою точку зрения по данному вопросу.

Наш век, утверждаем мы, уступает в мудрости любому другому, поскольку проповедует (и это ста­новится изо дня в день все более заметным) отказ от истины и справедливости, без которых Мудрость невозможна. Наша цивилизация, построенная на притворстве и обмане, в лучшем случае напоминает красивую зеленую травку, скрывающую под собой смертоносную трясину. Наш век культуры и покло­нения материи предлагает награду и почет за все «самое-самое» под солнцем – от самого крупного ре­бенка и самой большой орхидеи до самого сильного борца и самой откормленной свиньи, но он совер­шенно не покровительствует морали; моральные добродетели не приносят ни почета, ни награды. У нас есть общества, выступающие против физически же­стокого обращения с животными, но нет обществ, которые выступали бы против моральных жестокостей по отношению к человеку. Напротив, наш век поддерживает и de facto и de jure порок в самых раз­личных его формах – от продажи виски до вынуж­денной проституции и воровства, инспирируемых мизерными заработками, «шейлоковскими» побора­ми, рентами и прочими «благами» нашей культурной эпохи. И хотя наш век провозглашен веком физи­ческой и моральной свободы, но на самом деле он является веком дичайшего морального и ментально­го рабства, какого еще не знала история. Рабское служение государству и людям исчезло, но на смену ему пришло рабское служение вещам и своему эго­изму – своим собственным порокам и идиотским обычаям и традициям, принятым в обществе. Быст­рый прогресс, направленный на удовлетворение нужд высшего и среднего классов, обрекает на все боль­шее обнищание и голод широкие массы людей. Урав­няв отчасти высший и средний классы, он тем са­мым сделал их еще более безразличными к сути и еще более заботящимися о форме и внешнем обли­ке, таким образом подталкивая современного чело­века ко все большему осквернению, к рабской зависимости от неодушевленных вещей. Служить этим вещам и использовать их – теперь основная, непре­ложная обязанность каждого культурного человека.

Так в чем же мудрость нынешнего века?

Сказать правду и объяснить, почему мы прекло­няемся перед древней мудростью и наотрез отказываемся признавать наличие оной у современной цивилизации, можно было бы в нескольких строках. Но начнем с того, что же вообще подразумевает наш критик под словом «мудрость»? И хотя мы никогда особенно не восхищались Лактанцием ввиду его язвительных выпадов в адрес гелиоцентрической сис­темы, мы должны признать, что этот простодушный отец церкви дал вполне точное определение этого термина, заявив, что «первой составляющей мудро­сти является умение распознавать ложь, а второй – умение находить истину». Но если это так, то какое право имеет наш век фальсификаций, где фальши­во все – от подвергнутой ревизии Библии до сливочного масла, претендовать на какую-то «муд­рость»? Однако прежде чем скрестить копья с наши­ми оппонентами в этом вопросе, попытаемся сперва дать собственное определение этому термину.

Сразу оговоримся, что мудрость – это в лучшем случае довольно растяжимое понятие, по крайней мере в европейских языках. Само по себе оно не пе­редает никакой конкретной идеи и потому нужда­ется в конкретизирующем его определении. В Биб­лии, например, его еврейский эквивалент – «Хокма» (в греческом варианте – София), употребляется в связи с самыми разнообразными вещами, абстракт­ными и конкретными. Так, «мудрость» может обо­значать и божественное вдохновение, и чисто зем­ную хитрость; и тайное знание эзотерических уче­ний, и слепую веру, «страх Божий» и искусство фараоновых магов. Это понятие употребляется и в связи с Христом, и в связи с колдовством, так как о колдунье Седекле тоже говорят как о «мудрой жен­щине из Эн-Дора». Начиная с самых ранних веков христианства, то есть со времен св. Иакова (III, 13–17), и вплоть до самого последнего кальвинистско­го проповедника, который видит в существовании ада и вечного проклятия подтверждение «божествен­ной Мудрости», этот термин употреблялся в самых различных значениях. Однако св. Иаков учил, что мудрость бывает двух видов, и мы целиком и пол­ностью разделяем это учение. Он проводит четкую разграничительную линию между божественной, или ноэтической, «Софией» (Мудростью свыше) и зем­ной, психической, дьявольской мудростью – Софи­ей επίγειος ψυχική δαιμονιώδης (III, 15).

Для истинного теософа нет никакой иной мудрости, кроме первой. И если бы такой теософ смог подсказать тогда Павлу, что эта мудрость до­ступна только «совершенным», то есть посвящен­ным в ее тайны или, по крайней мере, знакомым с азбукой священных наук! Но как бы ни была велика его ошибка и какой бы преждевременной ни была его попытка посеять семена истины и вечного знания на невозделанной почве, все же его намерения были добрыми, а мотивы – лишенны­ми эгоизма, потому он и был побит камнями. Ведь если бы он проповедовал какую-нибудь блажь соб­ственного сочинения или же делал бы это ради личной выгоды, разве стал бы кто-то изгонять его и преследовать, когда вокруг плодились сотни раз­ных лживых сект и безумных «обществ», чуть ли не ежедневно устраивавших свои «сборища»? Но он отличался от всех остальных. Хотя и осторожно, но он все же говорил не о «мудрости мира сего», но об истине, или о «скрытой мудрости... которой никто из властей века сего не познал» (1 Кор., II, 6–9) и тем более не могут знать архонты нашей современной науки. Что же касается «психической» мудрости, которую Иаков определил как земную и дьявольскую, то она существовала во все века, со времен Пифагора и Платона, когда на одного philosophus приходилось девять sophistae, и до на­ших дней. Эту мудрость наш век приветствует и, надо признать, может с полным правом претендовать на обладание ею. Более того, для того чтобы примерить новую одежду, не требуется много вре­мени и сил, а толпа никогда не отказывалась вы­рядиться в павлиньи перья, если ей предоставля­лась такая возможность.

Однако настало время подвергнуть используемые нами термины анализу, и начнем мы со слов из «Книги Иова», которая представляет собой глубо­комысленную аллегорию кармического очищения и посвятительных обрядов: «Но где истинная пре­мудрость обретается? и где место разума?» И отве­тим его же словами: «В старцах мудрость, и в дол­голетии разум». (Иов, XXVIII, 12, XII,12).

Нам следует остановиться на этом сомнительном термине, на сей раз снабженном эпитетом «древний», который также нуждается в объяснении. Ортодок­сальные церкви дают этому определению, вложенно­му в уста Иова, одно истолкование; каббалисты – совершенно иное; а гнозис оккультистов и теософов придает ему свое собственное значение, то самое, ко­торое он имел в оригинальной «Книге Иова» – до-Моисеевом сочинении, признанном трактате о По­священии. Так, каббалисты связывают определение «древний» с проявленным Словом, или Логосом (Дабар) вечно скрытого и непознаваемого божества. Да­ниил, описывая одно из своих видений, тоже упот­ребляет этот термин, говоря о Яхве – двуполом Адаме Кадмоне. Служители церкви связывают его с антропоморфным Иеговой – «Господом Богом», как звучит его имя в переводе Библии. Восточные ок­культисты используют этот мистический термин, только говоря о перерождающемся высшем Эго. По­скольку божественная Мудрость рассеяна по всей безграничной Вселенной, а свет Атмы может пребы­вать только в нашей высшей Сущности, которая яв­ляется составной частью Вселенной, вечной и в то же время индивидуальной. То есть речь здесь идет об интеллектуальном принципе, о проявлении бога внутри каждого разумного существа, или о нашем высшем Манасе в его соединении с Буддхи. Именно этот совокупный свет и есть «Мудрость, нисходящая свыше», и, когда он нисходит на личностное эго, последнее становится «чистым, умиротворенным, кротким». Отсюда и утверждение Иова, что «муд­рость – в старцах», то есть с Буддхи-Манасом. Ведь только божественное Духовное Я – вечно и продол­жает оставаться самим собой, переходя от рождения к рождению, в то время как те «личности», в кото­рых оно поочередно пребывает, мимолетны и меня­ются, как калейдоскоп картинок в волшебном фо­наре. Именно это Духовное Я как раз и является тем «старцем», поскольку, как его ни назови – София, Кришна, Буддхи-Манас или Христос, оно по-пре­жнему будет оставаться первенцем Алайя-Махата, Вселенской Души и Разума Вселенной. Следователь­но, эзотерически слова Иова должны звучать так: «В старцах (высшем Эго человека) – [есть] мудрость, и в долголетии – (во множестве его перерождений) разум». Никто из людей не в силах постичь истин­ную и окончательную Мудрость в течение одной жизни; и каждое новое рождение, все равно, рож­даемся ли мы для радостей или для страданий, – это еще один урок, который дает нам строгий, но все­гда справедливый учитель – кармическая жизнь.

Однако люди, по крайней мере на Западе, ниче­го об этом не знают и ничему не хотят учиться. Для них любое проявление божественного Эго, подлин­ного субъекта перерождений, не более чем «языческая глупость». Западный мир отвергает эти истины и признает только своих собственных, доморощен­ных мудрецов, созданных по своему образу и подо­бию и воспитанных на его собственных христиан­ских учениях. Единственная мудрость, которую он признает и практикует, – это психическая, «земная и дьявольская» мудрость, о которой говорил Иаков. А значение истинной Мудрости в силу этого умаля­ется и искажается. Всю «земную» мудрость, суще­ствующую на нашей грешной земле, можно разде­лить, несмотря на обилие ее вариантов, на две основные категории – реальную и кажущуюся. До­статочно бросить на этот суетный и развращенный мир всего лишь поверхностный взгляд, чтобы разгля­деть огромную пропасть, разделяющую эти две ка­тегории мудрости, однако лишь немногие люди же­лают видеть ее! И причина тому вполне естественна. Человеческий эгоизм настолько силен, что там, где хотя бы слегка затрагиваются его личностные инте­ресы, человек становится слеп и глух по отношению к истине, делая это либо сознательно, либо бессо­знательно. Плюс к этому далеко не все люди спо­собны так быстро, как хотелось бы, отличить истин­ного мудреца от человека, который только кажется мудрым. И происходит это потому, что последний часто очень умело раздувает значимость своей соб­ственной личности. Итак, о «мудрости» мира профа­нов мы, пожалуй, сказали уже достаточно.

Что же касается тех, кто постигает мистическое знание, то с ними дела обстоят еще хуже. С тех пор, когда истинный мудрец считал своим первым долгом спрятать свое знание, считая его слишком священным для того, чтобы даже упоминать о нем перед ηοιπολλοι, многое изменилось, и изменилось довольно странным образом. Средневековый розенкрейцер, под­линный философ, памятуя о Сократе, повторял изо дня в день, что он знает только то, что ничего не знает, а его современный самозваный последователь заявляет теперь и в прессе, и во время публичных выступлений, что нет и не было в природе и ее оккультных законах ничего такого, о чем бы он не имел понятия. А ведь было время, когда приобрете­ние божественной Мудрости (Sapientia) требовало при­несения в жертву всей человеческой жизни и по­стоянной преданности. И многое зависело от таких вещей, как чистота помыслов претендента, его бес­страшие и независимость духа; но теперь для по­лучения патента на звание мудреца и адепта требуется только наглость и бесстыдство. Сертификат на обладание божественной Мудростью выписывается ныне самозваному «Adeptus» большинством голосов, отданных профанами и наивными простаками, и стая сорок, которую согнали с крыши храма науки, теперь разносит весть об этом по всем городам и весям. Попробуйте-ка сейчас публично заявить, что человек, искренне и серьезно интересующийся жизнью и ее феноменами, мыслящий исследователь природы хотя и может постичь ее тайны и стать вследствие этого «мудрецом» (в земном смысле этого слова), все рав­но не будет знать ничего о тайнах более высокого уровня, недоступных ни одному материалисту. Ска­жите так, и вас тут же осмеют. А если вы еще доба­вите, что Мудрость свыше нисходит только на тех, кто оставил на пороге оккультного весь свой эгоизм, вплоть до последнего атома, и это условие sine qua поп, вас тут же сочтут потенциальным пациентом врача-психиатра. А ведь это древний, очень древний трюизм. Природа раскрывает свои наиболее сокровен­ные секреты и дает истинную мудрость только тому, кто ищет истину ради самой истины и кто жаждет знания для того, чтобы заставить его служить людям, а не собственной малозначительной персоне. И как раз по причине стремления практически каждого претендента на звание мага и адепта к личной выго­де и нежелания большинства постигать столь тяжкую науку, не имея надежды получить за это хоть что-то для себя самого, племя настоящих, мудрых оккуль­тистов становилось из века в век все более редким и малочисленным. Но зато многие предпочитают блуж­дающий огонек преходящей славы яркому и все бо­лее усиливающемуся свету вечного, божественного Знания, и только потому, что последний нельзя при­обретать исключительно для себя одного.

Ту же самую картину мы наблюдаем и в мире материалистической науки: ничтожное меньшинство действительно образованных людей – и полчища толстокожих ученых, которые требуют, однако же, чтобы их считали Архимедами и Ньютонами. То, что творится в верхах, в точности повторяется и в ни­зах. Учеников, которые учатся ради постижения ис­тины и провозглашают оную, какой бы горькой она ни была, лишь из любви к ней, а не ради вещей сла­вы предмета своего увлечения и своей собственной, можно пересчитать по пальцам; в то время как имя тем, кто всего лишь притворяется, – легион. Похо­же, что сейчас образованность оценивается под воз­действием какого-то гипнотического внушения, а не по действительным заслугам. Массы трепещут перед теми, кто сумел навязать себя им: отсюда и та пле­яда людей, признанных корифеями науки, искусст­ва и литературы, популярность которых (по крайней мере большинства из них) приобретена за счет их собственной самоуверенности и амбициозности. Од­нако какой же на самом деле процент из них дей­ствительно заслуживает права называться «мудрым», пусть даже просто земной мудростью? Многие ли так называемые «авторитеты» и «лидеры» на самом деле стоят значительно выше тех, о ком было сказано: «слепые поводыри таких же, как они, слепцов»? То, что ни учителя наши, ни проповедники не обладают Мудростью свыше, не вызывает сомнений. Это доказывается даже не теми ошибками, которые они допускают в своих учениях и своей личной жизни, ибо «человеку свойственно ошибаться», но тем нео­провержимым фактом, что Мудрость и Истина – это слова-синонимы, и то, что является пагубным и ложным, никак не может быть мудрым. Следователь­но, если правда то, что практическое применение Нагорной проповеди обратит всю страну в руины ме­нее чем за три недели (как говорил один хорошо известный представитель англиканской церкви); и если не менее истинно то, что «последняя книга м-ра А.Р.Уоллеса – это похоронный звон по дар­винизму»^[1] (как сказал один критик, специализиру­ющийся на научной литературе), то нам остаются только два пути, между которыми мы можем выби­рать. Мы можем либо слепо принять на веру и тео­логию, и науку; либо объявить и ту и другую лож­ными и не заслуживающими доверия. Есть, однако же, и третий путь: притвориться, что мы верим оди­наково и в то и в другое, и помалкивать — многие именно так и поступают; но это будет грех против теософии и потакание общественным предрассудкам, и потому этот вариант для нас неприемлем. Более того, мы открыто, несмотря ни на что, заявляем, что ни тот ни другой – ни теолог, ни ученый – не имеют права утверждать, что проповедуемое первым есть божественное вдохновение, а проповедуемое вторым – точная наука; поскольку первый насаж­дает то, что сам он, по своему собственному при­знанию, считает губительным для человека и для го­сударства (напомним, что это – этика Христа), а второй в лице известного натуралиста м-ра А.Р.Уол­леса, как показал нам м-р С.Батлер, учит дарвинов­ской эволюции, в которую сам уже не верит и бо­лее того, которая являет собою схему, никогда не су­ществовавшую в природе, если верить оппонентам дарвинизма.

И все-таки, если вдруг кто-то рискнет объявить признанные в мире авторитеты «немудрыми» и «лож­ными» либо назвать проводимую ими политику бесчестной, ему тут же заткнут рот. Сомневаться в глубокой мудрости религии покойного кардинала Ньюмена, или же англиканской церкви, или, опять-таки, наших великих современных ученых – значит грешить и против святого духа, и против культуры.

Горе тому, кто отказывается разделять вместе с ос­тальным миром его «выбор». Каждый должен покло­ниться либо одному, либо другому, несмотря на то что если один из них – прав, то другой, следовательно, заблуждается; и если ни епископ, ни уче­ный не обладают «Мудростью свыше», что в на­стоящее время уже стало очевидным, значит, их «мудрость» в лучшем случае – «земная, психическая, дьявольская».

Мы, однако, хотели бы обратить внимание чита­теля на то, что во всем вышесказанном отсутствует какой-либо оттенок неуважения к истинному Учению Христа и к истинной науке; мы также не осуждаем никого лично, но только порицаем систему, сложив­шуюся в нашем цивилизованном мире. Превыше все­го мы ценим свободу мышления как единственный путь достижения той Мудрости, которой должен быть вооружен каждый теософ; эту свободу мы признаем как для своих друзей, так и для своих недругов. Все, за что мы ратуем, это – Мудрость, в нашем пони­мании этого слова. Сейчас же мы обвиняем, хотя и с глубокой скорбью в душе, «мудрецов» нашего сто­летия за проводимую ими политику, направленную лишь на то, чтобы удержаться на вершине своей «авторитетности», поскольку, действуй они иначе, они неизбежно потеряли бы свой престиж в массах и были бы немедленно отвергнуты своими коллега­ми. Дух коллективизма настолько силен и имеет та­кие глубокие корни, что всякое отступление на свой, самостоятельно избранный путь расценивается ими как предательство. Таким образом, ради достижения авторитета в своей области ученый должен nolens volens отвергать все метафизическое, а теолог – де­монстрировать презрение ко всем материалистическим учениям. Все это – мирская суета, продиктованная сиюминутной практичностью, но это не может быть ни Мудростью Иова, ни Мудростью Иакова.

Но не покажутся ли все эти материи чересчур вы­сокими, ведь опыт, приобретаемый в течение одной жизни, диктует нам стремление к приобретению «ав­торитета» и скорейшему достижению признания в нашем мире? Надо лишь проявить безусловную пре­данность интересам одной из партий и предложить себя в качестве палача тех людей и явлений, кото­рые не пользуются всеобщим признанием и попу­лярностью. Знайте, что великая тайна власти кроет­ся в искусстве угождать общераспространенным предрассудкам, симпатиям и антипатиям мира сего. Следуя этому главному правилу, человек начинает притягивать к себе образованных и не слишком об­разованных последователей – всех тех, кто старает­ся неукоснительно следовать в русле общественного мнения. Так достигается совершенная гармония одновременного действия. И в то время как более культурные, как правило, просто стараются укрыться за интеллектуальными бастионами, возведенными общепринятыми авторитетами от науки, и затем – jurare in verba magistri, менее культурные превраща­ются в послушные механические передатчики воли вышестоящих лиц и заученно, подобно хорошо выд­рессированным попугаям, повторяют речения своих непосредственных авторитетов. Похоже, что настав­лению м-ра А.Ворда, незабвенной памяти «шоумена»: «Почеши мне спинку, г-н редактор, и я почешу твою»  – суждено стать бессмертным афоризмом. Каждая «восходящая звезда», будь то теолог, поли­тик, писатель, ученый или журналист, должна начи­нать с почесывания спинки общественному вкусу и предрассудкам, с этого гипнотического метода, та­кого же древнего, как и само человеческое тще­славие. Вскоре загипнотизированные толпы начи­нают миролюбиво мурлыкать – они уже готовы к «внушению». Теперь им можно внушить все, что вашей душе угодно; они начнут отвечать на ваши ласковые приемы, благодушно урча уже в унисон вашему собственному голосу и следуя, в свою очередь, вашему вкусу, будь вы теолог или политик, писатель, ученый или журналист. Вот и весь нехит­рый секрет превращения в «авторитет», в «обще­ственного лидера»; это и есть секрет нашей сиюми­нутной мудрости.

В этом же заключается и «секрет», и подлинная причина непопулярности «Lucifer» и того остракиз­ма, которому подвергает наша современная публика Теософское Общество, поскольку ни «Lucifer», ни Общество, рупором которого он является, никогда не следовали золотому правилу м-ра А.Ворда. Ни один теософ не согласится стать фетишем, пропове­дующим какое-либо модное учение, и ни за что не станет рабом «сухой теории», из которой уже дав­ным-давно улетучился ее дух.

Он никогда не будет льстить никому и ничему и, конечно же, не станет притворяться, что верит в то, во что на самом деле верить не желает и не может. И потому там, где все прочие видят «красоту и изя­щества современной культуры», теософ видит лишь моральное уродство и клоунские ужимки так назы­ваемых корифеев культуры. Для него наиболее точ­ной зарисовкой с современного светского общества является описание нравов папского двора, данное Сиднеем Смитом: «Пост и лицемерие, молитвы и увертки, поклонение правому и преклонение перед левым и огромное количество мужских (и особенно женских) шляпок». Без сомнения, обычный, мирской разум может усмотреть в современной цивилизации свой особый шарм; но для теософа все ее дары вряд ли покажутся достаточной компенсацией за все то зло, которое она приносит в этот мир. Зла этого так много, что в пределах данной статьи мы просто не сможем перечислить все эти, с позволения сказать, «плоды» культуры и прогресса физической науки, список последних достижений которой открывается вивесекцией, а завершается усовершенствованным способом казни на электрическом стуле.

Своим ответом мы, конечно же, не стремимся сделать своих противников более дружественно расположенными к нам, да это и не представляется воз­можным. Наш журнал может многим показаться «пессимистическим», но по крайней мере в одном нас нельзя обвинить – в том, что мы печатаем заведомую ложь и клевету или хотя бы то, во что мы сами не верим со всею искренностью. И, как бы то ни было, мы надеемся, что моральное мужество нам не изменит никогда и мы будем продолжать все так же прямо и решительно высказывать свое мнение, за­щищая теософию и ее Общество. И даже если девять десятых населения какой-либо страны, в ко­торую проникнет наконец Теософское Общество, ополчатся против него, они все равно не смогут за­глушить голос проповедуемых им истин. И пусть массы материалистов и толпы спиритуалистов, легио­ны церковных прихожан, фанатиков и иконоборцев, моралистов и их обезьянничающих последователей и учеников-слепцов лгут, клевещут, оскорбляют, по­рицают и публикуют какие угодно фальшивки, им все равно не удастся уничтожить теософию; они не смогут даже навредить Обществу, если все его чле­ны будут держаться вместе. Пусть даже все друзья и советчики, вроде автора того письма, на которое мы сейчас отвечаем, отвернутся с чувством брезгли­вости от тех, кого они безуспешно пытались вразу­мить, – это неважно, поскольку наши жизненные пути ведут в диаметрально противоположные сторо­ны. Пусть они держатся за свою «земную» мудрость, а мы будем следовать за чистым лучом «Мудрости свыше», за светом «древности».

И в самом деле, что может связывать теософию – мудрость, «полную милосердия и добрых плодов, беспристрастную (то есть неагрессивную) и нелице­мерную» (Иак., III, 17), с жестоким, эгоистичным, коварным и лицемерным миром? Что может быть об­щего у божественной Софии с достижениями совре­менной цивилизации и науки; что общего между духом и мертвящей буквой? Тем более, что на дан­ной стадии эволюции даже самый мудрый земной человек, согласно мудрому Карлейлю, «всего лишь одаренный ребенок, способный только разбирать от­дельные буквы в пророческой книге, смысл которой пребывает в вечности».

Примечания

<< предыдущий параграф - оглавление - следующий параграф >>