Н.К.Рерих. Листы дневника т.3. Памятный день

Материал из Энциклопедия Агни Йоги.

Памятный день

Вы встретите 24 Марта бодро, с распущенным Знаменем. Радовались мы Вашему письму от 29 Января. Все в нем свет­ло и полно служением будущему. Кто такой профессор Ива­нов? Вероятно, Ваша встреча с ним тоже будет ко благу. Так обновляются связи. Хорошо и письмо Жина в «Либерти Геральд». Получился ценный документ глубокого значения. Нам пришлите двадцать оттисков. Дайте членам «Знамени Мира» — пусть хранят. Может быть, и еще где-то в провин­ции газеты откликнутся.

Правильно, что Вы пока не говорите о переговорах с А.В.Г. — пусть оформится. Правильно, если пересылать па­рижские картины, то лучше Тюльпинку. Посылаю Вам 25 Конлана — цена с пересылкой по 3 рупии. Деньги нам не пересылайте. Разве Еременко, как Вы пишете, Александр Моисеевич? Отчего он пишет А.В.? Разве не анекдот, что Америка, т.е. Хорши, уверяют честную публику, что я по­мер, а Москва разъясняет, что художник «жив и здравству­ет». Ведь сие, поистине, удивительно. Показательно, что хоршевская ложь так выплывает наружу. Вы помните, что Хоршиха уверяла, что не знает, где картины находятся — Вы об этом писали, но не помню, кто именно Вам сообщил. Удивительно наблюдать эту шайку, живущую на лжи и клевете. Люди поймут, что и все другие уверения Хорша — сплошная ложь. И сколько вреда Америке наносят такие типы, как Хорш и его покровитель! Вы писали, как он про­бирался к Хоршу по черному ходу с поднятым воротником. Почтенные гости так не делают. Мерзкие твари ползают, а вся нация страдает. Как Цицерон говорил о Катилине: «До­коле будешь испытывать терпение наше?!» И как на народ­ных бедствиях наживаются темные личности! Здесь призрак голода все грознее. Неру правильно сказал в Бенаресе, что народ не потерпит «пиры и танцы», как было в Калькутте два года назад, когда от голода померло более трех мил­лионов людей! Давно было сказано о голоде и прочих невзгодах.

Значит, Гусев — Александр Васильевич — хорошо знать наверно, а то люди обижаются за неверное имя. Хорошо, что он энтузиаст, мы таких любим. Они побеждают. Среди потря­сений именно энтузиазм выводит человека на стезю достиже­ний. Во всех наших странствиях именно энтузиасты запомнились светлыми оазисами. Мудряки земные называют энтузиастов мечтателями. А на поверку оказывается, что энтузиасты чуяли действительность и были истинными реали­стами, пылая светлым будущим.

Великий пример светлого энтузиазма — Елена Ивановна. Она верна, непоколебима. На днях Елена Ивановна вспом­нила трогательный эпизод из ее раннего детства. В Бологовской церкви семья Путятиных имела особое знатное место на клиросе. По праздникам все ездили на службу в праздничных нарядах. Е.И. помнит и белое платье с кру­жевами, и шелковые чулки, и белые сапожки. И вдруг она видит, как через решетку протягивается крошечная загоре­лая ручка и робко гладит белый сапожок. Е.И. так и за­стыла, чтобы не спугнуть девочку. Стало стыдно, незабываемо стыдно и за свое кружевное платье, и за шел­ковые чулки, и за белые сапожки, и за знатное место. Ка­кая радость для Е.И. помочь, отдать, ободрить. А здесь это тем труднее, что язык-то чужой. Местное наречье пахари очень своеобразно и примитивно. Устроила Е.И. в службах — полы, печи, застеклила окна, а они все это выбросили. Пол — земляной, очаг дымный, окна без стекол. Так пове­лось от дедов.  И трогать нельзя.

Деятельность Е.И. и ее внутренний смысл должны стоять примером. При отправлении нашей Азиатской экспедиции предполагалось, что Е.И. понесут в легкой дэнди, ибо она верхом не ездила. Но после первых же дней Е.И. решила, что она «на людях не поедет», села на коня и всю экспеди­цию проделала на коне, на яке, на верблюдах. При этом замечательно, что лошадь, многих заносившая, под Е.И. шла всегда спокойно. Е.И. первая русская женщина, проделавшая такой путь. А тропы азийские часто трудны — и узкие горные подъемы, и речные броды, и трещины, и тарбаганьи норы. Ну да и встречи с разбойными голоками тоже не очень приятны. Но замечательно присутствие духа Е.И. в самый опасный час. Точно Жанна д'Арк, она восклицает: «Смелей! смелей!» Да, было много опасных встреч, и всегда проходили без страха, без вреда. Так и шли.

Вспомнилась Жанна д'Арк. На диптихе «Чаша героя» — правая створка имеет большой витраж с изображением вои­тельницы Жанны на коне. Но махарани Траванкора умудри­лась приобрести для музея одну левую створку, тем лишив картину смысла. Почему-то Козенс, бывший при выставке, не догадался разъяснить смысл диптиха. Много курьезов заочно случается. Недаром пословица: «Врет, как на покойника». Впрочем, Хорш вполне эту поговорку оправдал. Сколько же неправдоподобной клеветы сеет преступная шайка! В старину говорили: «Правдою мир стоит», но Хорши утверждают: «Мир ложью держится».  Вот  и  Гусев увидел,  что Хорш — жулик. Только бы защитники правды не раскланивались вежливо с жуликами. Зина отлично описала собрание, на котором тем­ная сила бушевала, а защитники правды скромно шептали оправдания.

Еще интересное сведение. Валентина сообщает, что Рус­ский музей в Праге был разгромлен немцами, но картины не пострадали. Теперь картины перенесены в более центральное и в лучшее помещение. Таким образом, «пожар способствовал украшению Москвы», а разгром музея дал лучшее помещение. Булгаков очень страдал за эти годы, но выжил. Да, если бы пришлось перевозить парижские картины, то к Тюльпинку. Письмо Валентины более оптимистично — так и должно быть. Московское радио сообщает, что Ленинград дружно отстраива­ется. Сейчас там была поставлена «Орлеанская дева» Чайков­ского. Хотелось бы послушать ее — я из нее почти ничего не знаю. Кстати, при случае покажите А.В.Г. статью из рижского сборника «Мысль» — она у Вас имеется. А то и дайте ему копию, если заинтересуется. Там и годы и причины помянуты. По всему судя, вероятно, теперь скоро мы дождемся предста­вителя.

Также весьма поучительно, во что выльется Ваша пере­писка с Парижем. Увидим, ведется ли там культурная работа принципиально «за страх и за совесть» или они работают лишь по найму. Не будем так плохо думать — будущее пока­жет. Также будущее покажет, уйдет ли наконец Уоллес? Уже в четвертый раз англ[ийские] газеты извещают о его уходе, а он все пресмыкается. Такие типы — позор для всей нации. Еще из здешней англ[ийской] газеты — пишут, что совет в Лондоне закончился драматическим эпизодом и «вето». Это напоминает нечто из давних школьных лет. Когда латинист ставил единицу неуспешному ученику, он подымал указа­тельный палец и торжественно провозглашал: «Уно»! Вообра­жаем, сколько у Вас новостей, и все это нежданное и значительное. Будет очень показательно, если на письмо в редакцию «Либерти Геральд» не воспоследует никаких запро­сов и дополнений. Наблюдите.

Посылаю Вам для архива АРКА из «Правды» прекрасную статью Караваевой «Закаленные души» о женском конгрессе в Париже. Сколько единения и трогательности! Знаю, что меня осуждали за привлечения женщин во всех учреждениях, где я участвовал. Но всегда верил я в великое значение женщины и не ошибся. С радостью и признательностью вспоминаю на­ших милых, усердных содружниц, сотрудниц, учениц. Пусть и эта женская радость придет к 24 Марта. Перевести бы и разослать членам АРКА.

В  Китае опять бедствие — лопнули плотины Желтой реки. Затоплено восемь миллионов акров — погиб урожай. В 1935-м, когда мы ехали из Пекина в Шанхай, пришлось пе­ресечь район наводнения — ужас! Хотя линия дороги была высока, но вода местами шла через, а кругом разливное море — торчат крыши, трубы, верхи скирд. Но самый ужас на станциях. Солдаты сдерживают штыками голодные толпы. Ох, эти бесчисленные протянутые иссохшие руки, глаза, горящие отчаянием. А иные в полной безнадежности опустились бес­форменными кучами. А детишки-то! Сплошной ужас! Вот и в Индии надвинулся голод. Радио передает слова Ганди: «Пра­вительство должно не только смотреть на небо в ожидании дождя, но и что-нибудь делать». Дождя нет,* небо ясное, на горах снег всего четыре фута, а бывал до шестнадцати. Бед­ствие! Стара французская поговорка: «Управлять — значит предвидеть».

После выставки в Музее Бароды остаются: «Ранние зво­ны» (русская), «Ведущая», «Весть Шамбалы», «Приказ Ригдена», «Рамайана», «Гималаи» — все большие. Конечно, Музей Бароды — лучший в Индии и имеет хороший европейский от­дел, но все же жаль, что эти картины на Родину не доехали. Но, с другой стороны, добрые русские вестники всюду нужны. Все-таки на Родину сбережем добрый отбор. Святослав пыта­ется перевести Вам сто долларов через Нешионал Сити Банк. Просим, когда получите, нельзя ли достать холста, как преж­него, размер 3 фута ширины на 36 футов длины. Конечно, его можно посылать частями, но так, чтобы длина каждого куска была 5 футов и 2 инча, не короче. Просто беда с хол­стом. Пытались достать из Парижа через франц[узского] кон­сула, но на его телеграмму ответили, что в Париже холста нет, а если и будет, то через несколько месяцев. Вообще с Парижем неутешительно. После никто не поверит, что ху­дожники так мучились из-за простейших художественных ма­териалов. Болеет Культура. Португалец Фонтес хочет устроить Комитет «Знамени Мира» в Гоа — пусть работает во благо. Посылаю Вам копию его письма и моего ответа. Вся-Индия Радио просит беседу «Вандализм». Пошлю, ибо при этом можно «Знамя Мира» помянуть. Не будем упускать слу­чаи напомнить о Культуре. Славно, что Вы встретите 24 Марта бодро, полные дум о светлом будущем. Нежданно вы­являются возможности, а у Вас для каждой из них дверь открыта радушно. Так, в радости, в радушии встретим добро­го Гостя. Скажите друзьям приветы душевные.

 

 

1 марта 1946 г.

Публикуется впервые

 

<< предыдущий параграф - оглавление - следующий параграф >>