Инструкции для учеников внутренней группы. Приложение 5
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
Приложение 5
Арчибальд Кейтли
Значение клятвы
Было признано целесообразным разъяснить членам определенной Оккультной Ложи Т[еософского] О[бщества] значение Клятвы, которую они собираются дать, настолько ясно, насколько возможно. Во всяком случае для того, чтобы подписавшие Клятву ранее могли раскрыть ее значение, насколько они его понимают, всем тем, кто собирается ее подписать, а также объяснить, что влечет за собой ее подписание.
Клятва гласит:
«1. Клянусь приложить все усилия, чтобы сделать теософию живым фактором своей жизни.
2. Клянусь поддерживать, перед всем миром Теософское движение, его руководителей и его членов.
3. Клянусь никогда не выслушивать без протеста ни одной клеветы, сказанной о собрате-теософе, и воздерживаться от осуждения других.
4. Клянусь вести непрестанную борьбу с моей низшей природой и быть снисходительным к слабостям других.
5. Клянусь сделать все возможное, посредством приобретения знаний или же как-то иначе, чтобы помогать другим и учить их.
6. Клянусь оказывать всяческую поддержку движению деньгами и трудом, уделяя ему свое время.
"Так помоги мне, мое высшее Я"».
Сразу же становится ясным, что эта Клятва – не общая клятва, вроде той, что так легко дают члены Теософского Общества, но особое обязательство выполнять, стараться выполнять определенные вещи. Особенно то, что клятва эта сопровождается воззванием:
«Так помоги мне, мое высшее Я».
Термин «высшее Я» с недавних пор стал широко употребляться, во всяком случае, что касается Теософского Общества. Но тем, кто изучал значение этих слов, сразу же становится понятно, что «обет», даваемый в свойственной христианам манере, гораздо менее серьезен, нежели Клятва, даваемая в присутствии высшего Я.
Высшее Я к тому же не является чем-то вроде возвышенной сущности какого-либо человека, чем-то вроде одухотворенной «личности». Оно является вселенским, не имея себе второго, и в этом смысле термин «мое высшее Я» кажется неуместным. Но каждый человек есть проявление, каким бы смутным оно ни было, высшего Я, и только связь дживы, монады, с высшим Я, не имеющим себе второго, и делает возможным использование этого термина. Так что же означает это воззвание?
Человек, дающий эту Клятву как подобает, взывает к высшему Я и призывает всяческую помощь и благословение от него себе на подмогу. Страстно желая находиться под защитой высшего Я (хотя оно per se латентно и пассивно), он вверяет себя покровительству активных и благотворных сил – прямых лучей Абсолютного высшего Я, Которое Не Имеет Себе Второго.
Но если человек дает эту Клятву и предает свое высшее Я, он становится уязвимым для всякого рода зла и навлекает его на себя. Стало быть, тем, кто остается верен Клятве, бояться нечего; но кто не уверен, что, давая Клятву, он выполнит ее, тот лучше пусть о ней забудет, более того, забудет также и об оккультизме.
Таким образом, нарушение этой Клятвы не грозит наказанием высшему Я, но оно может пагубно отразиться на человеке. Высшее Я бессмертно, монада же существует как отдельный индивидуум только на протяжении манвантар, и вокруг нее слагаются различные личности. Она воплощается при каждом новом рождении и не только может подлежать наказанию, но и действительно наказуется, если таковая Клятва нарушена. Но как только она продвинулась настолько, чтобы воспринять дивный свет высшего Я и возжелать жить в нем, нарушение Клятвы грозит привести к такому состоянию, при котором свет этот не только не сможет благотворно воздействовать на монаду, но даже ее достигать.
Так, все люди пребывают в присутствии двух сил в природе. Одна из них активна и благотворна, чью помощь и содействие мы непосредственно призываем Клятвой; другая же активна, но пагубна, представленная существами, которые имеют определенный интерес в том, чтобы прекратить действие Клятвы и воспрепятствовать деятельности Теософского Общества. Мы понимаем это яснее, сознавая, что мы клянемся быть активными, а не просто пытаться таковыми быть.
Далее, на земле и во плоти, равно как и в астральном свете, имеются силы, желающие помешать осуществлению Клятвы. Некоторые из них действуют подобным образом сознательно, другие же потому, что их к такому сознательному злодеянию влечет, но без всякого знания причины или силы, которая их к тому побуждает.
Мы должны стремиться «сделать теософию живым фактором нашей жизни». Но прежде чем стремиться сделать это, а тем более сделать это эффективно, мы должны сперва понять, что такое теософия, и всерьез определить для себя, что каждый из нас подразумевает под теософией. Так вот, именно это определение, отсутствие оного и наше всеобщее невежество и мешало нам до сих пор реализовать это устремление. Здесь излишне говорить о Теософском Обществе и о той пользе, которую ей могла бы принести даже небольшая секция ее членов, реально превращающих теософию в живой фактор своей жизни. Лишь немногие поступают подобным образом, и горькая правда состоит в том, что член Теософского Общества не обязательно является теософом. Но дающие эту Клятву не довольствуются тем, что номинально остаются членами Общества, но действительно стремятся быть теософами. Потому-то всем столь необходимо узнать, что же из себя представляет теософ и что должен сделать каждый человек, дабы превратить теософию в живой фактор своей жизни.
В качестве отрицательного определения ничто не может сравниться с определением, приведенным в «Lucifer» (vol. I, November, 1887, p. 169):
«Кто не проявляет альтруизма; кто не готов поделиться последним куском с тем, кто слабее и беднее его; кто не желает помочь своему собрату – человеку любой расы, нации или вероисповедания, когда бы и где бы он ни встретил страдание, и кто глух к воплю человеческого горя; кто слышит, как клевещут на невинного, будь то собрат теософ или нет, и не защищает его так, как защищал бы самого себя, – тот не теософ».
Но в определении этом есть также и положительная сторона. Недостаточно просто воздерживаться от того, что в этом определении осуждается. Сама по себе отрицательная сторона бесполезна для тех, кто дает эту Клятву, – и не просто бесполезна, ибо практически влечет за собой нарушение Клятвы. Клятва не только требует, чтобы человек, ее дающий, воздерживался от злодеяния, но, более того, чтобы он положительно действовал как альтруист и защищал любого невинного, как самого себя.
Многие люди могут оказаться настолько бесцветными, что не погрешат против отрицательных пунктов Клятвы и определения; но мало тех, кто по своему характеру достаточно положителен, чтобы не только не погрешить против этих пунктов, но также и потрудиться в обратном направлении. Ибо огромная важность заключается не в «Я не буду», но в «Я сделаю». Так, для безличности нужна некоторая сила. Безличность эта бывает двух родов – отрицательная и положительная. Для отрицательной – сила нужна, чтобы бороться против влияния наследственности и образования и сопротивляться инстинктам и привычкам, приобретенным в этом и иных воплощениях. Но куда больше силы нужно для того, чтобы перейти нулевую точку и породить новые инстинкты и привычки в жизненных условиях и при сложившемся мышлении, которые яро противятся новому порождению. И также очевидно, что сила потребуется для того, чтобы обуздать дьявольские наклонности и преобразиться в божество. И если мы взглянем на Клятву в целом, она покажется нам превосходным орудием, ввиду процитированного выше определения, для того, чтобы выискивать слабые места каждого и нападать на них. Как мужчин, так и женщин, Клятва побуждает нас в повседневной жизни воздерживаться от таких действий и мыслей, которые по сию пору диктовало нам наше образование. Если же мы не будем воздерживаться подобным образом, мы не сделаем теософию живым фактором нашей жизни. Более того, пока мы заняты выполнением этой трудной задачи, выявляется и положительная сторона, и нам говорят, что мы должны сделать что-то еще, такое же трудное, – в противном случае мы не теософы.
Второй пункт Клятвы окажется камнем преткновения для многих равнодушных членов Теософского Общества. Многие могут полностью соглашаться с целями Теософского Общества, насколько они их понимают, но совсем не соглашаться с главами Общества и их методом работы. Они могут не только не соглашаться, но также питать открытую или скрытую враждебность к этим главам и многим членам. И не стоит закрывать глаза на тот факт, что такое уже случалось и, к несчастью, может случиться вновь. Мы трудимся ради «Всемирного Братства» и враждуем с нашими ближними. Так вот этому мы и клянемся положить конец и с корнем вырвать эту наклонность из нашего естества. Так, пункт 2 относится именно к определенным лицам, ибо подсказан обстоятельствами.
Естественно возникает вопрос: «Какой прок в Теософском Обществе с подобными целями, если оно состоит из таких разношерстных элементов?» И еще один: «Есть ли у Общества сплоченность и цель, которые сделали бы его живой силой в обществе, что его окружает?» Ибо существует же аналогия; и Общество является индивидом среди обществ, так же как мужчины и женщины являются индивидами. И здесь можно с уверенностью сказать, что мощь и сила любой организации – не в совокупной силе единиц, ее составляющих, но в том, что, помимо них, организация обладает и своей собственной, индивидуальной силой и мощью. Чтобы убедиться в истинности сказанного, нужно лишь обратиться к химии «сплавов». Если же взглянуть на Общество, то станет понятным, что ни одна из его сил не проистекает ни из общей цели, ни из сплоченного действия его индивидуальных членов. Но перед ним стоит великая цель, и ради нее определенное количество преданных членов положило все свои силы. И среди них основатели и нынешние главы Общества подают замечательный пример. Результатом же явилось то, что Общество продолжает существовать экзотерически. Но непрерывное существование Общества обязано не только этим немногочисленным индивидуальным усилиям, но скрытому влиянию тех, под чьим руководством Общество было основано нынешними его главами, равно как и нежной заботе о нем этих Владык Мудрости уже после того, как оно было основано.
Пункт 3 дает повод множествам, из которых состоит ныне Общество, для многочисленных казуистических рассуждений. Уже говорилось, и, как кажется, правдиво говорилось, что те, кто являются истинными теософами, могут совершенно открыто осуждать действие, но не совершившего его. Но это сочтут за очень тонкое различие, которое трудно провести в жизни. «Свет на Пути» также предостерегает кандидата от подобного ханжества, «ибо оскверненное одеяние, до которого ты боишься дотронуться, могло оказаться твоим вчера, может оказаться твоим и завтра». Так, дающие эту Клятву вот-вот столкнутся с очень тонкой трудностью (ибо в жизни действие и совершивший его неразрывно связаны), если только они не обрели силу наблюдать и читать на плане, что ныне вне досягаемости большинства человечества. Однако даже если сила эта недостижима ныне, то стремящиеся стать теософами вправе, во всяком случае, попытаться. Мы, по крайней мере, можем накинуть уздечку на наши физические уста и постараться накинуть ее и на наш ум и таким образом удержаться от «осуждения других». Ибо молчаливое осуждение ума, очевидно, будет более «порочным», нежели физическая речь, так как, во всяком случае, что касается «судьи», оно является формой моральной трусости. В этом-то и казуистика. Ибо, помимо определения в «Lucifer», дающие Клятву могли свободно считать, что их человеческие собратья не являются «собратом-теософом», а потому допустимо судить и осуждать. Так, если бы можно было убедительно доказать, что какие-нибудь мужчина или женщина погрешили против вышеозначенного определения, то было бы возможно освободить любого от обещания «никогда не выслушивать без протеста ни одной клеветы, сказанной» о них. Но определение далее гласит: «будь то собрат-теософ или нет» и согласуется с судебным принципом – всегда считать человека невиновным, пока не доказана вина. Опасно затаить подозрение, и мы в итоге возвращаемся к тому, что лучше вы «не судите, да не судимы будете».
Пункты 4 и 5 являют собой полноту решимости, направленной прямо к средоточию всего, что препятствует теософии и ее превращению в живой фактор человеческой жизни. В этом смысле пункт 6 также представляет собой такую полноту решимости. Но силу помогать и учить других можно обрести лишь в едином духе жизни, который является духом абсолютного равенства, и в том смысле, что для теософа каждый человек – учитель.
Пункт 6 утверждает все, сказанное ранее, но более определенно.
Итак, прежде чем будет дана эта Клятва, все, стремящиеся ее дать, должны тщательно выяснить, – до того, как они поклянутся трудиться на благо теософии, – чем же в действительности является теософия. Идентична ли теософия деятельности Теософского Общества? Если нет, то должна ли она быть идентична ей? Должен ли я стремиться сделать ее таковой? Давая Клятву трудиться ради нее, ищу ли я награды в ближайшем или в отдаленном будущем, в этом или же в последующем воплощении? Тогда-то и станет понятно, что одно из первых требований – это стремиться «познать самого себя».
Подобную Клятву не следует давать беспечно, а также в преизбытке чувств. Ее надлежит давать с твердым намерением все более и более полно исполнять ее требования, даже любой ценой для дающего ее. Она грозит опасностью тому, кто дает ее бездумно, не вникая в ее смысл и не намереваясь сделать ее выполнение высшей целью своей жизни.
Необходимо «читать, отмечать, изучать и внутренне пережевывать» истины, которые существуют в теософии, – и тогда, возможно, над миром воссияет день, когда все люди будут как братья и Всемирное Братство станет реальностью и водителем всего бытия.
Тот, Кто Дал Клятву.
Таковы факты, в общих чертах излагающие обстоятельства, связанные с этапами образования Эзотерической Секции. Следует иметь в виду, что она была всего лишь внешней формой Внутренней Школы, существовавшей с незапамятных времен, чьи ответвления и внешние проявления можно обнаружить во всех уголках земного шара и среди всех этнических групп человечества.
