11-12.06.1936 Е.И.Рерих, Н.К.Рерих З.Г.Лихтман, Ф.Грант,К.Кэмпбелл и М.Лихтману
Материал из Энциклопедия Агни Йоги.
| Информация о письме |
|---|
|
Е.И.Рерих, Н.К.Рерих – З.Г.Лихтман, Ф.Грант, К.Кэмпбелл и М.Лихтману
11-12 июня 1936 г.
Родные наши Зина, Франсис, Амрида и Морис. Наверное, адвокаты вполне оценили письмо Леви о вещах Святослава. Если человек сам сознается, что он диктовал письмо и все-таки не знал его содержание, то одна такая формула в опытных руках юриста весьма значительна. Посылаем Вам статью «Борьба с невежеством». Прочтите ее друзьям, ознакомьте с нею адвокатов, а по-русски поместите в «Рассвете». Хорошо бы иметь десять копий газетных. В случае атак на философию эта статья будет очень полезна. В ней высказывается суждение о широком познавании, и потому всякое глумление и невежество по отношению к опытам и наблюдениям должно быть достаточно обличено. Имейте в виду, что с этой стороны нужно очень твердо защититься. Ведь существуют же всякие философские и психических исследований Общества. Насколько яры и неустанны в своих действиях злоумышленники, Вы можете видеть из двух копий прилагаемых. И Меморандум Шклявера, и письмо Кауна весьма показательны. Непременно попросите Кауна дать Вам или оригинал, или засвидетельствованную копию, или фотостат полученного им письма от Хорша. Скажите Кауну, что прочие друзья пересылали Вам подобные письма. В своем письме Каун достаточно ясно указывает на недопустимое содержание письма Хорша. Кроме того, там, очевидно, говорится о каких-то затруднениях с правительством. Весьма важно знать точное выражение и таких выдумок. Не пригодится ли такое сведение к делу против клеветы? Может быть, в этом письме заключаются и какие-либо другие клеветнические выпады. Очевидно, существуют разные варианты рассылаемых писем. Наверное, формула, посланная злоумышленниками в Ригу и Шкляверу, наименьшая, но, судя по письму Кауна, можно понять, что существует и гораздо более злоумышленная письменная формула. Не получал ли кто-либо из нью-йоркских Хонорари Адвайзеров[1] каких-либо таких же писем? Совет дан расспросить некоторых из знакомых адвайзеров. Странно, почему именно Каун получил бы такое письмо, если и другие не имели бы подобных клеветнических извещений? Все это требует глубокого расследования. Совет дан – очень осторожно разузнать о статусе корпорации Лиги Культуры. Вероятно, Катрин, в руках которой находилось делопроизводство этой Лиги, помнит, как именно она была инкорпорирована. По-видимому, трио о ней пока забыло и потому не нужно, чтобы они вспомнили о ней. Но возобновить в памяти все о ней сведения и при случае отстоять ее необходимо, ибо в будущем такая Лига будет чрезвычайно нужной. И тот факт, что она существовала уже с 1933 года, тоже будет значительным. Ни разу не слышали от Вас о Теофиле Шнейдере. Если с ним трудно повидаться лично почему-либо, то хотя бы телефонный звонок к нему мог бы выяснить его отношение. Вы ведь помните его чрезвычайный энтузиазм и почитание. Прочтите некоторые сведения в «Литерари Дайджест» от 16 мая. Уже много раз попадалось на вид имя Кларенс Дэрроу, конечно, он стар, но может быть полезно его осведомить о происходящем вопиющем деле. Приведенные его слова о том, что «нет справедливости в суде и вне суда», весьма симптоматичны. Вообще, несмотря на наступающее обычное глухое летнее время, чувствуется, что злоумышленники именно теперь приложат свои особые усилия для нанесения нового вредительства. Для этого они могут избрать любое из наших дел. Если бы только наши адвокаты не допустили еще каких-либо ошибок! Ведь их будут прежде всего ловить на каких-то технических подробностях. Прямо невероятно подумать, что такое явное дело, где на весы положены столь несоизмеримые обстоятельства, не может найти прямую законную защиту. Также очень важно, не происходит ли подслушивание телефонов или какой-либо другой утечки? Все значительные телефоны, вероятно, невозможно давать из дома. Вообще чувствуется неслыханная напряженность.
Посылаем Вам копию статьи г-жи Хорш. Вот какие статьи она писала. Кто знает, может быть, для адвокатов такой ее стэтмент будет полезен. Имейте в виду, что оригинал статьи собственноручно ею подписан.
12 июня. Письма от Зины от 20-го по 25-е получены, а за три дня до этого пришло письмо Мориса уже за 26-е. Очень прискорбно, что дело Софьи Михайловны, по мнению адвокатов, безнадежно. Помнится, когда в Музее произошло столкновение из-за какой-то посетительницы, Софья Михайловна тогда считалась Трэсти. Конечно, о тексте какой-то пресловутой отставки мы никогда не слыхали. Упоминание о какой-то подписанной бумаге об отставке мы слышали лишь в прошлом году от Зины. Вообще все находится в совершенно невероятном состоянии. Адвокат Эрнст, оставаясь адвокатом Трэстис, ведет против них же дело. Существует какой-то самочинный совет Трэстис, никому не известный. Морис, состоя в этом Совете, не знает всего состава этого совета. Разве все это не свидетельствует о чудовищном незаконном произволе; чего доброго, в каком-то тайном заседании самочинного совета или, вернее, части его будет исключен и Морис. Если когда-либо происходило такое явное самоуправство, то пример его налицо. Также прискорбно сведение о Хиссе. Очевидно, он пришел для разговора с Зиной уже наученный выведать от нее все, что он может, а затем, как Морис убедился, немедленно побежал доложить. Жаль, что Зине не удалось ранее повидаться с его знакомой дамой или хотя бы с его женой и таким порядком ранее установить, каковы отношения Хисса с трио. В случаях сомнительных лиц всегда лучше предварительно около них нащупать их истинное настроение. В сегодняшнем письме Амриде Святослав напомнит все пункты, которые свидетельствуют о том, что его собственность находилась лишь на хранении. Пункты эти настолько ясны, что каждый адвокат должен с легкостью усмотреть бесспорность собственности Святослава. Не покажется ли странным, что все мы всё отдаем – Святослав свою всю собственность, включая и свои многочисленные картины, Е.И. отдает (будто бы дарит) весь литературный материал, собранный за 15 лет, неужели же адвокатам и прочим зрителям даже и в голову не придет, что Леви просто завладел всем этим совершенно так же, как он присвоил себе и все наши и Ваши шеры. Ведь за шеры Мастер-Института платилось деньгами Учреждений – Вы помните, что все эти траты были включены в пресловутом миллионе. Помню, как в 29-м году Морис говорил мне, что и все расходы, сделанные Леви в Париже по покупкам, были включены в ту же пресловутую сумму. Конечно, мы не имеем к этому документов, но, наверное, Морис, говоря об этом, имел к тому основания. Очень прискорбно, что Гребенщиков, как пишет Зина, рассказывает о том, что я спокойно сижу в Гималаях. Каким таким третьим глазом он узрел этот спокой? Неужели он, зная мою деятельность за целый ряд лет, не может понять или представить себе, какая напряженнейшая работа сейчас здесь происходит? Если на одном секторе фронта произошла измена, то ведь нужно укрепить все остальные секторы, – а Вы знаете, как их много и в какой постоянной заботе и питании они нуждаются. Леви по злобности способен думать, что, самочинно овладев домом в Нью-Йорке, он будто бы овладел уже всем сущим, но ведь это не так, и Гребенщиков, как талантливый писатель, должен бы иметь более широкое представление. Прикладываем для Вас две формулы, сообщенные нам вчера из Парижа. Вы-то понимаете, такие формулы укрепляются, как и все продвижение, лишь упорной и напряженнейшей работою. Ведь только злобные идиоты могут злошептать, что это работа личная. Работа для общего блага может твориться лишь при достаточном авторитете и уважении. Потому-то темные силы, как Вы сейчас и убеждаетесь, прежде всего пытаются нарушить авторитет. Утверждение продвижения во благо общее есть основа всего. А Вы знаете светлое значение слова «продвижение». И всякое продвижение-прогресс тесно между собою связано, – ведь это сводится к преуспеянию всего. Конечно, Вы видели, что многими иностранцами это слово не понимается, но Вы-то, зная русский язык, чувствуете его значение общего прогресса. Тем более странно, что русский писатель этого не усматривает, и да будет стыдно каждому, кто будет шептать за углом о том, что я живу в полном спокое. По разным странам нужно водворить истинную точку зрения, а это обстоятельство, как Вы знаете, достигается продолжительной работой. Вы сами видите, что творится в мире. Все, что Зина пишет о некоей особе, которая отперлась в получении моего письма, более чем характерно. Если есть предатели, то существуют и полу- и четверть-предатели, степени их бесконечны. По последней Вашей телеграмме от 4 июня, как явствует, что все советники и друзья одобрили новое движение дела. По телеграмме понимаем, что произошла не апелляция, но возобновление дела в том же суде, в таком случае надеемся, что и вопрос бонда[1], о котором пишет Зина, остался в прежнем положении. Неужели же Брат даже не поинтересовался, как именно представлено дело в суде? Ведь он как опытный человек отлично понимает, что все эти дела представляют из себя одно дело. Ущерб в одном есть уже и вред для другого, в котором он проявляет интерес. Ведь сейчас в ходу тринадцать вопросов. 1. Дело о шерах. 2. Таксы. 3. Дело о клевете. 4. Манускрипты. 5. Дело Катрин. 6. Дело Флоринтины. 7. Дело Софьи Михайловны. 8. Собственность Святослава. 9. Книги Юрия. 10. Дело Фосдиков. 11. Агни Йога. 12. Агрикультурный Департамент. 13. Клайд и картины. Вот сколько основных вопросов, из которых каждый в каждую минуту может дать свой отзвук. С каждым из этих вопросов связана еще целая масса побочных и тоже очень крайних обстоятельств. И все это во всем своем многообразии представляет одну битву за Культуру. Сегодня мы ожидали телеграмму – ведь на две наших мы не имеем ответа. А между тем все так напряжено и так неслыханно неотложно. Ведь дело стоит так, что если не произойдет чего-то нового, то скоро мы даже не в состоянии будем посылать телеграммы. А разве можно сейчас расстаться с полковником Маном, когда внизу у реки стоит доктор Кельц? Кроме того, сообщаемое Зиной вторжение какой-то особы в помещение, где работает Москов, более чем симптоматично. Будет справедливо прибавить четырнадцатым вопросом и этот насущный вопрос. С Парижем именно сейчас невозможно расстаться. Ведь из этого центра побежала бы волна страшнейшего вреда для общего дела, для продвижения. Темные только и мечтают пресечь всякое продвижение. Произошло ли какое-либо соглашение с Милликаном? Ведь он может быть так или иначе привлечен по всем делам, его знание философии поможет, когда поведется атака именно на эту сторону дела. Он может быть полезен и в деле собственности Святослава. Вообще все это, повторяем, одно дело. Посылаю для Вас и Ваших файле копию письма к Флорентине. С каждой почтой ждем журнала заседания Комитета Друзей, это даст мне возможность еще писать Ф.Стоксу, уже на законном основании. Что случилось с Журналом, что он не может дойти до нас? Чувствуем все Ваше напряжение, и Вы чуете наше такое же, без битвы не может быть и победы. Сердцем и духом с Вами.
Е. Н.Р.
Примечания
